Посланники Великого Альмы (СИ) - Нестеров Михаил Петрович (книги онлайн полные TXT) 📗
В это время вошел Саймон и вручил шефу лист бумаги. Тот часто закивал и предложил помощнику остаться.
— Мне можно начинать? — спросил Мелу, оглядывая слушателей.
— Да-да, профессор, начинайте.
Снова сухое покашливание. Газета слегка подрагивала в руках бразильца, голос заметно вибрировал, и Мелу начал злиться на себя. Чтобы голос звучал ровнее, он взял на пару тонов выше обычного:
— «Елена Карера: — Доктор Харлан, во-первых, я хочу поблагодарить вас лично от своего имени и от имени многочисленных читателей нашей газеты за интервью, которое обещает быть весьма интересным. Ведь археология — это всегда тайны, всегда открытия и всегда неожиданности.
Ричард Харлан: — Спасибо за лестные отзывы о нашей действительно интересной профессии.
Е. К.: — Доктор Харлан, давайте поближе познакомимся с нашими читателями. Расскажите вкратце ваш путь от студента университета до ученого с мировым именем.
Р. Х. (смеется): — Вкратце, говорите вы? Ну что ж, попробую. Хотя, смею вас заверить, это не так интересно, как вам представляется. Этот путь называется формированием систематизированных особенностей будущего творца новых знаний. Лично я ещё в пору студенчества стал разрабатывать свои теоретические идеи почти безо всякой поддержки, интегрируя несколько направлений возле одного — палеоантропологии. Это уж потом я ездил на раскопки в Бирму, Китай, Индию. Сначала же были многочисленные годы учебы. Мне несказанно повезло с учителем, им был профессор Вильям Кинг Грегори, который преподавал в Колумбийском университете в Нью-Йорке и работал в Музее естественной истории. Учиться у него было наслаждением, это были незабываемые годы.
Е. К.: — Вы говорили о раскопках в Бирме и Китае. Но я знаю, что вы уже давно перенесли свою деятельность в Южную Америку.
Р. Х.: — Вы совершенно правы. Четыре года назад при поддержке Национального географического общества США я возглавил экспедицию в эти места. С некоторыми её членами я работаю до сих пор. А примкнувший к нашей работе Сильвио Мелу — директор музея Эмилио Гоэльди, является моим давним другом.
Е. К.: — Я знакома с ним.
Р. Х.: — Сильвио на неделю оставил раскопки, чтобы вернуться к неотложной работе в Белене. И тут такое потрясающее открытие! Он будет очень огорчен, что это случилось в его отсутствие.
Е. К.: — А вы не могли бы…
Р. Х. (улыбается): — Рассказать вкратце о моем открытии? Пожалуй, я рискну. Но начну издалека, чтобы более-менее посвятить читателей в предысторию.
Е. К.: — Это уже загадочно, доктор Харлан.
Р. Х.: — И я не обману ваших надежд.
Е. К.: — И надежд наших читателей»…
Мелу оторвался от газеты.
— Я единожды встречался с этой журналисткой у себя в музее. Она писала статью о культуре моражоара и консультировалась со мной. Крайне болтливая особа с пронзительным голосом.
— У неё была аккредитация от газеты на интервью с Харланом? — спросил Филд.
— Право, не знаю. Могло и не быть. Ведь газетчики проникают всюду, у них какой-то особый нюх на подобные вещи.
— Хорошо, мистер Мелу, продолжайте.
— «Ричард Харлан: — Мы начали раскопки близ города Сантарен, который, как вы знаете, расположен у слияния рек Топажоса и Амазонки. Само название Топажос имеет несколько вариантов происхождения. «Воды темной реки» — от индейского племени тюпана, или тюпаюирапарана. Но с этим можно поспорить, так как река очень прозрачна, имеет множество перевалов и водопадов. Я склоняюсь в сторону другой версии: у слияния Топажоса и Амазонки, предположительно, жило племя индейцев, которые назывались топажо. В хронике немецкого ученого Батендорфа из Боннского музея, который в 1923 году открыл, что в долине реки Топажос существовала цивилизация, равная инкам и ацтекам, я нашел запись об этих индейцах. Это рушило теорию о том, что в Бразилии в незапамятные времена была единственной только культура моражоара. Доказательства тому находятся в университете Иллинойса и в музее Гоэльди — коллекции произведений искусств индейцев топажо. И мы с профессором Сильвио Мелу тоже смогли откопать амфоры, предметы домашней утвари и т. д. Все это было выполнено в реалистичной манере, отличающейся от изделий моражоара. Подобные находки не редкость, их можно увидеть и в частных коллекциях, и на стендах музеев Бразилии и США. И это, конечно, не самое интересное, что мы здесь нашли. Некоторые находки подтолкнули нас подняться вверх по Топажосу, и в джунглях мы обнаружили останки древнего города.
Е. К.: — Да, я вижу разрушенные каменные здания. Как вы думаете, доктор Харлан, что могло произойти здесь?
Р. Х.: — Вероятнее всего предполагать, что здесь произошло землетрясение. Я датирую это событие между 1550 и 1600 годами. Мы не обнаружили здесь останков жителей этого весьма цивилизованного народа. По-видимому, они заблаговременно сумели покинуть город.
Е. К.: — Вы не представляете, куда могли переселиться эти люди?
Р. Х.: — Работа ещё только началась, и мне трудно пока судить об этом. Но проследить путь загадочного племени — работа весьма благодарная и интересная.
Е. К.: — А пока никаких следов?
Р. Х.: — О людях — нет. Но мне удалось обнаружить нечто такое, что вскоре станет сенсацией во всем мире. Я уже пережил это, когда нашел амфору в подземелье одного из разрушенных зданий. Амфора была прочно запечатана, и когда мне с большими предосторожностями удалось открыть её, я обнаружил там листы бумаги, исписанные мелким почерком.
Е. К.: — Не может быть, доктор! Выходит, что эти люди были грамотными, умели писать?
Р. Х.: — Именно! И писать, и читать, и многое другое.
Е. К.: — Вам удалось прочесть этот манускрипт?
Р. Х.: — Довольно легко. И ломал я себе голову не над тем, как прочесть слова, а после — когда пытался уложить их смысл в свою черепную коробку. Я думаю, что это взволнует весь научный мир.
Е. К.: — Вы не поделитесь с читателями своими соображениями?
Р. Х. (задумчиво): — Не знаю, как и быть… Из этого манускрипта можно понять, куда ушли люди из этих мест, но… Но более отчетливо в нем сказано, где они спрятали свои сокровища.
Е. К.: — Сокровища?! Как интересно! И вы знаете, где они? Может быть, здесь, непосредственно у нас под ногами?
Р. Х.: — Нет, они довольно далеко отсюда, но я знаю то место. Уже знаю. Это племя было очень развито, они добывали золото в огромных количествах, и почти все оно сохранилось до наших дней. Я буду продолжать работу и надеюсь, что это не последняя наша с вами встреча. Буду рад снова видеть вас.
Е. К.: — Спасибо, доктор Харлан, за очень интересный рассказ. Уверена, что такой материал достоин первой полосы нашей газеты».
Сильвио Мелу окончил чтение и выжидающе смотрел на Филда. Тот минуту-другую молчал, катая по столу ручку.
— Я не знаю характера вашего друга Харлана, — наконец сказал он, — но у меня сложилось определенное впечатление, что он намеренно заговорил о золоте. Напрашивается термин «проболтался». Вначале интервью было гладким, но в конце статьи — резкий скачок в сторону: я знаю, где спрятаны сокровища. Скажите, мистер Мелу, профессор Харлан — болтливый человек? Нет, я спрошу по-другому: как ученый он наивный человек, весь в себе? Понимаете, о чем я?
— Понимаю. Да, порой он бывает рассеянным — возраст к тому же, бывает, что и уходит в себя. Но я его просто не узнал, когда в Белене прочел эту статью. Вы правильно заметили — вначале статьи это был мой друг, а заключительная часть интервью будто бы сказана другим человеком.
— Хорошо. Вопросов много, поэтому неважно — в какой последовательности я буду их задавать. Ответы потом сами встанут на свои места. Саймон, обратился Филд к помощнику, — пусть быстро переведут статью и принесут мне, я хочу прочесть её глазами. Одно дело слушать, другое — читать.
Пока Саймон отсутствовал, хозяин кабинета раскрыл окно и молча курил. Мелу, робко попросивший минеральной воды, доканчивал второй стакан. Когда помощник вернулся, Филд задал первый вопрос:
— По какой причине вы оставили работу на раскопках? Мне помнится, Харлан упоминал о срочных работах в вашем музее. Что это за дела?
