Поединок. Выпуск 13 - Высоцкий Сергей Александрович (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Давай закурю! — он протянул трясущуюся руку за сигаретой. «А ведь ему не больше тридцати», — подумал Белянчиков.
Затянувшись несколько раз, Еременков успокоился.
...История его знакомства с Игорехой была короткой и простой. И в своей простоте пугающей. Уволенный за пьянку из жилконторы, Еременков перебивался временной работой — грузил мебель в магазине на улице Пестеля. Вечером пропивал заработанное в пивном баре или в непосредственной близости от забегаловки, в которой торговала тетя Катя. Здесь они и познакомились. Два дня Игореха исправно угощал Бориса Николаевича портвейном. («Дорогой брал», — сказал Еременков. И в голосе у него прозвучали нотки уважения.) А на третий день новый знакомый попросил его помочь разобрать в заброшенном доме «никому не нужный камин». И посулил четвертной.
— Да если камин никому не нужный, — рассердился Белянчиков, — зачем по крышам лазать! Нашли в заборе дырку — и кончено дело!
— Так надо! — многозначительно ответил Еременков, но кому и зачем надо, сказать не мог. Ничего не знал он и о том, почему в комнате взломан паркет и отодраны плинтусы. Только часто-часто моргал, глядя на майора испуганными большими глазами.
Все, что удалось выудить у него ценного, сводилось к тому, что Игореха ездил на «Москвиче» четыреста восьмой модели и камин собирался отвезти к себе на дачу. Но где у него дача — Борис Николаевич не знал.
Самые большие мучения ждали Белянчикова на Литейном, 4, когда он попытался с помощью Еременкова составить фоторобот Игорехи. Даже известное на все Главное управление терпение Юрия Евгеньевича было готово лопнуть, когда осмелевший Еременков комментировал то и дело возникавшие перед ним на экране носы и подбородки:
— О! Этот нос, как у моего шурина! В рюмку смотрит... Не, не, не то! У Игорехи махонький, как у Яшки Конопатого. Есть в нашем дворе такой барбос!
Лаборантка прыскала потихоньку, а Белянчиков сидел безучастный. У него не было ни сил, ни охоты одергивать развеселившегося Бориса Николаевича.
«Размножать такой фоторобот — пустое дело, — подумал он, мчась на дежурной машине по ночному городу домой, — только лишнюю работу людям давать».
2
Белянчиков разложил на столе перед своим шефом, начальником отдела управления уголовного розыска Корниловым, еще сыроватые фотографии, сделанные в пустом доме.
Снимки у Котикова получились прекрасные. На одном Еременков, с каминной доской в руках, смотрел прямо в объектив. Глаза он выпучил так, словно увидел в дверях тигра. А вот Игореха, занятый нимфой, не успел даже повернуть головы. Корнилов разочарованно рассматривал его затылок с чуть поредевшими темными волосами.
— Трудно будет искать его по затылку, — с усмешкой сказал он. — Такое фото не разошлешь для опознания.
— Не разошлешь, — с огорчением согласился Юрий Евгеньевич. — И как он успел улизнуть?
На втором снимке, который сделал Котиков, Игорехи не было.
— Для случайного вора, промышляющего в пустых домах, этот Игореха слишком прыток, — продолжал Белянчиков. — И пистолет впридачу...
— Все здесь не случайно, — Корнилов взял снимки, внимательно разглядывая их. — Вот только парень с выпученными глазами, похоже, попал в историю случайно.
— Ты веришь, что он не знал, на что шел? — спросил Белянчиков. Когда они оставались вдвоем, всегда переходили на «ты». Как-никак проработали вместе около двадцати лет.
— Веришь, не веришь! — недовольно, не отрываясь от снимка, пробормотал полковник. — Вот ты все проверишь, а там будет видно. — Он не любил, когда кто-нибудь из сотрудников цеплялся за высказанное им предположение и делал его рабочей версией.
Наконец он поднял голову, посмотрел на майора.
— Как ты думаешь, этот тип знает, — Корнилов постучал пальцем по фотографии, — что у нас в наличии только его затылок, а не полный портрет?
Белянчиков нахмурился:
— Ну и вопросик! Я об этом не подумал.
— Подумай! — сказал Корнилов. И добавил: — Ты обрати внимание на окно.
Окно было высокое, без переплетов, из одного стекла. И на поверхности этого стекла, как в мутном зеркале, Белянчиков разглядел искаженные до неузнаваемости тени четырех человек, отразившихся при вспышке блица. Четырех! Значит, неизвестный, хоть и ускользнул из-под объектива фотоаппарата, но был в тот момент еще в комнате.
— Что ты меня вопросами мучаешь, когда сам уже все разглядел? — с укоризной сказал майор.
— Я себя проверяю. Ты все-таки очевидец. Представляешь последовательность снимков во времени. А я, увидев четвертую тень на стекле, решил, что кто-то из оперативников к вам на подмогу бежит.
— Нет, это его тень. В момент второй вспышки. В такой кутерьме трудно сообразить, лицо твое запечатлели или только затылок. Преступник уверен, что у нас его фото есть, а значит, и ведет себя в соответствии с этим: или лег на грунт, как говорят подводники, или уехал подальше...
— Или растит бороду и усы.
— И как я сразу не заметил! — подосадовал Белянчиков.
— Хватит казниться, — остановил майора Корнилов, с сочувствием разглядывая его расцарапанное лицо. — Вот как он тебя разделал!
— На работе неудобно появляться, — нахмурился Юрий Евгеньевич. — Бугаев увидит — месяц потом всякие небылицы будет рассказывать.
Включилась селекторная связь.
— Игорь Васильевич, — сказала секретарь. — Девять часов. Все в сборе.
— Пусть заходят.
Каждое утро, ровно в девять, если не было никаких ЧП, Корнилов проводил оперативку с сотрудниками отдела.
Когда все уселись, полковник, отыскав глазами эксперта Коршунова, сказал:
— Ну что, Николай Михайлович, начнем с вас? Что за клад майор Белянчиков отыскал?
— А ларчик просто открывался, — улыбнулся Коршунов, вставая с диванчика в углу кабинета. — Зря воры старались, нимфу выковыривали. К ней, как ко всякой женщине, подход был нужен. Кнопочку нажать, и все дела. Тайник был сделан, по-видимому, перед самой революцией, пользовались им и в более поздние времена...
— А драгоценности? — поинтересовался Белянчиков.
— Драгоценности, Юрий Евгеньевич, стоят тысяч триста, не меньше. Но этим пусть ювелиры занимаются.
— Я тебя не о стоимости спрашиваю! Старинные они, с революции лежат?
— Все старинное, — ответил Коршунов и загадочно улыбнулся. — А вот сколько лежат... Тут есть одна закавыка — колечко с большим рубином. Вы его несколько лет назад усиленно разыскивали.
— Кольцо Фетисовой? — быстро спросил Корнилов.
— Фетисовой.
Шесть лет назад умерла старая, когда-то популярная актриса Фетисова. Была она одинока и все свое имущество завещала дому ветеранов сцены, а золотое кольцо, сережки, браслет и брошь с крупными рубинами и бриллиантами — Эрмитажу. Потому что комплект этот был одним из шедевров работы петербургского ювелира Якова Риммера. И браслет, и сережки, и брошь нашли, а кольцо с самым крупным рубином пропало. Розыск тогда поручили Бугаеву, и он потратил немало сил, чтобы проверить соседей — Фетисова жила в коммунальной квартире — и санитаров, которые увозили покойную, но кольцо исчезло. И вот — неожиданная находка.
— Но тогда... — начал Белянчиков.
— Но тогда возникает немало новых вопросов, — сказал Корнилов. — Тебе нужно срочно выяснить, кто жил в комнате? И не только перед тем, как дом поставили на капитальный ремонт, а с первых дней революции.
— У меня еще не все сюрпризы, — недовольный, что его перебили, вставил эксперт. — На каминной доске и на прелестных нимфах среди отпечатков пальцев есть и знакомые — задержанного Еременкова и известного вам Михаила Терехова, по кличке Гога, подопечного Бугаева.
Корнилов протянул Бугаеву снимок, на котором красовались Еременков и сбежавший «стрелок». Спросил:
— Ты его по затылку узнать сможешь?
— И по затылку тоже, — сказал Бугаев, но, посмотрев на снимок, покачал головой: — Ничего похожего.
— Майору видней, — ехидно сказал эксперт. — Он, наверное, чаще всего Гогу в затылок видел...
