Пожиратели огня - Жаколио Луи (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Холлоуэй, сохранивший вплоть до конца присутствие духа и энергию, поспешил распахнуть ворота и, вскочив на коня, присоединился, сгорая жаждою мщения, к табунщикам, которые бешено устремились на обратившуюся в бегство стаю. Погоня длилась целых два часа, и когда табунщики решили наконец вернуться в избу, то почти вся стая волков была уничтожена.
Между тем Черни-Чаг, предоставив табунщикам делать свое дело, спешился и вошел в избу приветствовать Ивановича, которого он уже знал раньше.
— Спасибо тебе, Черни-Чаг, я никогда не забуду, что ты сегодня спас мне жизнь! — проговорил Иванович.
— Я считаю себя счастливым, — сказал паромщик, — что мог оказать вам эту услугу; однако вся честь спасения принадлежит ведь вашим двум казакам!
— Я вознагражу их по заслугам, но это не умаляет твоей заслуги; без того влияния, каким ты пользуешься в своем округе, и без той поспешности, с какой ты сумел собрать табунщиков и поспешил к нам на помощь, мы неминуемо бы погибли! Говори, какой ты хочешь награды!
— Если бы я осмелился…
— Говори, я тебе приказываю!
— Небо наградило меня богатством; я богатейший человек в этой стране. Царь осыпал меня своими милостями, а Бог даровал мне многочисленную семью, словом, я счастливый человек. Но если я непременно должен высказать вам самое сокровенное мое желание, то признаюсь, что желал бы быть назначен смотрителем всего этого почтового тракта; это дало бы мне право на чин 14-го класса, и мои дочери, будучи дочерьми чиновника, скорее нашли бы себе хороших мужей!
— А, так ты хочешь быть чиновником! — воскликнул Иванович.
— О, я знаю, что мое желание безумно: я сын кочевника, которого и сейчас еще зовут ногайцем… но…
— Да нет же, ты меня не понял: твоя просьба не слишком смела, наоборот, я удивлен, что ты не просил у меня большего! Обещаю тебе, что ты будешь назначен смотрителем всего почтового тракта!
— О ваша милость, — воскликнул обрадованный Черни-Чаг, — я, семья моя, и жизнь моя, и все, что я имею, принадлежит отныне вам!..
В этот момент стали съезжаться табунщики, возвращавшиеся с погони за волками; у каждого из них в тороках болталось по волчьей голове.
Когда все оказались в сборе, Иванович, уже окончательно оправившийся от своего испуга, вскочил на коня, и все тронулись по направлению к развалинам монастыря.
XVIII
Ночь, следовавшая за вышеописанными событиями, должна была иметь особое значение для Ивановича. Тот план, который лелеял полковник для гибели молодого графа и его ближайших друзей, существовал лишь в виде проекта. Правда, он созвал в монастырь лишь тех Невидимых, в которых мог быть уверен, но все же надо было предвидеть и возможные случайности; многие из созванных могли не явиться по разным уважительным причинам; могло случиться благодаря обычному добродушию русских, что в решительный момент в его распоряжении не окажется достаточного числа решительных людей. Впрочем, с другой стороны, у графа едва ли будет большой конвой: ведь в Астрахани нельзя было ему набрать несколько десятков людей, не возбудив внимания полиции.
Эти расчеты Ивановича, в сущности, не были лишены известного основания: граф действительно прибыл в Астрахань в сопровождении Лорана, Дика-канадца и Красного Капитана; с ним были еще оба сыщика, Люс и Фролер, негр Том и нготак и еще четверо европейцев, которых Иванович еще не знал, то есть всего человек двенадцать, решительных и беззаветно смелых. Но при всем том что могла сделать эта горсть людей против трехсот или четырехсот Невидимых, на которых мог рассчитывать Иванович?!
— Они могут набрать самое большое человек двадцать висельников, больше в Астрахани взять негде! — заметил он.
— Но, быть может, они позаботились выписать людей из Европы? — проговорил Холлоуэй.
— Нет, это невероятно! — воскликнул Иванович. — Видно, что вы не знаете России… А полиция?! Тут не оберешься объяснений, зачем, почему и для какой надобности понадобились графу эти люди… Я боюсь другого!
— Чего же именно?
— Наших же людей!
— Как так?! — воскликнул изумленный американец.
— А очень просто! Русский человек — фанатик, но вовсе не прирожденный убийца. Если ваши враги станут стрелять первые, то дело пойдет на лад: наши люди не останутся в долгу, не задумаются искрошить их в окрошку. Но если граф догадается сказать им: «Чего вы хотите от нас? Мы — мирные путешественники; у нас есть паспорта, подписанные высшими властями, и разрешение вашего батюшки-царя! Подумайте, что вы хотите делать!..» Тогда…
— Что тогда? — спросил Ивановича его собеседник.
— Тогда нам ни за что не заставить наших людей поднять на них руку. Если они же не схватят и не арестуют нас, то, во всяком случае, обратятся к вмешательству оренбургских властей, и наш план окончательного расчета с нашими врагами рухнет и, быть может, даже навлечет на меня неприятности.
— Но раз граф и его друзья идут по нашим следам, то неужели они обратятся к нашим людям с такими словами?
— Вы забыли, что они рассчитывают захватить нас врасплох. И кто может знать, что они сделают, когда увидят, что на нашей стороне сила?!
— Вы поздно об этом подумали, Иванович, что же вы думали раньше?..
— У меня не было выбора… надо было покончить с этим делом. Но я сейчас стою за свою идею, за исключением, быть может, некоторых подробностей.
— Какие же это подробности? — спросил Холлоуэй, начинавший сомневаться в смелости и решимости своего компаньона.
Иванович по обыкновению в решительный момент трусил, изыскивал средства подсунуть вместо себя других, а самому спрятаться за их спинами.
— Я рассчитываю на помощь Черни-Чага. Чтобы попасть в монастырь, нашим врагам придется проехать через здешний перевоз. Измученные дорогой, они захотят отдохнуть… И вот, ничего не может быть легче, как обезоружить ночью эту горсть друзей графа. Завладев этими господами, Черни-Чаг доставит их нам в монастырь, где мы в течение двух часов расстреляем их по приговору военного суда, состоящего, конечно, из безусловно преданных нам людей.
— Право, я должен вас поздравить, — воскликнул Холлоуэй. — Это мастерски придуманный прием, который не может не удаться!
— В эту ночь состоится в молельне селения совещание старшин, созванных перевозчиком Черни-Чагом по моему настоянию; священник на нашей стороне, а это большой козырь. Я виделся с ним сегодня днем и рассказал ему по-своему положение дел; графа будут судить за измену белому царю и Святой Руси.
Действительно, скоро явился перевозчик и пригласил их на собрание. Здесь собравшимся в тиши ночи простодушным людям Иванович описал графа и его друзей такими извергами, что собрание единодушно поклялось во что бы то ни стало овладеть мнимыми изменниками родины и представить их на суд.
Предусмотрительный Иванович не предвидел одного: какой-то человек, притаившийся в церкви, все время подслушивал, что говорили, затем, когда собрание разошлось, бросился к реке и, не переводя духа, побежал вдоль берега. Остановился он лишь на расстоянии версты от избы Черни-Чага. Здесь он поднес к губам пастушеский рожок и извлек из него два резких звука. Почти тотчас же с того берега реки раздались такие же два резких звука.
В этот момент выглянувшая из-за туч луна озарила этого человека: то был странник, предупреждавший Черни-Чага о приближении Черных всадников.
