Быть зверем - Стукалин Юрий Викторович (бесплатные полные книги .txt) 📗

– Пусть каждый передаст мне стручки перца, которые взял с собой, – приказал он.

После того как указание было выполнено, Балум протянул плошку с десятком стручков высушенного перца одному из воинов.

– Растолки его в порошок и рассыпь по нашим следам, чтобы нюх собак пришел в негодность. Мы будем ждать тебя на окраине города вон у того храма, на вершине которого растут два больших дерева, – сказал Балум, указывая рукой на возвышавшуюся вдали пирамиду.

Воин взял плошку, подобрал подходящий камень и принялся за работу, а Балум с остальными людьми побежал к развалинам старого города, огибая озеро.

Узкая тропинка вилась между разрушенными постройками. Время не жалеет ни человека, ни созданные им творения. Когда люди ушли, сельва вошла в город. Балум бежал впереди отряда, перескакивая через корни деревьев, которые, словно огромные застывшие черви с иссушенной солнцем кожей, лежали на его пути. Ветви деревьев хлестали его мускулистое тело, но сын правителя не чувствовал их ударов. Его губы шевелились в беззвучной молитве, взывая к богам с просьбой помочь ему выполнить поручение отца. Балум смотрел на огромные камни, выкорчеванные из стен пирамид и городских построек корнями вековых деревьев, на провалившиеся крыши домов, в которых когда-то жили люди, и ледяные щупальца ужаса сжимали его сердце. Он понимал, что, если отцу не удастся заключить союз с правителями других государств майя, белокожие превратят его родной город в такие же развалины гораздо быстрее, чем на то способны время и сельва. Много рассказов доходило до владений его отца об этих новых врагах и их злодеяниях. Даже могучие ацтеки, живущие далеко на севере, не смогли противостоять им. Их правитель казнен, их армия разбита, их страна разрушена. Белокожие пришельцы, словно яростный ураган, сметали все на своем пути. Их оружие совершенно, их жестокость необъяснима.

Добравшись до возвышающейся над развалинами пирамиды, Балум взмахнул рукой, приказывая следующим за ним воинам остановиться.

– Здесь мы отдохнем, а с рассветом снова двинемся в путь, – сказал он, немного отдышавшись.

Воины сошли с тропы и расположились на привал в зарослях. Балум подозвал одного из них и велел взобраться на вершину пирамиды, чтобы следить за окрестностями. Воин почтительно кивнул и, крепко сжимая копье, начал взбираться по крутой, полуразрушенной лестнице. Балум лег на землю, закрыл глаза и моментально заснул…

Человек лежал на холодном камне, безвольно раскинув руки, не отрывая опустошенного взгляда от маленького облака, одиноко плывущего по небу. Его длинные, спутанные волосы, которых уже много дней не касался гребень, липли к покрытым потом лбу и щекам, мешая смотреть на небо. Облако медленно приблизилось к солнцу и закрыло его. Человек очень устал, он много дней был в пути, его глаза были готовы сомкнуться, но облако вдруг сменило очертания, и он увидел силуэт в белых одеяниях, окаймленный пробивающимися лучами солнечного света. Голос донесся до него:

– Ты тот, кто помогал мне?

– Да, я служил тебе верой и правдой, – его потрескавшиеся губы еле шевелились.

– Ты тот, кто нес людям добрую весть? Ты тот, кто наставлял их на путь истинный?

– Да, я был рыцарем католической веры. – Струйка крови потекла из треснувших губ, наполняя рот солоноватой жидкостью.

– Ты убивал во имя меня?

– Да, убивал… многих…

– Ты пытал во имя меня?

– Да, я пытал во имя тебя.

– Ты хорошо выполнил свою службу во имя меня. – Силуэт стал более отчетливым.

– Ты спасешь меня?

– Нет, ты мне больше не нужен. – Силуэт полностью заслонил солнце, и человек увидел, как почернели его одеяния, как злобно сверкнули его глаза, а изо рта демона извергся язык пламени.

Человек в ужасе закричал…

Странный сон заставил Балума резко открыть глаза. Он не знал человека из сна. Он не знал, что за чуждое божество явилось тому, да и значение увиденного ему было неведомо. Балум встряхнул головой, сбрасывая остатки сна, и встал. В бусинах нефритового ожерелья на его шее запуталось несколько травинок, и он аккуратно оборвал их. Надо было снова продолжать путь.

В Мексике темнеет так быстро, что складывается впечатление, будто кто-то наверху выключает лампочку. Мы оказались к этому не готовы и спустя час блужданий по темным проулкам трущоб поняли, что окончательно заблудились.

– А не кажется ли тебе, друг мой Никита, что мы страдаем полной дезориентацией?

– И как же ты догадался? – в его голосе послышались издевательские нотки.

– Я не знаю, где наш дом.

– Наш дом в Москве.

– Мудро, но я имею в виду наш мексиканский дом.

– Даже спросить не у кого. – Ник огляделся и задумчиво ткнул пальцем в направлении темной аллеи, в глубине которой виднелись маленькие огоньки. – Может быть, там?

– Имеет ли мысль, посетившая тебя, какое-либо разумное объяснение?

– А мы уже везде блуждали, а там, по-моему, еще нет.

– Веское основание. Пойдем попробуем.

Не успели мы сделать и нескольких шагов, как в глубине аллеи послышались звуки какой-то возни и сдавленный женский стон.

– Ты слышал? – Я остановился, всматриваясь в темноту.

– Да.

– Пойдем, – я потянул его за собой.

– А стоит ли? Вдруг там люди любят друг друга повсеместно, а мы им настроение поломаем.

– Ты хочешь встретить здесь рассвет?

– Нет, но неудобно. – Ник стоял в нерешительности.

– Пойдем. Спросим, где наш долбаный отель, – настаивал я.

– Ладно, пойдем спросим.

Мы действительно помешали, но то, что происходило на аллее, назвать романтическим свиданием было нельзя. Двое парней прижимали девушку к земле, третий задирал ей платье, а четвертый стоял немного в стороне, роясь в ее сумочке. Обычная мерзкая история. Поиск проблем в наши планы не входил, но уйти и оставить девушку в грязных лапах этих скотов мы тоже не могли.

– Эй, козлы, отвлекитесь! – я даже не заметил, что заговорил по-русски.

Для парней наше появление было явно неожиданным, но, заметив, что нас всего двое, они быстро пришли в себя. Один остался держать испуганную девушку, а трое двинулись нам навстречу.

– По-моему, они собираются нас бить, – констатировал Ник.

– Точно. Мне тоже кажется, что они нас почему-то совсем не боятся, – съязвил я.

Шедший впереди длинный парень окинул меня взглядом, плюнул мне под ноги и, вытянув вперед руки, бросился на меня. Я этого ждал. Моя левая нога встретилась с его животом, сломав нападавшего пополам, а подъем правой ноги разбил его лицо в кровь. Голова мексиканца резко откинулась назад, и он, словно раненая птица, рухнул на асфальт. Я кинул взгляд на распластавшееся тело, и в голове пронеслись слова моего первого тренера по каратэ: «Длинных сразу же бей в пузо – они складываются, как шланги». Но оставалось еще трое парней, и теперь уже драки избежать было невозможно. Двое накинулись на Ника, а третий двинулся на меня. Он был крепок и не так тороплив, как Длинный. Мягко ступая, он держал сжатые кулаки на уровне головы, защищая локтями корпус. Парень явно был знаком с боксом, и это не предвещало легкой победы в честном бою. Он сделал выпад левой рукой, едва не достав меня, но я скользнул немного назад и правой ногой нанес ему мощный лоу-кик [14] в коленный сустав. Кость хрустнула, ноги мексиканца подломились, и с жутким воплем он покатился по асфальту.

Теперь можно было помочь Нику. Он валялся на земле, вдавливая одного из противников лицом в асфальт, а второй, лохматый, стоявший спиной ко мне, нещадно бил его ногами. Одним прыжком я оказался рядом и, схватив лохматого за плечо, впечатал свой локоть в его лоснящийся затылок. Он хрюкнул и начал заваливаться, но я вцепился в него мертвой хваткой и еще пару раз насадил на колено. Отбросив безжизненное тело лохматого, я повернулся к Нику, но тяжелый удар в спину отправил меня на землю. Длинный очнулся и пошатываясь направлялся ко мне. В его руке сверкало лезвие обоюдоострого ножа. Я начал было подниматься, но Длинный уже склонился надо мной, намереваясь пырнуть ножом в спину. Отбить удар возможности не было, и, если бы не Ник, неугомонный мексиканец сделал бы из меня решето. Ник отпихнул Длинного в сторону, но, падая, тот успел полоснуть его лезвием по животу. Через секунду подоспел я, и вдвоем мы быстро расправились с ним. «Сломанное колено» и «Разбитый затылок», опираясь друг на друга, ковыляли вниз по алее, «Лицо в асфальте» продолжал упираться лицом в асфальт, а мы с Ником с наслаждением били ногами Длинного. Кто-то может сказать, что это неправильно – бить вдвоем лежачего, но у нас было стойкое убеждение, что негодяй это он, а не мы. Когда наши ноги устали, а злость немного улеглась, мы без сил опустились на асфальт рядом с Длинным, чтобы передохнуть. Девушки видно не было. Вероятно, она воспользовалась предоставленной возможностью и улизнула.