Тайные чары великой Индии - Эмар Густав (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Но затем мало-помалу на ее губах стала все чаще и чаще показываться улыбка, а так как ее характер принадлежал к разряду таких, которые во всем находят хорошую сторону, то и неудивительно, что вскоре после этого она считала себя сравнительно довольно счастливой.
Вот и вся простая и трогательная история этой молодой девушки, для которой все человеческое общество с первого же дня ее рождения не сделало ничего хорошего и которая, несмотря на это, была далека от того, чтобы жаловаться на него или ненавидеть его. Эта девушка осталась такой, какой ее сотворил Бог, то есть расположенной и любящей всех и готовой при всяком удобном случае подать руку помощи тем, кто был не в состоянии бороться с судьбой.
Итак, как мы говорили уже, через несколько дней Гарриэта Дюмбар сделалась всеобщей любимицей.
Даже капитан Кильд и свирепый Блю-Девиль интересовались ею и порой даже улыбались, слушая ее наивные песни.
Молодая девушка страстно полюбила донну Розарио, которую она видела постоянно в горе, а донна Розарио была глубоко тронута ее нежными заботами о ней и той тайной симпатией, которую всегда выказывала ей Гарриэта Дюмбар.
Капитан Кильд был особенно доволен их связью и, вместо того чтобы препятствовать им, старался, как только мог, сблизить их.
Ужасная тоска пленницы особенно тревожила его, и он надеялся, что веселый характер ирландки будет иметь могущественное влияние на ум донны Розарио и произведет перемену в ее думах.
А Гарриэта Дюмбар была настолько заботлива, что взялась исполнять своему новому другу ту массу разных мелких услуг, которые женщина известного круга общества может принимать только от особы своего пола.
Тогда же, когда Розарио обедала или ужинала одна, что случалось очень часто, Гарриэта Дюмбар накрывала на стол и подавала ей кушанья (все остальные женщины обедали вместе).
И во время этих-то обедов и ужинов молодая девушка старалась своей веселой болтовней разогнать грустное настроение своего друга. Нам, кажется, не нужно добавлять здесь, что между этими двумя детьми (мы говорим детьми нарочно, так как обеим девушкам вместе было всего тридцать два года) царствовало полнейшее доверие и не существовало никаких тайн и секретов.
Как только караван остановился на отдых, Гарриэта тотчас же поспешила привести все в порядок и приготовить кушанье для своего друга, с которым она почти никогда не расставалась.
Вскоре после этого молодые девушки сидели за завтраком и разговаривали вполголоса.
Вагон едва остановился, как Бенито Рамирес взял свое ружье.
— Мы двинемся в путь через два часа, — сказал он, — в этой местности неудобно отдыхать долго. К тому же погода благоприятствует — дорога тоже пойдет лучше. Следовательно, нам нужно воспользоваться этим.
— Хорошо, — проговорил капитан, — мне нравится ваше мнение — оно превосходно. Разве вы не будете завтракать вместе с нами?
— Нет, — ответил Рамирес, покачав головой. — Ваша копченая говядина и солонина мне ужасно противна, да я не устал и не чувствую ни малейшего аппетита. Я предпочитаю осмотреть окрестности и застрелить что-нибудь себе на обед.
— Отлично сказано, — заметил, смеясь, капитан. — Идите же, сеньор дон Бенито, желаю вам хорошего успеха и в особенности хорошей охоты!
— Благодарю, — проговорил дон Бенито Рамирес с усмешкой, в которой проглядывала отчасти скрытность и отчасти лукавство.
Охотник бросил ружье на плечо и скорыми шагами направился к лесу и вскоре скрылся за большими деревьями.
— Какая странная личность, — подумал капитан, провожая его глазами до тех пор, пока его можно было видеть, — но я мог убедиться в нем. Он, кажется, предан мне, а это ведь главное. Да и к тому же, какой ему расчет изменять мне… Однако какой я дурак!.. Да разве всегда не бывает интереса в измене… ба-ба-ба! я просто сумасшедший! Какой я сделался глупец с некоторых пор и совсем забил себе голову…
В эту минуту к нему подошел Блю-Девиль.
— А вот и вы, — пробормотал капитан, — ну как здоровье этого животного Линго?
— Дьявол стоит за своих, — ответил ему, смеясь, Блю-Девиль, — он уже почти и не думает об ударах, полученных им вчера. Его раны заживают. Он ест теперь как бык и пьет как корова. О, будьте спокойны, он выздоровеет.
— Черт побери! Я рассчитываю на это.
— К тому же я должен отдать ему справедливость, что он не любит нежничать и уже хотел приняться за службу.
— Нет, нет, пусть он еще отдохнет день или два: это будет лучше для всех.
— Кстати, капитан, я не помню, говорил ли я вам, что я расставил везде часовых.
— Вы хорошо сделали. Хотя, как кажется, нам не предвидится опасности, но все лучше быть настороже. Пойдем завтракать: мне ужасно хочется есть.
— И мне тоже, — добавил как эхо Блю-Девиль.
Завтрак молодых девушек продолжался очень недолго — обе они только слегка дотрагивались до кушанья и не чувствовали особенного голода.
Гарриэта, по обыкновению, не молчала.
— С вами сегодня, сеньорита, что-то особенное, — начала молодая девушка, глядя на донну Розарио испытующим взглядом. — Мне кажется, что я замечаю на вашем лице что-то вроде веселости. Наверное, происходит что-нибудь новое; что? Вот этого-то я и не знаю, но вы мне скажете.
— Ступай, любопытная, — проговорила донна Розарио, слегка улыбаясь.
— Не судите обо мне так худо, сеньорита, это не любопытство, а дружба.
— Я знаю, моя милочка, и я не скрою ничего от тебя и скажу тебе все.
— А, в добрый час, вот как я вас люблю. Но погодите на минуту — я хочу сперва убедиться, что нас нельзя слышать. Здесь необходимо быть осторожным, так как мы имеем дело с такими людьми, которые не считают ни за что подслушивание у дверей.
Говоря таким образом, она встала и вышла из-под временного убежища, раскинутого для донны Розарио.
Ее отсутствие продолжалось недолго. Через несколько минут она возвратилась и положила один из своих маленьких пальчиков на губы, желая выразить этим, что нужно молчать.
— За нами присматривают? — спросила шепотом Розарио, когда Гарриэта села около нее.
— За нами всегда присматривают, — заметила серьезно девушка, — но сегодня больше, чем когда-нибудь.
— Но почему? По какой причине?
— Не знаю.
— Но почему ты так предполагаешь, милочка?
— А вот что: представьте себе, что сегодня вокруг всего лагеря стоят часовые.
— Тут нет ничего особенного, дорогая милочка: так бывает всегда, когда мы останавливаемся лагерем.
— Может быть, сеньорита, однако…
— Ты сумасшедшая… эти часовые сторожат индейцев, а совсем не нас.
— Вы думаете?
— Ну конечно.
— Так почему же часовые везде расставлены вокруг поляны, а у одних нас стоят сзади нашей палатки.
— Гм… что ты говоришь?
— Правду, сеньорита, и вам очень легко убедиться в этом, если вы только хотите.
— Что же ты выводишь из этого?
— Но, сеньорита, очень обыкновенную и правдивую вещь, то есть то, что нам хотят внушить особенный страх. Заметьте, сеньорита, что мои предположения подтверждаются уже тем, что часовые были поставлены передо мною самим Блю-Девилем. А вы знаете, сеньорита, что если Блю-Девиль наш друг — то он еще хуже самого капитана.
— Я тебе повторяю, что ты сумасшедшая: в твоем рассуждении нет ни начала, ни хвоста.
— Хорошо, сеньорита, продолжайте — благодарю вас. Итак, по-вашему, Блю-Девиль не ищет всегда случая припугнуть нас.
Донна Розарио нагнулась к молодой девушке, взяла ее за руки и коснулась своими губами ее уха.
— Блю-Девиль, — проговорила она шепотом, — здесь единственный наш друг.
— Гм!.. — вскрикнула Гарриэта, которой показалось, что она не расслышала ее, и при этом она испуганно посмотрела на донну Розарио. — Блю-Девиль наш друг! Да вы смеетесь, донна Розарио?
— Я тебе повторяю, что этот человек наш самый преданный человек — я это знаю и имею на то доказательство.
— А! — издала только один звук Гарриэта, будучи не в силах выговорить от удивления ни одного слова.
