Капитан Памфил - Дюма Александр (читать книги txt) 📗

Шутка становилась однообразной, и придворные мало-помалу удалились от упрямого министра великого Шахабахама, признав, что из него вышел бы канатный плясун, но как собеседник он полное ничтожество. Вскоре никто, кроме трех или четырех человек, не обращал на него внимания, а еще через час о нем совершенно забыли: так проходит мирская слава.

Пришло время расходиться; партер поредел, ложи опустели; сквозь окна фойе проникло несколько бледных лучей. Билетерша, делая обход, услышала храп, доносившийся из литерной ложи первого яруса и выдававший присутствие какой-то задержавшейся маски; открыв дверь, она обнаружила Тома: утомленный бурной ночью, которую ему пришлось провести, он забился в дальний угол ложи и сладко уснул. На этот счет существуют строгие правила, и билетерша обязана точно их исполнять, поэтому она вошла в ложу и со всей учтивостью, какая отличает достойный уважения общественный класс, к коему она имела честь принадлежать, сообщила Тому, что вскоре пробьет шесть часов утра, — вполне подходящее время для того, чтобы вернуться к себе домой.

— Гррр! — проворчал Том.

— Я прекрасно понимаю, милейший, что вы спите, — продолжала билетерша, — но вам гораздо лучше будет в вашей постели; идите, идите же. Ваша жена, должно быть, беспокоится. Право же, он меня не слышит! Крепкий же у него сон!

Она похлопала его по плечу.

— Гррр!

— Ну, довольно, довольно; нашли время интриговать! К тому же, прекрасная маска, я вас знаю. Смотрите, уже гасят все огни — и рампу и люстру! Прикажете позвать фиакр?

— Гррр!

— Ну, полно, полно, полно, зал Одеона — это вам не постоялый двор, отправляйтесь! Ах, вот как вы отвечаете? Фу, как некрасиво, господин Одри! Бывшей артистке! Что ж, господин Одри, я позову охрану: полицейский комиссар еще не лег спать. Ах, вы не желаете подчиняться правилам? Вы меня ударили кулаком?.. Вы бьете женщину? Ну, это мы еще посмотрим. Господин комиссар! Господин комиссар!

— Что случилось? — откликнулся дежурный пожарный.

— Сюда, господин пожарный! Ко мне! — кричала билетерша.

— Эй, муниципальная гвардия!

— Что такое? — спросил командовавший патрулем сержант.

— Это мамаша как бишь ее там зовет на помощь, она в литерной ложе первого яруса.

— Мы идем туда.

— Сюда, господин сержант! Сюда! — продолжала кричать билетерша.

— Мы пришли, пришли. Где вы, душенька?

— Не бойтесь, здесь нет ступенек. Идите сюда! Сюда! Он в углу, у двери. Ах, разбойник! Он силен как бык!

— Гррр! — ворчал Том.

— Вот, слышите? Скажите мне, разве это речь христианина?

— Ну, приятель, — произнес сержант (его глаза привыкли к темноте, и он разглядел Тома). — Мы все знаем, что значит быть молодым; послушайте, я сам не меньше других люблю повеселиться, не правда ли, мамаша? Но я строго придерживаюсь правил: пришло время возвращаться на отцовскую или супружескую гауптвахту. Прибавить шагу, вперед марш! Левой! И поживее!

— Гррр!

— Это очень мило, и мы чудесно подражаем голосам животных, но перейдем к следующему упражнению. Ну, приятель, давайте выйдем добровольно. Ах, мы не хотим? Мы угрожаем? Хорошо, сейчас мы посмеемся. Хватайте этого весельчака и тащите к двери.

— Он не хочет идти, сержант.

— Ну, и что, а для чего у наших ружей приклады? Ну, давайте, по спине и по икрам.

— Гррр! Гррр! Гррр!

— Бейте, бейте.

— Послушайте, сержант, — произнес один из гвардейцев. — Сдается мне, это настоящий медведь: я схватил его за шиворот, и у него шкура не отстает от мяса.

— Если это медведь, тогда обращайтесь с животным как можно осторожнее: хозяин заплатит нам за него. Сходите к пожарному за фонарем.

— Гррр!

— Все равно, медведь он или нет, — сказал какой-то солдат, — он получил хорошую трепку; если есть у него память, он не забудет муниципальную гвардию.

— Вот то, что вы просили, — протягивая фонарь, предложил один из патрульных.

— Поднесите свет к лицу обвиняемого.

Солдат повиновался.

— Это морда, — объявил сержант.

— Господи Иисусе! — пробормотала билетерша, отступая. — Настоящий медведь!

— Ну да, настоящий медведь. Надо посмотреть, есть ли у него документы, и отвести его домой. Возможно, за него дадут вознаграждение. Наверное, это животное заблудилось и, поскольку ему нравится бывать в обществе, пришло на бал в Одеон.

— Гррр!

— Вот видите, он мне отвечает.

— Постойте, постойте, — произнес солдат.

— Что такое?

— У него на шее висит мешочек.

— Откройте его.

— Записка!

— Читайте.

Солдат достал записку и прочел:

— Истинная правда, вот сто су! — воскликнул гвардеец.

— У этого гражданина все в полном порядке, — признал сержант. — Два добровольца отведут его к законному месту жительства.

— Я, — хором откликнулись гвардейцы.

— Никаких льгот в обход закона. Все только по старшинству. Пусть прибыль от этого дела достанется самым заслуженным. Идите, ребята.

Два муниципальных гвардейца подошли к Тому, набросили ему на шею веревку и для большей надежности три раза обернули ее вокруг морды. Том не оказал ни малейшего сопротивления: удары прикладом сделали его на редкость сговорчивым. Отойдя от Одеона шагов на сорок, один из гвардейцев предложил:

— Вот что: погода сейчас отличная, может быть, не будем нанимать фиакр, пусть этот гражданин прогуляется.

— А мы получим по пятьдесят су вместо тридцати.

— Принято единогласно.

Через полчаса они стучали в дверь дома № 109. С третьего раза им отворила не совсем проснувшаяся привратница.

— Смотрите, мамаша-резвушка, — обратился к ней гвардеец, — вот один из ваших жильцов. Признаете ли вы, что это частное лицо принадлежит к вашему зверинцу?

— Еще бы, — ответила привратница, — это медведь господина Декана.

В тот же день Одри принесли домой счет за пирожные на сумму семь франков пятьдесят сантимов. Но министр Шахабахама I легко доказал свое алиби: он дежурил в Тюильри.

Что касается Тома, с тех пор он испытывал беспредельный страх перед достойным уважения войском, которое наградило его ударами приклада по спине и заставило идти пешком, хотя он заплатил за фиакр.

Поэтому читатель не удивится, узнав, что при виде показавшегося в дверях гостиной муниципального гвардейца Том немедленно отступил в самую глубину сада. Ничто так не прибавляет человеку храбрости, как зрелище бегущего врага. Впрочем, как мы и говорили, этот муниципальный гвардеец был не лишен смелости, и он погнался за Томом; медведь, прижатый к стене, попытался было на нее влезть, но после двух или трех попыток увидел, что на это рассчитывать нечего, встал на задние лапы и приготовился обороняться, применив в этих обстоятельствах приемы бокса, преподанные ему его другом Фо.

Гвардеец тоже не зевал и напал на противника по всем правилам искусства. После третьего выпада он сделал финт головой и нанес удар ногой; Тому удалось отразить его по второй позиции. Гвардеец угрожал Тому прямым ударом; Том снова перешел к защите, перехватил оружие и, вцепившись изо всех сил лапой в гарду сабли врага, так резко дернул его за руку, что вывихнул ему запястье. Гвардеец выронил саблю и оказался во власти противника.

К счастью для последнего и к несчастью для Тома, в эту минуту подоспел комиссар; увидев в происходящем акт неповиновения вооруженным силам, он вытащил из кармана шарф, трижды обмотал его вокруг своего живота и, почувствовав себя под защитой, приказал капралу с девятью солдатами спуститься в сад и готовиться к бою, а сам остался на крыльце командовать.

Том, озабоченный этими приготовлениями, позволил муниципальному гвардейцу удалиться (при этом тот поддерживал свою правую руку левой); сам же он остался неподвижно стоять у стены.

Начался допрос. Том обвинялся в ночном проникновении со взломом в жилой дом и в совершении покушения на убийство должностного лица — покушения, не удавшегося по причинам, не зависевшим от воли преступника; будучи не в состоянии представить свидетелей защиты, он был приговорен к смертной казни, вследствие чего капралу было предложено привести приговор в исполнение, и тот отдал приказ солдатам зарядить ружья.