Свой среди чужих, чужой среди своих - Володарский Эдуард Яковлевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Смотри, — сказал Шилов и поднял на Кадыркула мокрое от пота, улыбающееся лицо.
И, глядя на это лицо, казах тоже улыбнулся.
— Спешить надо, Шилов, — сказал он.
— Да, да... — Егор раздвинул ветви можжевельника, осторожно положил птенцов в гнездо. — Плот готов, Кадыркул. Тащи винтовки и мешок с едой.
Казах пошел обратно, по, ступив несколько шагов, остановился.
— Шилов! — робко позвал он.
— Что?
— Почему мы убегали от красноармейцев? — Казах помедлил немного и тихо добавил: — Ты говорил, что красный, а сам удирал, почему?
Егор медленно подошел к Кадыркулу, рукавом рубахи стер пот с лица.
— Почему удирал? — переспросил он. — Не могу я сейчас объяснить тебе. Долгая история. Расскажу потом. — Шилов заглянул ему в глаза. — Ты мне веришь, Кадыркул?
— Верю, — подумав, ответил казах.
— Вот и хорошо, — сказал Егор.
— Хорошо, — повторил Кадыркул и пошел обратно к тому месту, где сидел ротмистр.
Лемке встретил его выжидающим взглядом. Кадыркул прошел мимо, остановился у лошадей. Отвязал от седла мешок с продуктами, подобрал винтовки. На Лемке он не смотрел.
— Кадыркул, — негромко позвал ротмистр.
— А тебе я не верю, — сказал казах, снова проходя мимо ротмистра.
Кадыркул с Шиловым подтащили плот к воде. Спрыгнув в реку, Шилов удерживал плот на быстром течении.
— Прошу, господин ротмистр! — крикнул Шилов. — Карета у подъезда!
Лемке осторожно ступил на плот. Вода хлюпала между неплотно скрепленными бревнами. Шилов поднял голову и увидел, что Кадыркул ведет к реке лошадей.
— Куда ты их? — крикнул он.
— Как куда? — растерялся казах. — С собой!
— Нельзя, Кадыркул!
Казах оторопело смотрел на Шилова:
— Кадыркул нельзя без коня... Кадыркул смерть без коня.
Стремительная вода тащила плот, и удерживать его было нелегко.
— Быстрей, Кадыркул! — крикнул Шилов.
— Кадыркул нельзя без коня, — снова прошептал казах. — Два раза от смерти спасал!
— Бросай лошадей, черт подери! — выругался Шилов. — На плот живо!
Казах оставил лошадей, медленно пошел к воде. Оглянулся. Кони стояли, подняв головы, смотрели на людей, чутко поводя острыми ушами.
Кадыркул бросился обратно, обхватил свою вороную кобылу за голову, поцеловал в мягкий теплый нос.
— Прыгай! — закричал Егор.
Прыгнув в реку, Кадыркул с трудом вскарабкался на плот, который уже несло стремительное течение. Упав на колени, он не отрываясь смотрел на берег, где остались лошади, потом ударил себя в грудь и заплакал:
— Кадыркул один раз свой конь был! Нету у Кадыркула коня!
Лемке полулежал на бревнах, облокотившись на мешок с продуктами, равнодушно поглядывал на крутые лесистые берега, далекие и близкие сопки, освещенные лучами новорожденного, еще белого солнца.
Есаул нещадно хлестал нагайкой лошадь по взмыленным бокам. Вот уже несколько часов она без передышки несла его вдоль границы, по берегу реки, туда, где висел над стремниной узкий, сплетенный из еловых ветвей мост. По этому мосту переходили границу контрабандисты, пробирались лазутчики всех мастей. Его часто разрушали, но контрабандисты — народ упрямый. Мост восстанавливали каждый раз.
К передней луке седла был прикручен веревками баул с золотом, сбоку, в чехле, висел «льюис». Есаулу оставалось уже совсем немного, каких-нибудь двадцать верст, — и он вне опасности! Свободный, богатый! Как хорошо, что судьба послала ему этого Лемке и чекиста!
И вдруг лошадь споткнулась. Брылов чуть не вылетел из седла, но удержался. Натянув, повод, он врезал под ребра коня шпоры. Лошадь захрапела, вздернула морду. На порванных трензелем губах запузырилась кровавая пена. Лошадь судорожно, из последних сил сделала еще несколько скачков вперед и упала на колени. Брылов скатился на землю, со злобой выругался. Лошадь, как бы собираясь с силами, выставила правую ногу, напряглась, чтобы подняться, и вдруг медленно повалилась на бок. Брылов с силой ударил ее сапогом в живот. Лошадь не вставала.
— Вставай, вставай!.. Сволочь! — в ярости закричал он. Но лошадь лежала, запрокинув голову, ее лиловые глаза заволакивала, тень смерти. Тогда Брылов отвязал баул, разрезал ремни, которыми крепился к седлу пулемет. Закинул за спину ранец с едой. Вдел в ушки «льюиса» наплечный ремень.
— Мерзавцы... Союзнички. Полегче придумать не могли, — зло бормотал он, беря на плечо тяжелый пулемет. Потом, подняв баул, Брылов равнодушно взглянул на лошадь и быстро пошел вперед.
Горная река несла плот, обхватив его мощным течением. Шилов с трудом успевал отталкиваться шестом от торчащих из воды острых валунов, о которые плот каждую секунду мог разбиться. Кипела, пенилась река, белые буруны рассыпались, обдавая людей колючими брызгами.
Со страхом Кадыркул смотрел вперед, туда, где за поворотом каменистые берега еще больше стискивали бурлившую реку. Уже слышен был угрожающий рев; течение становилось стремительнее. Лемке, связанный, лежал на бревнах. Вода захлестывала его, и одежда на нем вымокла.
Все ближе, ближе стремнина. Еще мгновение — и плот завертелся, заскрежетал, ударившись о камень, накренился. Упершись изо всех сил шестом в дно, Шилов с трудом сдерживал плот, чтобы его не перевернуло. И тут он увидел, как одна из винтовок, подхваченная водой, медленно сползла в реку... За ней двинулась другая...
— Кадыркул! Винтовки! — крикнул Шилов, но голос его заглушил грохот злобной воды. Казах, державший мешок с продуктами, кинулся к оружию. Плот тряхнуло, Шилов с трудом удержал равновесие, обломок сломавшегося шеста ударил Кадыркула по голове, тот охнул и упал на бревна. Падая, он задел ногой мешок с продуктами, который медленно перевернулся и с тяжелым всплеском упал в воду.
Отряд растянулся по дороге. В середине конного оцепления шли обезоруженные бандиты. Вот мелькнуло лицо монгола Тургая в островерхой шапке, вот прошел матрос в изодранной тельняшке, за ним — полусотник, оторванный погон болтался на тесемке. Прошел мордастый парень в картузе и меховой безрукавке, надетой на голое тело. Слышался глухой, дробный перестук конских копыт. Колонна двигалась в молчании, лишь изредка раздавался окрик:
— Ну, куда, куда?! В строю иди, соблюдай порядок!
Замыкала колонну тачанка. В ней сидели Кунгуров, Никодимов и еще один командир, моложавый, фуражка сбита набекрень, соломенный чуб прилип к потному лбу.
— Обыскали всех до нитки, пусто, — говорил он. — Есаула нету, Шилова нету. Золота тоже нету.
Кунгуров слушал с мрачным видом.
— Мальчишка-казачок говорит, что есаул ускакал еще ночью. Видать, почуял, гад... Смылся.
— Э-эх, знал бы, где упасть!.. — Никодимов с досадой хлопнул себя по коленке. — Как мы теперь товарищам в глаза посмотрим, а, Кунгуров? Что молчите? Ведь я предупреждал! А вы отмахнулись! Будто нарочно есаула выпустили!
— Вы думайте, что говорите! — резко перебил его Кунгуров.
— То-то и оно, что думаю, потому и говорю, мил человек! Думаю, и даже оторопь берет... Уж не предупредил ли кто есаула?
— Мигунько! — крикнул Кунгуров.
К тачанке подъехал красноармеец, резко осадил коня.
— Ну что? — спросил Кунгуров.
— На перевал пятнадцать человек ушли. И к мосту — десять. Через реку они тут нигде не переправятся, только через мост.
— Хорошо, спасибо. — Кунгуров, приподнявшись в тачанке, оглядел двигавшуюся по дороге колонну. Проговорил, садясь: — Боюсь, они уже ушли за кордон.
— Будешь отвечать перед губкомом, мил человек, — пообещал Никодимов.
Шаркали десятки ног, глухо стучали копыта, всхрапывали лошади, солнце пекло усталые, ссутулившиеся спины.
Есаул сидел на поваленном сгнившем пограничном столбе, и заржавевший двуглавый орел лежал у него под ногой. Брылов рассматривал этого орла, потом со злостью пнул его сапогом. Жестянка с грохотом пролетела по гальке, булькнула в воде. А есаул поднял голову и взглянул на тонкий пешеходный мостик, переброшенный через реку в самом узком ее месте. Мосток был разрушен. Оборванные его концы свисали вниз, к бурлящей черной воде. Солнце клонилось к западу.
