Тарзан — приемыш обезьян (нов. перевод) - Берроуз Эдгар Райс (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Старая Сабор весила столько же, сколько самая большая горилла, а когда она упиралась в землю всеми четырьмя лапами, пожалуй, только слон Тантор мог бы стащить ее с места.
Львица металась на конце веревки, воя от бешенства, и пыталась запрыгнуть на дерево, чтобы достать охотника. Но ее обидчик предусмотрительно перебрался повыше, на более тонкие ветки, где его не достала бы даже пантера. Оттуда Тарзан бросал сучья и ветки в свою беснующуюся пленницу.
Но Сабор уже догадалась, что ее держит. Вцепившись в веревку, она в два счета ее перегрызла, а Тарзан бранился и визжал с вершины дерева, огорченный тем, что хитроумный план окончился неудачей.
Сабор целых три часа расхаживала взад и вперед под деревом, надеясь поквитаться с человеком-обезьяной.
Мальчику первому приелась эта забава. Запустив напоследок в львицу гнилым плодом, он помчался по деревьям на вышине ста футов над землей и в скором времени оказался среди соплеменников.
Он рассказал обезьянам о своем приключении, привирая и хвастаясь, как любой цивилизованный охотник. Рассказ произвел впечатление даже на самых недоверчивых горилл, а Кала, поверившая каждому слову приемыша, раздувалась от гордости.
Кто посмеет теперь сказать, что ее Тарзан — слабый никчемный заморыш?! Ни у одной матери обезьяньего племени нет такого сильного, смышленого и смелого сына, как у нее!
IX. Смерть Калы
Тарзан, обезьяний приемыш, продолжал жить в джунглях, становясь все сильнее и умнее, и все это время мальчик черпал из книг знания о диковинных краях, находящихся где-то за пределами его страны.
Его лесная жизнь никогда не казалась ему ни однообразной, ни скучной. У него было множество занятий — охотиться, искать плоды, ловить в многочисленных ручейках и озерках рыбу — и все это никогда не приедалось Тарзану. Кроме того, приходилось постоянно остерегаться Сабор и других хищников, что придавало остроту и вкус существованию в джунглях.
То звери охотились за Тарзаном, то он охотился за ними. И хотя их острые когти за последние два года ни разу не коснулись его, бывали жуткие мгновения, когда только дюйм или два отделяли его от оскаленной смерти.
Львица Сабор была очень быстра, Нума и Шита — хитры и проворны, но Тарзан всякий раз оказывался хитрей и проворней всех своих врагов.
Но в джунглях его окружали не только враги: например, он крепко подружился со слоном Тантором. Как? Об этом никто не знал. Но обезьян уже давно не удивляло то, что в солнечные дни и в лунные ночи Тарзан и огромный слон подолгу странствовали вместе. Тантор даже позволял человеку кататься на своей могучей спине.
Да, Тарзан немалого достиг к своим восемнадцати годам!
Он свободно читал как книгу джунглей, так и те книги, что хранились на полках в хижине его отца.
Он мог довольно уверенно писать, но только печатными буквами. Рукописи он тоже пытался разбирать, но тщетно. И, конечно, он не знал звучания ни единого английского слова.
Тем не менее, если бы Тарзан мог говорить, он назвал бы себя человеком — а ведь этот молодой английский лорд никогда не видел другого человеческого лица, кроме своего отражения в озере. Та территория, по которой кочевало его племя, лежала вдалеке от цивилизованных мест, и даже дикие туземцы никогда не показывались в этих краях.
Высокие холмы замыкали прибрежную долину с трех сторон, океан — с четвертой. Эту лесную страну населяли лишь львы, леопарды, обезьяны и прочие дикие обитатели джунглей.
Но однажды, когда Тарзан сидел на вершине высокого дерева, он увидел внизу странное шествие, двигающееся гуськом через лес.
Впереди шли пятьдесят черных воинов, вооруженные длинными копьями; кроме того, каждый нес большой лук и колчан со стрелами. На спинах негров висели овальные щиты, в носах блестели большие кольца, в коротких, как шерсть, черных волосах красовались пучки ярких перьев. Их лбы были пересечены тремя параллельными цветными полосками татуировки, на груди желтели три концентрических круга. Такие же желтые зубы казались острыми, как клыки хищников, а большие и отвислые губы придавали внешности пришельцев еще более зверский вид.
За воинами плелось несколько сотен детей и женщин. Последние несли на головах всевозможный груз: кухонную посуду, домашнюю утварь и большие тюки слоновой кости. Замыкала шествие сотня воинов, по поведению которых становилось ясно, что они опасаются погони и атаки сзади.
Так оно и было.
Эти чернокожие, принадлежавшие к одному из самых диких и свирепых туземных племен, спасались бегством от колонизаторов, которые давно грабили и притесняли их, отнимая слоновую кость и заставляя собирать каучук. Наконец негры восстали против своих угнетателей, перебили белых солдат и несколько дней объедались человеческим мясом. Но потом большой отряд карателей напал на поселок каннибалов, чтобы отомстить за смерть своих товарищей.
В ту ночь черные солдаты, служившие белым людям, в свою очередь обожрались мясом убитых, а жалкие остатки некогда могущественного племени нашли убежище в мрачных джунглях, чтобы поселиться на новом месте.
Уже три дня отряд пробирался сквозь дебри. Вряд ли преследователи стали бы гнаться за ними в здешнюю глушь, и когда негры добрались до небольшого участка близ реки, который показался им менее заросшим, чем остальные, вождь велел своим людям остановиться.
Чернокожие пришельцы занялись постройкой жилищ. Через месяц они расчистили большую площадку, выстроили хижины и окружили их крепким частоколом. За оградой женщины возделали поля и засеяли их просом, ямсом и маисом — так же, как на своей прежней родине. Зато здесь не было ни колонизаторов, ни их войск; здесь не было и обязательного сбора каучука для жестоких жадных хозяев.
Но прошло несколько месяцев, прежде чем черные люди отважились забраться подальше в леса, окружавшие их поселок. Джунгли были полны свирепыми львами и леопардами, и негры опасались уходить далеко от своих надежных палисадов.
Но однажды Кулонга, сын старого вождя Мбонги, рискнул отправиться на многодневную охоту. Он острожно двигался сквозь заросли, держа копье наготове, а другой рукой крепко сжимая длинный овальный щит. За спиной воина висел лук, его колчан был полон стрел, смазанных темным смолистым веществом, благодаря которому даже легкий укол становился смертельным.
Ночь застигла Кулонгу далеко от поселка отца, и он влез на развилку большого дерева, устроив нечто вроде гнезда, в котором улегся спать.
А на расстоянии трех миль к западу ночевало племя Керчака.
На следующее утро обезьяны, как всегда, поднялись с зарей и разбрелись по джунглям в поисках пищи. Тарзан же направился к поселку чернокожих, которые с самого первого дня вызывали его жадный интерес.
Все взрослые самцы народа Керчака часто удалялись на большие расстояния от своей стаи. Но самки и детеныши даже в поисках пищи старались держаться поблизости друг от друга, чтобы в случае опасности можно было позвать на помощь.
Кала медленно брела по слоновой тропе, поглощенная переворачиванием гнилых стволов, под которыми можно было найти съедобных насекомых. Вдруг какой-то странный шум привлек ее внимание, она подняла голову и увидела подкрадывающуюся к ней фигуру какого-то невиданного существа.
Кала никогда раньше не видела негров, но не стала терять времени на разглядывание Кулонги, а повернулась и быстро побежала назад, к деревьям, с которых недавно спустилась. По обыкновению своих соплеменников она предпочитала уклониться от столкновения, тем более от столкновения с таким непонятным и странным врагом.
Но Кулонга бросился за Калой с копьем, занесенным для удара — он совсем не собирался упустить добычу!
Если бы горилле удалось добраться до больших деревьев, она бы спаслась, но Кулонга застиг ее среди кустов и подлеска. Копье полетело вдогонку улепетывающей обезьяне, но удар был плохо рассчитан, и острие только слегка оцарапало мохнатый бок.
Однако этого хватило, чтобы страх гориллы сменился яростью. С громким криком боли Кала остановилась и повернулась лицом к своему врагу. А мгновенье спустя из джунглей донесся ответный крик, и ветви деревьев затрещали под тяжестью устремившихся на помощь соплеменнице больших обезьян.
