Ответная операция - Ардаматский Василий Иванович (книги серии онлайн .txt) 📗
— Что вам угодно, мадам? — Коротышка выпуклыми, слезящимися глазами с раболепным выражением уставился на девушку.
— Покажите мне какие-нибудь французские романы.
— Сию минуточку! — Коротышка вспрыгнул на стремянку, выхватил с полки несколько потрепанных книг и рассыпал их на прилавке.
— Французов, извините, у нас маловато. Последствия чисто исторического порядка. — Склонив шарообразную голову, букинист смотрел, как Посельская перелистывала книги.
Наташа недоумевала. Она пришла сюда с десятиминутным опозданием, а Зигмунда Лисовского нет.
— Пожалуй, возьму вот эту… — нерешительно сказала Посельская. — Сколько стоит?
— Мадам, а может, не сюит зря тратить деньги?
Встретив удивленный взгляд Наташи, букинист тихо произнес:
— Господин Лисовский ждет вас там, — и показал на заднюю дверь.
За дверью была маленькая комнатушка, в которой стояли кровать, стол и один стул. На кровати сидел Зигмунд Лисовский. Когда Наташа входила в комнату, он посмотрел на часы.
— Любишь опаздывать? — спросил он без тени улыбки.
— Пришлось пропустить два поезда метро — люди едут с работы.
— Садись. — Лисовский кивнул на стул. — Свидание у нас не любовное, не будем тратить время. Я хочу поговорить о твоем отце.
— Это еще зачем? — спросила Посельская, думая в это время, как вести себя в связи с таким неожиданным желанием Лисовского.
— Видишь ли…
Наташа заметила, что король тренеров немного смутился и не знает сам, как начать разговор. Он тряхнул головой и точно сбросил смущение.
— Я не умею финтить, будем говорить прямо. Я из тех, кому не нравится, что Германия разодрана на куски, и которые не собираются с этим мириться. Германии не нужны ни русские, ни англичане, ни тем более французы. А русских мне просто трудно видеть на улицах Берлина!
Наташа заметила, что американцев он не назвал.
— Мы те, кто не капитулировал вместе с Кейтелем и готов пойти на все ради Германии. Твой отец офицер морских сил рейха? Так?
— Был, — уточнила Наташа.
— Что значит «был»? Немецкий офицер всегда офицер, пока он жив, — быстро произнес Лисовский. В глазах у него вспыхнул и тотчас погас злобный огонь.
— Мой отец увлечен своей гражданской профессией.
— Ерунда! Откуда ты знаешь, что у него на душе?
Некоторое время они оба молчали.
— Ну, и что же вы от меня хотите? — спросила Наташа.
Лисовский посмотрел на Посельскую раздраженно и вместе с тем настороженно.
— Прежде всего не забывай, что ты немка, — усмехнулся он.
— Я это всегда помню.
— Тогда отец твой помнит это вдвойне. Он кровь проливал за Германию. Наверное, с ним мне говорить было бы легче.
— Смотря о чем! — Посельская с вызовом смотрела на Лисовского.
— Все о том же — о Германии. Он же ведь не стал красным?
— Он был и остался немцем…
— Красные тоже кричат, что они немцы.
— Знаете, что я вам скажу… — Посельская смело смотрела в холодные глаза Лисовского. — Я категорически не желаю заниматься политикой. Это все знают в моем институте, это знает мой отец, мои друзья и должны знать вы. Я делаю то, что мне нравится. Учусь. Мне нравится спорт — я занимаюсь спортом. Мне нравится парень — я провожу с ним время.
— Русский? — усмехнулся Лисовский.
— Сегодня — русский, завтра — египтянин. Важно, чтобы нравился. И больше я ничего не хочу знать. Грош цена вам, занимающимся политикой, если вы не можете обойтись без того, чтобы не тянуть в политику таких, как я!
— Но твой-то отец мужчина? — после долгой паузы устало произнес Лисовский.
В его глазах Наташа прочла разочарование. Возможно, что он уже злился на себя, что организовал это бесполезное свидание. И тогда Посельская решила подбодрить его немного.
— Я поговорю с отцом, — сказала она.
— О чем? — насторожился Лисовский.
— Вообще. Я с ним как-то ни разу не говорила о политике. Мне даже самой вдруг стало интересно, что он думает обо всех этих вещах.
— О каких?
— Ну, Германия, Германия и еще раз Германия.
— А кто, между прочим, тот русский, который сегодня тебе нравится? — вдруг спросил Лисовский.
— Мужчина. Молодой, интересный, острый.
— Чем занимается?
Наташа засмеялась:
— Мне не приходило в голову задать ему этот вопрос и заодно уже поинтересоваться и его зарплатой. До замужества еще не дошло. Сам он говорил, что он военный инженер, что-то тут у нас консультирует…
— Что именно?
— Да не знаю я! — искренне возмутилась Посельская. Помолчала и робко спросила: — Наверное, вы больше уже не будете заниматься со мной баттерфляем? Мне очень жаль.
— Да? — Лисовский почти улыбнулся. — Нет, почему же, позанимаемся. Ведь ты обещала поговорить с отцом… — Он тяжело поднялся с постели. — Ты уйдешь отсюда одна. Извини, что не провожаю.
— Этим занимается мой русский, — засмеялась Наташа.
— Он что, опять ждет тебя? — не сумев скрыть испуг, спросил Лисовский.
— О нет! Не хватало, чтобы он провожал меня на свидание с другим мужчиной!
Наташа вышла на улицу, довольная собой. Кажется, она не сделала ничего такого, за что полковник Семин пробирал бы ее на очередном совещании.
21
Рычагов установил, что Хауссон каждое утро ездил на улицу Хенель. Оставив машину на площади Майбах, он пересекал бульвар, по улице Хенель доходил до пятиэтажного дома очень старой постройки и скрывался за обшарпанной массивной дверью.
На улице, по обеим сторонам двери, висело множество табличек, по которым можно было узнать, кто живет в этом доме. Зубной врач, протезист, адвокат, учитель музыки и много еще всяких других полезных людей. Не было только таблички, пояснявшей, что в этом доме на втором этаже находится один из филиалов ведомства майора Хауссона.
«Он человек скромный — не хочет афишировать свою фирму», — угрюмо усмехнулся полковник Семин, когда Рычагов показал ему фотографию подъезда дома на улице Хенель.
…Войдя в парадную дверь, майор Хауссон поднялся на первый пролет лестницы, отпер своим ключом дверь и вошел в переднюю, ярко освещенную лампой дневного света. В самом конце коридора, возле маленького столика, вытянув ноги, сидели два солдата. У одного на шее висел автомат, у другого на поясе — кобура с пистолетом. На майора Хауссона солдаты не обратили никакого внимания; можно было подумать, что они спят.
Хауссон прошел в одну из комнат, где молодой человек, присев на угол стола, диктовал что-то стенографистке. Не прерывая диктовки, он помахал майору рукой и показал на стол, посреди которого лежала папка ярко-желтого цвета. Майор Хауссон сел на стол и, открыв папку, начал читать бумаги. Молодой человек подошел к Хауссону и раздраженно сказал:
— Я был у него уже два раза — все по-прежнему!
— Терпение, Жерард, — не отрываясь от бумаг, сказал Хауссон. — А это вы читали?
Майор протянул молодому человеку узенькую полоску шифровки.
— Конечно, читал. Всего этого следовало ожидать.
Майор Хауссон ударил кулаком по столу.
— Зачем они держали его в Мюнхене? Мы же им говорили, что этот русский попросту мелкий вор и бежал к нам от неминуемой тюрьмы. Предупреждали идиотов, что его нужно как можно скорее отправить подальше. Была же очередная отправка перемещенных в Австралию. Там бы он спокойно околел от тропической лихорадки. А они держали его в Мюнхене, пока газетчики не узнали, что он за птица. Теперь скандал на всю Европу.
Молодой человек усмехнулся:
— Хоть теперь его нужно обезвредить. Автомобильная катастрофа, или сердечный припадок, или еще что-нибудь…
— Да-да, конечно… — рассеянно пробормотал Хауссон. — Сегодня же, Жерард, сами поезжайте в Мюнхен и сделайте все, что нужно… А этот продолжает молчать?
— Как попугай, твердит одно и то же — требует немедленного освобождения.
— Ну что же, пойду поработаю с ним я.
Хауссон вышел из комнаты и направился в конец коридора, где сидели солдаты. Те лениво подтянули ноги и медленно встали. Один из них повернул ключ в обитой железом двери. Хауссон вошел в комнату, в которой несколько дней назад очнулся лейтенант Кованьков…
