Гвен Винн. Роман реки Уай - Рид Томас Майн (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
– Возможно, когда-нибудь вы там будете жить, – говорит Мердок, не обращая внимания на ее замечание.
– Да. Когда небо упадет, мы сможем поймать жаворонка. Вы, кажется, забыли, что мадмуазель Винн молода и по естественному закону природы переживет нас обоих. Если только не сломает шею на охоте, не утонет в реке или не встретится с каким-нибудь другим несчастным случаем.
Последние слова она произносит медленно и подчеркнуто, А потом молчит и значительно смотрит ему в лицо, словно проверяя их воздействие.
Достав трубку изо рта, он отвечает на ее взгляд – и тут же, вздрогнув, отводит свой, В ее глазах он прочел то, что можно было увидеть в глазах Мессалины или убийцы Дункана (Жена Макбета, героиня трагедии Шекспира. – Прим. перев.). Совесть его, закаленная долгим путем грешника, кажется слишком нежной по сравнению с совестью этой женщины. И он это знает, знает ее прошлое, ее характер и понимает, что она способна на все, даже на преступление, на которое сейчас намекает. Это не больше и не меньше, как…
Он не смеет доводить эту мысль до конца, тем более выразить ее в словах. Он еще не готов к этому; хотя день за днем все больше привыкает к ней –страшный замысел, все еще смутный, но ему немного нужно, чтобы принять форму и искушать исполнить его. Мердок знает, что искуситель с ним рядом. Не в первый раз слышит он подобные речи из этих прекрасных уст.
Однако сегодня он скорее склонен избегать мыслей на эту серьезную, но деликатную тему. Часть предыдущей ночи он провел в «Уэльской арфе» – харчевне, о которой говорил Уингейт, – и еще не пришел в себя после попойки. Поэтому, не спрашивая, что она имеет в виду под «другими несчастными случаями», Мердок с деланым равнодушием отвечает:
– Вы правы, Олимпия. Если только что-нибудь подобное не случится, нам нужно жить и терпеливо ждать.
– И умирать с голоду, вы забыли добавить.
Она произносит это презрительным тоном, пожав плечами, словно укоряя его за слабость.
– Ну, cherie (Дорогая, фр. – Прим. перев.), – отвечает он, – по крайней мере мы можем наслаждаться видом того места, где нас ожидает богатство. Прекрасный вид, не правда ли?
Он снова смотрит на Ллангоррен, она тоже. Некоторое время оба молчат.
Ллангоррен Корт всегда прекрасен, но особенно в это летнее утро. Потому что солнце освещает не только зеленый газон, но и воздвигнутый на нем белый шатер, на крыше которого виден столб с сигнальным флагом. Льюин Мердок и его жена не приняты в обществе и потому не знают точно, что происходит на другом берегу. Но судя по внешним признакам, они догадываются, что там устраивается большой прием на свежем воздухе. Такие развлечения там бывают часто. У них на глазах проясняется вид развлечения. Появляются люди, они группами стоят возле павильона. Ярко одетые женщины – на удалении они кажутся пестрыми бабочками; некоторые одеты а ля Диана, с луками в руках и с колчанами на боку; оперенные стрелы торчат у них над плечом. Присутствует и соответствующее число джентльменов-оруженосцев. Слуги в ливреях устанавливают цели.
Самого Мердока такие вещи мало интересуют. Он испытал все прелести модной жизни – испил не только ее сладость, но и горечь осадков на дне. И Ллангоррен ему нужен не для спорта и развлечений.
С иными мыслями смотрит туда парижанка. В сердце ее досада, знакомая лишь тем, кто стремится к удовольствиям жизни, но не может их достичь. Как смотрел Сатана на райский сад, из которого был изгнан, так смотрит жена Мердока на газоны Ллангоррена. Ни сады Парижа, ни сам Булонский лес никогда не казались ей такими привлекательными, как эта земля с собравшимися на ней аристократами, – убежище, куда такие, как она, попасть не могут. И вообще мало кто из ее соотечественников попадает.
Долго смотрит она туда с ненавистью во взгляде, с тоской в сердце, испытывая мучительную зависть, потом поврачивается к мужу и говорит:
– Вы мне сказали, что между нами и этим стоит только одна жизнь…
– Две! – послышался голос – но не Мердока.
Оба удивленно повернулись и увидели – отца Роже !
Глава двенадцатая
Волк в овечьей шкуре
Отец Роже – священник-француз того типа, который хорошо известен по всему миру. Он иезуит. Худой, с тонкими губами, с плотно натянутой, как поверхность барабана, смуглой кожей, он с головы до ног напоминает Лойолу (Игнатий Лойола, основатель ордена иезуитов. – Прим. перев.).
Он никогда не смотрит собеседнику в глаза. Он либо опускает глаза вниз, либо смотрит по сторонам, но не в робком замешательстве, а как уличенный преступник. И если бы не его одеяние, он вполне мог бы сойти за преступника; однако даже эта одежда и всегдашний вид святоши не ослабляют подозрения, что перед вами волк в овечьей шкуре, а скорее усиливают его. И по сути он такой и есть – истинный фарисей, инквизитор до мозга костей, жестокий и подозрительный, как те, что заседали в тайном совете при аутодафе.
Что делает такой человек в Херефордшире? Что делает он в протестанской Англии? Было время – и оно не так далеко в прошлом, – когда подобные вопросы задавались бы с любопытством и изрядным возмущением. Так было во времена, когда наша популярная королева еще больше увеличила свою популярность, картинно провозгласив, что «ни один иностранный священник не должен принимать чин и служить в наших владениях». Им было даже запрещено одеваться в отличительную одежду. Тогда они робко и незаметно, как змеи, скользили по нашим улицам, обычно парами, и выглядели так, будто понимали, что их занятие преступно или по крайней мере незаконно.
Все это теперь в прошлом; запрет снят, обещание не сдержано – по всей видимости вообще забыто! Теперь они смело показываются повсюду, бродят группами, демонстрируя свои выбритые макушки и бледные лица без страха и стыда; напротив, триумфально демонстрируют свое облачение на улицах и в парках, собираются в монастырях, которых у нас становится все больше, угрожают нам проклятиями. Никто не считает теперь необычным или странным, если увидит вдруг священника с выбритой тонзурой или монаха в сандалиях – в любой части Англии. Неудивительно, что они появились и на берегах Уая. Отец Роже, один из таких священников, здесь с той же целью и с такими же мотивами; таких посылают повсюду – порабощать души и добывать деньги для своих надобностей, чтобы другие люди, такие же, как он, священники и князья церкви, могли жить роскошно, без труда и забот. Старая история, она повторяется с начала мира и появления в нем человека. Того же добивается колдун, вызывающий дождь, в Южной Африке, и шаман североамериканских индейцев; различаются только некоторые особенности практики; религиозный шарлатан более развитых цивилизаций пользуется не кореньями, змеиной кожей и погремушками, а слабостью женщин. Таким способом, с помощью коварства и подкопов, были взяты многие сильные крепости, после того как отразили прямое нападение.
Pere (Отец, фр. – Прим. перев.) Роже хорошо все это знает, в том числе и по опыту, потому что проявил себя умелым пропагандистом, поселившись в Херефордшире. Он еще и трех лет не прожил на берегуУая, а вокруг него уже собралась свита из слабоумных Март и Мэри, построила ему небольшую церковь и все лучше и лучше обустраивает его гнездышко. Правда, все его новообращенные принадлежат к беднейшему классу. Тем не менее плата в папскую казну собирается немалая и получается регулярно, с той слепой преданностью и религиозным рвением, на которое способны только новообращенные. Страх перед дьяволом и любовь к нему в равной мере наполняют карман священника церкви у переправы Рага.
Хотя среди его прихожан нет представителей высшего класса и только немногих можно отнести к среднему, отец Роже может утверждать, что двое дворян среди них все же есть – это Мердоки. Мужчина не очень высоко ценит свое обращение, он вообще равнодушен к религии. Другое дело женщина. Выросшая на знаменитом Монмартре – отец ее был обычным рабочим, мать белошвейкой, сама она отличалась большой красотой. Олимпия Рено скоро нашла путь в более высокие круги. То же честолюбие сделало ее женой Льюина Мердока и привело в Англию. Выходя за него замуж, она знала о землях, о которых они только что говорили и на котоые все еще смотрят. Именно это и побудило ее отдать руку; сердце свое она никогда мужу не отдавала.
