Гроза над лагуной - Коршунов Евгений Анатольевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗
— До десятка, не больше, — деловито ответил Корнев. — Тише!
Он поднял руку и прислушался. Где-то далеко-далеко приглушенно гремели выстрелы. Стреляли из легкого оружия, но часто, упорно.
— Это в районе военного лагеря, — заметил Мангакис. — Будь я на их месте…
— Нам известны их планы… господин… Простите, я не знаю вашего воинского звания.
Это были слова Гвено.
— В последние дни войны я командовал бригадой, — горько усмехнулся Мангакис. — И нас разбили. Он покосился на Корнева, и голос его окреп.
— Это было в сорок девятом. Я был полковником ЭЛАС.
— Армия греческих партизан, — подсказал Корнев министру.
— Знаю, — кивнул тот. — А теперь, господин советник… как я только что слышал… вы вне игры?
Гвено говорил задумчиво, осторожно подбирая слова.
— А жаль… В наших экономических реформах мы продвинулись гораздо дальше, чем в реформах армии. Вы знаете, что от английских военных мы избавились. Только что проведена чистка высшего командования. Но практически… (он развел руками) сейчас мы можем положиться лишь на солдат и младших офицеров.
— А народная милиция? — вмешался Корнев. — А партизаны Кэндала?
— Да, мы вооружили народ, но подготовка милиции еще очень слаба. А насчет партизан — это правда. Мы задержали отправку в освобожденные от португальцев районы почти батальон…
— Короче говоря, — решительно подытожил Мангакис, — мне необходимо срочно попасть в ваш штаб?
— Да, — глядя ему прямо в глаза, кивнул Гвено.
ГЛАВА 7
Хор приказал остановить машины в полумиле от радиодома, под прикрытием густой, ровно стриженной стены кустарника.
Здание было построено недавно — год или полтора назад — на окраине Габерона, почти у самой лагуны. Когда-то здесь было сплошное болото. Тучи комаров летели на город из черных зарослей мангров, малярия была бичом Габерона, и долгое время город считался в Европе «могилой белого человека». Кто-то из габеронцев даже в шутку предложил поставить памятник малярийному комару. Но комары не слишко разбирались в переменах, происходящих в стране, и необходимость борьбы с малярией встала и перед молодым правительством Боганы.
И вот наступил день, когда на болота пришли бригады «самопомощи». Школьники, клерки, домохозяйки пришли с лопатами и кирками, носилками и корзинами. Дренажные каналы квадратами расчертили топь. Мангры отступили к лагуне. А затем рыбаки принялись запускать в воду каналов черного габеронского карася, большого охотника до комариных личинок. Карась жирел — ловить его здесь было строго запрещено, и габеронцы, обычно не слишком покладистые по отношению к закону, строго соблюдали запрет.
На осушенной земле появились ровные, тщательно ухоженные лужайки с редкими кустами, широкие ленты асфальта, расчерченные белыми квадратами для стоянки автомашин. Именно здесь вырос радиодом — гордость всей республики. Строил его архитектор-авангардист, и здание из стекла и бетона являло собой беспорядочное скопление кубов и параллелепипедов. Висячие галереи шли вдоль этого сооружения, прорезанные низкими вертикальными щелями, похожими на бойницы дота.
Внутри тоже царствовал модерн. Картины художников-абстракционистов украшали лабиринты коридоров. Стеклянные полустены позволяли видеть далеко — на несколько «кабинетов» вперед. Но только человек, хорошо знакомый с радиодомом, мог быстро и без труда найти нужную ему комнату.
Обычно радиодом охранялся лишь престарелыми вахтерами в выгоревшей зеленой униформе, мирно дремавшими на грубых стульях кустарной работы у двух или трех дверей с разных углов здания.
Они-то и сопровождали новичков по лабиринту радиодома, получая за этот труд небольшую мзду. Ночью у главного входа спал ночной сторож — больше ни в самом здании, ни в его окрестностях обычно никого не бывало.
Но в последние недели вокруг здания патрулировали вооруженные милиционеры под командой армейских сержантов. Правда, по сообщению агентуры, командование десанта знало, что два-три дня назад патрулирование прекратилось — беспечные жители Габерона не могли заниматься одним и тем же долгое время.
Операцию по захвату радиодома Хор и его группа репетировали до бесконечности. В лагере был выстроен легкий фанерный лабиринт — точно по плану, полученному из Габерона. Группа захвата делилась на три части. Одна должна была блокировать главный вход, заменить сторожа своим человеком и устроить засаду — арестовывать всех, кто вдруг появится у здания. Вторая группа быстро проникала в ту часть здания, где были установлены передатчики, и обеспечивала их работу. И, наконец, сам Хор во главе третьей группы захватывал студию.
Речь главы нового правительства, адвоката, известного в прошлом местного политического деятеля, рассчитывавшего на пост премьер-министра еще до ухода англичан, лежала в кармане защитной куртки Хора. Она была записана на магнитофонную ленту, и оставалось только занять аппаратную, чтобы мир узнал о восстановлении в стране старого режима.
Сначала все шло в соответствии с планом. Радио-дом казался пустым и тихим, даже ночной сторож куда-то ушел, оставив у входа на циновке, на которой он обычно спал, узелок с едой и одежду. Первая группа быстро блокировала главный вход. Часть ее залегла на лужайке, часть расположилась в вестибюле.
Но уже вторая группа, проникнувшая в радиодом через боковой вход, замешкалась. Коридор, ведущий к передатчикам, оказался блокированным тяжелой стальной дверью, которая не значилась на плане. И подрывник еще закладывал взрывчатку, чтобы проложить себе дорогу в аппаратную, как с тыла молча, без единого звука ударили «борцы за свободу».
Схватка была жестокой. Ни те, ни другие не стреляли. Это был бой на ножах, свирепый, беспощадный. Ни один из десантников не остался в живых. Затем стальная дверь открылась, и люди Кэндала вошли внутрь, к аппаратам, у которых стояли взволнованные техники ночной смены, вооруженные автоматами.
Третья группа — группа самого Хора — сначала не встретила никаких препятствий. Их было всего семь человек, и они неслышно проскользнули в здание через второй боковой вход.
Хор бежал впереди по лабиринту коридоров, держась поближе к стене и посвечивая себе под ноги маленьким синим фонарем.
Сзади почти вплотную бежал техник-радиооператор. Это он должен был вести передачу — первую передачу нового правительства.
Хор считал про себя повороты — третий, пятый, седьмой… Они выскочили на наружную галерею, огибавшую здание. Сквозь узкие и длинные щели-бойницы, вертикально прорезавшие тонкую наружную стену, тянуло пряным запахом травы, скошенной и оставленной сохнуть на лужайке перед домом.
Хор на бегу повернул голову в сторону наружной стены и вдруг увидел в свете фонарика какую-то тряпку, лежавшую вплотную к стене.
— Вперед! — приглушенно приказал он наемникам. — Третий поворот налево! Я сейчас…
Он нагнулся к ботинку, делая вид, что хочет завязать шнурок, и пропуская солдат вперед. Фонарик он погасил, но глаза, привыкшие видеть в темноте, четко различали неизвестный предмет.
Пропустив последнего наемника, Хор протянул руку и при свете фонарика увидел… красный берет с черной пятиконечной звездой, берет «борца за свободу».
Хор оглянулся — кругом был камень, они были в каменной западне. Он интуитивно чувствовал опасность, чутье старого солдата предупреждало его…
И в этот момент все вокруг загрохотало. Стрельба шла впереди, у аппаратной. Стреляли внизу, в холле. Засада была подготовлена, она ждала Хора.
Сорвав с брезентового ремня противотанковую гранату, Хор сунул ее в щель-бойницу наружной стены галереи. Затем отбежал метров на шесть, где от галереи как раз отходил один из коридоров, присел за угол и, почти не целясь, дал по гранате длинную очередь из автомата.
Оранжевое пламя с грохотом брызнуло во все стороны. Едкий горячий дым, перемешанный с цементной пылью, тугой волной ударил в лицо, но Хор, пригнувшись, кинулся в пролом и спрыгнул с высоты третьего этажа.
