Наемники - Коршунов Евгений Анатольевич (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
— Это военная тайна…
— Для чего ведутся эти приготовления? — продолжал задавать вопросы Лаке, одновременно подстраивая звукозапись.
Мбойя сжал губы.
— Хорошо. Тогда ответьте: разве федеральное правительство не снабжает оружием и боеприпасами третью бригаду?
— Подождите несколько дней, и мне не придется отвечать вам на этот вопрос, — опять многозначительно усмехнулся комиссар.
Сид Стоун стрекотал своей кинокамерой, приблизив ее объектив почти вплотную к лицу Мбойя, которому явно нравилось такое внимание к его персоне. Стоун уже снял его во всех планах — разговаривающим с журналистами (с Анджеем и Петром) на фоне примитивных кузниц, изготовляющих минометные стволы, отвечающим на вопросы Лакса — и теперь наконец снимал крупным планом лицо комиссара.
— Для чего вы решили показать нам эти кузницы? — внезапно спросил Лаке и подмигнул Сиду.
— Для того чтобы вы знали волю нашего народа, — отчеканил Мбойя.
И Петр понял, что этот вопрос и этот ответ были продуманы и подготовлены, а главное, согласованы.
— Спасибо!
Сид опустил камеру и вытер пот со лба. Лаке выключил звукозапись.
— А теперь, господин комиссар, нам необходимо как можно скорее отправить пленку в Лондон.
— Сегодня же она будет доставлена в Луис самолетом « Шелл». Там о ней позаботятся. Она успеет вовремя, — торжественно заверил комиссар парней из Би-би-си.
ГЛАВА 9
В отель они вернулись к ленчу.
— Надеюсь, что сегодня сюрпризов больше не будет, — пошутил Анджей и остановился, наблюдая, как Петр отпирает свою дверь.
— До вечера время еще есть…
Петр повернул ключ, замок щелкнул… и Войтович, неожиданно отстранив Петра, первым вошел в комнату.
Все было в идеальном порядке. На полу — ни соринки, на аккуратно застеленной кровати — ни складки, даже портфель Петра протерт до блеска.
— А может быть, мамбы и не было? — усмехнулся Петр, входя следом и указывая взглядом на кровать, где утром они оставили мертвую черную змейку.
Войтович ничего не ответил: он внимательно осматривал комнату, словно детектив место преступления. Не обнаружив ничего подозрительного, облегченно вздохнул и слегка толкнул Петра в плечо:
— Умывайся — и пойдем обедать. И смотри, без приключений. Через десять минут я за тобой зайду.
— Что бы я делал без твоих забот? — улыбнулся Петр.
Он проводил Войтовича, запер за ним дверь и, вернувшись назад, устало опустился в кресло, стоящее у окна.
Сегодняшний день действительно был полон сюрпризов. С утра — черная мамба, «черная смерть». Потом — минометные стволы в кузнечном ряду на рынке. Потом…
…Потом они с Войтовичем, незаметно отстав от своих коллег, которых комиссар Мбойя, словно наседка цыплят, повел в портняжьи ряды, чтобы продемонстрировать, как шьют там солдатскую форму, отправились бродить по рынку, шумному, пестрому, полному запахов — пряностей, гниющих фруктов, человеческого пота, приторных помад и духов, выпускаемых в Европе «специально для тропиков» и пользующихся бешеным успехом у «мамми», толстых и крикливых торговок.
Рынок четко делился на кварталы: неширокие грязные проулки сбегали по отлогому берегу к реке. Бамуанга в это ясное солнечное утро казалась небесно-голубой, от нее тянуло прохладой и свежестью. Бесчисленные грузовые пироги стрекотали дряхлыми, разбитыми моторами, пересекая реку вдоль и поперек.
— Ну так что? — кивнул Войтович в сторону ослепительно сверкающей в солнечных бликах воды. — Решай…
Петр задумчиво взглянул на него.
Да, пройди они сейчас к берегу — и любой владелец пироги, готовый пересечь Бамуангу, будет рад заработать на двух белых, в головы которых пришла блажь прокатиться на его утлом и ненадежном суденышке.
— Нет, — твердо сказал Петр. — Поздно.
— Почему?
Войтович, прищурив глаза, смотрел в сторону все ярче разгорающейся в солнечных лучах Бамуанги.
— После того, что нам показали сегодня утром… Эти минометы… «День икс», о котором хотел мне что-то сказать Даджума…
— Ты хочешь сказать, что сепаратисты выступят со дня на день? — перебил его Войтович. — Тем более! Какой нам смысл оказаться во всей этой каше? Ладно уж я. А у тебя семья. Уезжай, слышишь?
Он приблизил свое лицо к лицу Петра и понизил голос:
— Тебе нельзя оставаться, ты же понимаешь это. А там… на той стороне ты можешь быть полезен. Даже того, что мы уже здесь видели и слышали, достаточно, чтобы разоблачить заговор против нового правительства Гвиании…
Петр отвел взгляд от слепящей реки и мотнул головой:
— Нет!
Они молча пошли дальше, с трудом пробираясь сквозь шумную и потную толпу торговцев и покупателей.
В основном это были женщины. Здесь, в Поречье, они испокон веков обрабатывали землю и торговали плодами своих трудов, мужчины же охотились, ловили рыбу, занимались какими-нибудь ремеслами. Но главная забота о содержании семьи оставалась заботой женщины.
И сейчас почти весь рынок был в их власти: мужчинам оставались лишь ряды кузнецов, стеклодувов, портных да резчиков по дереву — у туристов деревянные маски, изготовленные в Уарри, пользовались успехом.
Петр и Войтович, не сговариваясь, свернули туда, где (они знали) трудились местные скульпторы. Здесь было не так тесно, как в рядах, торговавших тканями, мясом и рыбой, овощами и фруктами, стеклянными бусами, зеркалами, всевозможными украшениями для женщин и мужчин.
Мастера, разложив перед собою набор причудливых инструментов, сидели на пороге тростниковых лавок-мастерских и, не обращая внимания на прохожих, занимались своим делом.
Из брусков розового дерева окуме, оранжевой ломбы, темной, тяжелой сейбы или легкой и мягкой пальмы они уверенными движениями острых ножей создавали коротконогих, короткоруких, большеголовых уродцев с мудрыми лицами, крутолобые щекастые маски — мрачные или веселые, в зависимости от настроения мастера. Тут же лежали груды деревянных игрушек — темно-зеленые крокодильчики, разинувшие розовые пасти, белые монахини, молитвенно сложившие руки, красные с черными пятнами леопарды.
У некоторых лавок сидели на корточках северяне-перекупщики, седобородые, сухолицые. Они тщательно отбирали товар и аккуратно складывали его в большие пестрые полотнища: отсюда в тюках перекупщиков, многократно вздорожав, изделия мастеров Уарри разойдутся по всей Гвиании, а затем в чемоданах туристов отправятся и в заморские страны.
Петр и Анджей медленно переходили от лавки к лавке, вступая в разговор с мастерами и разглядывая их работы. С первых же слов поняв, что перед ними не случайно забредшие в эти края туристы, а знатоки, мастера приглашали их заглянуть в глубины своих мастерских.
— Самсинг спешиал, — многозначительно говорили они. — Кое-что специальное.
Это означало, что у них на продажу были припрятаны скульптуры и маски по-настоящему ценные — ритуальные, похищенные из разоренных по наущению христианских миссий капищ древних богов Поречья. Вывоз этих раритетов запрещался законом, который, впрочем, легко можно было обойти, получив у местных властей справку-разрешение на «вывоз изделий, не имеющих исторической, культурной и художественной ценности». Но туристы вывозили раритеты и так — без разрешения.
Выйдя из очередной лавки-мастерской, Петр вдруг увидел впереди себя высокую стройную монахиню в черном шелковом одеянии и в огромном, похожем на развернувшую крылья бабочку, белом головном уборе, накрахмаленном, жестком, как жесть.
Рядом с нею шел европеец с большой корзиной, висящей в левой руке, одетый в зеленую форму, твердо ставящий ноги в высоких и грубых солдатских ботинках в размокший после вчерашнего ливня латерит.
Что-то знакомое показалось Петру в фигурах этих людей, и он непроизвольно прибавил шаг.
Монахиня и европеец неторопливо шли по самой середине грязной и скользкой улочки, образованной построенными из тростника лавками-мастерскими, она — шага на два впереди, он — позади, слегка склонившись налево под тяжестью большой корзины, прикрытой сверху белой тряпицей.
