С Красным Крестом - Буссенар Луи Анри (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗

Кто-то объяснял гортанным, хриплым голосом с неподражаемым арабским акцентом:

— Хочешь я тебе объясню, что такое война. Две женщины, мадам Гаскар note 7 и мадам Пюблик-Франсез note 8, повздорили между собой, и вот мадам Пюблик сказала своим солдатам: «Дайте-ка пинка мадам Гаскар!» Вот вам и война. И эта война погубит меня, Барку!

При последних словах Фрикетта перестала смеяться. Она приблизилась к группе, состоявшей из двух кули note 9 и одного конвойного. Первые два сидели на корточках, третий лежал, куря папиросу.

При виде молодой девушки он отдал честь и бросил папиросу.

— Тебя зовут Барка? — спросила она.

— Да.

— Ты болен?

— Да, рана на ноге… лошак вырвал кусок мяса… не могу пошевелиться… я скоро умру…

— Почему ты не пошел к доктору?

— Я ходил, но он хотел отрезать ногу.

— Покажи-ка.

Он поднял свои широкие полотняные штаны до половины бедра и показал ужасную гангренозную рану темно-фиолетового цвета, кишащую червями. От нее шел отвратительный запах.

— Хочешь, я попробую тебя вылечить?

— А ты не будешь резать?

— Нет.

— Барка очень благодарит тебя.

Развернув свой сверток, Фрикетта вынула оттуда щипцы и твердой рукой, с замечательной ловкостью и бесконечной осторожностью, вытащила всю массу червей. Увидев кружку с водой, Фрикетта прибавила туда несколько капель карболовой кислоты и вымыла рану; потом сделала простую перевязку, крепко закрепив ее несколько раз бинтом.

— Если хочешь, Барка, то завтра я приду опять тебя перевязать.

— Благодарю, сестра.

— Я не сестра.

— Так ты значит тебиа (женщина-врач)?

— Да.

— Хорошо, хорошо.

— Значит, до завтра.

Вернувшись домой, Фрикетта с аппетитом поужинала, выспалась и поднялась с зарей.

Отодвинув циновку, которая служила ей занавесью и защитой от москитов, она увидела чье-то длинное, тощее тело, вытянувшееся под навесом.

Это был Барка, который, добравшись до жилища Фрикетты при помощи двух самодельных костылей, теперь в ожидании спал крепким сном.

ГЛАВА II

Барки сон был чуткий, как у настоящего дикаря. Раскрыв глаза и узнав молодую девушку, он сел и отдал честь по-военному.

— Здравствуй, сида.

— Здравствуй, Барка. Что ты тут делаешь?

— Не хотел, чтобы ты шла туда, и пришел сам.

Фрикетта спустилась с крыльца, завязался разговор. Барка рассказал, кто он.

— Служил я в стрелках… был хороший солдат. Ординарцем у полковника был… меня отпустили; хороший аттестат дали и мундир оставили.

— А теперь что ты делаешь?

— Служил при обозе… отказали, потому что ранен; калека на службу не годен.

Это был высокий мужчина лет сорока, с орлиными чертами лица, блестящими глазами и острыми зубами, худой и смуглый, но сильный, энергичный и решительный.

Фрикетта сказала ему, какое впечатление он на нее произвел, и спросила:

— Чем ты станешь жить?

Он засмеялся и отвечал просто:

— Хороший солдат не пропадет… Барка найдет кофе, сухарей и глоток водки.

— Глоток водки? А закон пророка?

— Пророк остался в Алжире со своим законом.

— А, вот что… Ну, не теряй мужества, Барка.

Раненый поклонился и снова растянулся под верандой.

Фрикетта вернулась к себе, переоделась и ровно в девять часов отправилась в штаб.

Она передала дежурному свою карточку:

Мадемуазель ФРИКЕТТА.

Уполномоченная комитета французских дам.

Корреспондентка газеты «Globe».

После долгого утомительного ожидания ее принял простой писарь, маленький, сухенький, суетливый человечек, спросивший у Фрикетты, что ей надо.

— Я прошу позволить мне следовать за действующей армией в качестве добровольной фельдшерицы и корреспондентки различных газет и журналов.

Маленький человечек поправил пенсне, сделал вид, что на минуту задумался, и отвечал с важным видом:

— У вас есть разрешение?

— Да ведь именно за ним я и пришла сюда.

— Я спрашиваю о разрешении от министра.

— Я приехала из Японии или, вернее, из Кореи, где присутствовала при нескольких стычках и имела случай применить свои медицинские познания.

— Вы женщина-врач?

— Нет, просто фельдшерица, — отвечала Фрикетта, которой начинал надоедать этот сухой, подробный, почти дерзкий допрос.

— Вы могли бы повидаться с заведующим санитарным отрядом и справиться у него, не нуждается ли он в помощниках.

«Это очень мило», — подумала молодая девушка, видевшая накануне, до чего госпитали уже переполнены больными и сколько страдающих не находит в них места.

Она отвечала храбро:

— Хорошо, справлюсь. А в качестве корреспондентки могу я следовать за армией?

— Невозможно!

— Но ведь дозволено же это корреспондентам разных газет. Есть даже один художник.

— Эти господа получили специальное разрешение от министра. Это дает им официальное положение среди нас и право на паек для них лично, для их прислуги и их лошадей.

— Но мне кажется, главнокомандующий может принимать кого хочет в свою армию, и его представитель, начальник штаба, имеет то же право.

— Есть правила, ограничивающие это право.

— Я повидаюсь с главнокомандующим.

— Он в санитарной колонии Носси-Комба.

— А начальник штаба?

— Он в Моровайе…

— В таком случае…

— В настоящую минуту мы не можем ничего сделать для вас, сударыня.

— В таком случае я обойдусь без официальных лиц. Я сама позабочусь о себе и стану рассказывать то, что увижу, и буду помогать тем, кто страдает, а в них недостатка не будет. Надеюсь, что мне дозволено будет на свой риск и свою ответственность следовать за армией. Не обязанная никому ничем, я сохраню полную независимость.

— Но ваша безопасность… продовольствие… средства передвижения?.. А если вы заболеете?

— Очень вам благодарна за вашу заботу обо мне, — отвечала Фрикетта иронически, — но я решила следовать за армией. Честь имею кланяться!

Фрикетта вернулась домой взбешенная.

«Хорошее начало, нечего сказать, — подумала она. — Сестра милосердия была права; видно, она хорошо знакома с официальным миром!»

У Фрикетты явилась было мысль телеграфировать в Париж, прося разрешения, с которым так носился писарь; но она вспомнила, что телеграф находится в ведении того же штаба, и ее телеграмму могут не принять или задержать на целые месяцы.

Затем она подумала, что мобилизация непременно затянется и ее положение со временем может измениться.

— Всегда дождется тот, кто умеет ждать, — говорила она, шагая из угла в угол по своей комнате. — Подожду!

Несколько дней прошло без всяких инцидентов.

Фрикетта узнала, что войска без труда взяли укрепление Моровайе, и она, как патриотка, радовалась этому первому успеху.

Но если пули не опустошали ряды французских солдат, то нельзя сказать того же о климате. Солдаты, по большей части слишком молодые, гибли от солнца, лихорадки, от усталости и истощения. Число выбывших из строя увеличивалось с каждым днем, и роты таяли.

Между тем пациент Фрикетты, Барка, начал поправляться. Ужасная рана, нанесенная мулом, начинала заживать; но надо отдать должное молодой девушке, она приложила всю свою опытность, все свое старание в уходе за больным.

Он важно расхаживал на костылях, питался тем, что ему тайком, ночью, приносили товарищи, и относился к тэбии (женщине-врачу) с благодарностью, переходившей в обожание.

Через десять дней он исчез на целые сутки. Молодая девушка, уже привыкшая к нему, думала с грустью:

«Следовало бы ему дождаться полного выздоровления».