Белое танго - Вересов Дмитрий (книги онлайн полные версии .txt) 📗
Вошел Дарлинг, а следом за ним — коренастый господин средних лет в строгом черном костюме, с невыразительным лицом и лоснящейся бородавкой под носом. В руке он держал пухлый глянцевый саквояж. Дарлинг шагнул к Тане и коснулся губами ее щеки.
— Доброе утро, дорогая! Как спала?
— Как бревно.
— Замечательно. У нас сегодня обширная программа… Да, разреши представить тебе доктора Джона Смита из городского управления. Нужно оформить тебе медицинский сертификат. Пустая формальность, но так надо. Доктор осмотрит тебя — ну там, горлышко, пульс, возьмет кровь из пальчика. А когда закончите, спускайся вниз, в зал. Позавтракаешь — и на экскурсию.
Не дожидаясь ответа, он вышел. Доктор Джон Смит сказал:
— Вы позволите?
Он прошел к туалетному столику, раскрыл саквояж и принялся вынимать и раскладывать инструменты.
— С чего начнем, доктор? Пальчик или горлышко? — спросила Таня.
Он повернулся и как-то странно посмотрел на нее.
— С горлышка, разумеется, — прокаркал он. — С нижнего. Снимайте халат и ложитесь. Да не жмитесь, я же врач.
Таня пожала плечами, скинула халат и легла на кровать. Он взял со стола парочку инструментов и приблизился к ней.
— Знаете, доктор Смит, — светским тоном проговорила Таня. — У нас в варварской России есть такой варварский обычай: врач перед осмотром обязательно моет руки. Нонсенс, правда? На врачах ведь микробы не живут.
Доктор хмыкнул, но в ванную вышел… Выпроводив доктора, Таня оделась по-прогулочному — белая блузка с коротким рукавом, широкая серая юбка-миди, белые «пумы» на толстой подошве — и спустилась в зал, расположенный, как она и предполагала, за застекленной красной дверью, откуда вчера выла скрипка.
Вдоль внешней стены с тремя высокими окошками по отлогой дуге тянулась скамья, обитая красным плюшем. Перед скамьей стояло пять-шесть овальных столиков с придвинутыми стульями, тоже обтянутыми красным. К внутренней стене примыкала стойка, за которой колдовал Джулиан в поварской курточке, а чуть дальше — небольшая пустая эстрада. Перед стойкой высился ряд высоких круглых табуреток, на одной из которых сидела спиной к залу растрепанная пышнозадая блондинка. За самым дальним столиком, около двери — точной копии той, в которую вошла Таня, — сидела вчерашняя китаянка и о чем-то оживленно болтала с миниатюрной соседкой, лица которой Таня не видела. Чуть ближе в гордом одиночестве восседал худой и лысоватый пожилой мужчина с лисьей мордочкой. Сгорбившись, почти уткнув в тарелку длинный нос, он сосредоточенно копался в ней вилкой. На скамье возле третьего столика в изломанной позе полулежала очень тощая и невероятно бледная дама со взбитой темной прической и огромными трагическими глазами, которые казались еще огромнее в обрамлении черных синяков. На стуле, лицом к Тане, за тем же столиком разместилась еще одна женщина — широкоплечая, черноволосая, жилистая, с плоским, глуповатым крестьянским лицом. Тети Поппи не было видно.
С ближайшего столика Тане замахал рукой Дарлинг.
— А, вот и ты. Добро пожаловать. Ланчи выдают вон там, — он ткнул пальцем в направлении стойки и Джулиана.
Таня прошла к стойке, спиной уловив на себе взгляды всех присутствующих, и встала напротив Джулиана.
— Доброе утро, мэм, — скривив толстые губы (и как только умудрился?) в некоем подобии улыбки, бросил Джулиан. — Йогурт, апельсин, рисовые хлопья с молочком, ореховые хлопья с молочком, яичница с беконом, сосиска, булочка, джем, масло, кекс, кофе, чай, сливки, сахар?
— Добрый день, Джулиан! — громко и приветливо произнесла Таня. — Все, кроме чая… и, пожалуй, хлопьев.
Его улыбка сделалась более отчетливой.
— Да, мэм.
Он поставил на стойку поднос и принялся проворно закидывать на него всю снедь, перечисленную, а точнее, не перечисленную Таней. Она с трудом донесла переполненный поднос до столика. Дарлинг хмуро смотрел, как она разгружает еду.
— У тебя десять минут, — сказал он. — Мы едем на вернисаж.
— Прости, на что? — И подумать не могла, что он, оказывается, интересуется искусством.
— Выставка в художественной галерее, — пояснил он. — За нами заедут.
Она успела и доесть, и спокойно выкурить первую, самую сладкую, сигаретку.
Дарлинг сидел как на иголках, дергал головой на каждый звук, доносящийся с улицы. Наконец, когда оттуда промурлыкал три ноты автомобильный клаксон, он с заметным облегчением встал и буркнул Тане:
— Пошли.
У подъезда стояла доподлинная «антилопа-гну», словно только сейчас съехавшая с трассы Удоев-Черноморск, или как там было у классиков. Колымага, изобретательно склепанная из разных подручных материалов на основе древнего «шевроле» с откидным верхом. И парочка в ней восседала довольно живописная.
Юноша томный, тоненький, кудрявенький, чистенький, в бархатном костюмчике, а за рулем — бородатый, широкий, в драном свитере, настоящий пират. От первого, как и следовало ожидать, несло розовой водой, от второго — потом и вонючим табаком. На Таню они прореагировали по-разному. Юноша состроил недовольную физиономию, а бородатый плотоядно оскалился.
— Эй, Дарлинг, эта бимба с нами? — крикнул он. Юноша дернул его за рукав, и бородатый замолчал.
— Это Таня, она из России, — сказал Дарлинг, подведя ее к антикварному авто.
— О, Россия! — восторженно заорал бородатый. — Я Иван Ужасный!
— На самом деле его зовут Бутч Бакстер, — индифферентно проговорил Дарлинг.
— А это Стив Дорки, — сказал Бакстер, едва не задев пальцем аккуратный носик томного юноши.
— Рад познакомиться, — кисло отреагировал тот, определенно врал.
В дороге Иван Ужасный порывался занять Таню каким-то бессвязным рассказом о крысах, якобы нападающих на пассажиров и служащих лондонского метро. Дорки и Дарлинг угрюмо молчали. Таня отделывалась короткими репликами, а больше смотрела по сторонам, вбирая в себя незнакомые городские пейзажи. Ньюгейт, Уайтчепел, потом знакомые очертания Тауэра.
Остановились в виду собора Святого Павла, возле самого задрипанного здания в строю домов, в целом весьма пристойных.
— И это называется выставка в Барбикан-центре? — с надменной миной осведомился кучерявый Дорки.
