Сердце мира. Чудовище. Мечта мира - Хаггард Генри Райдер (электронные книги бесплатно txt) 📗
— Благодарю сердечно за эти слова, дон Игнасио, и готова забыть те, которые вырвались у вас прошлой ночью. Вы угадали мою тайну, и я не стыжусь ее. Я только сожалею, что так мало стою сеньора. Прошу вас, не настраивайте его против меня и не разлучайте нас, если моя любовь тронет его. Напротив, я прошу вас оказать нам всякое содействие…
— Вы требуете от меня большой клятвы, касающейся будущего, которое никому не ведомо…
— Знаю, сеньор, но вспомните, что ваш друг, который теперь так спокойно спит, был бы бездыханным трупом, если бы не я. Вспомните, что вы стремитесь попасть в Столицу Сердца, где выгодно иметь в моем лице друга… Не давайте обещания, если не хотите, но знайте, что я буду вам страшным врагом!
— Не стоит мне угрожать. Я не боюсь угроз. Он сам себе господин, и потому обещаю, что не буду становиться между вами… Смотрите, он просыпается.
Майя повернулась к костру, сняла котелок, и мы подошли к сеньору.
— Вот горячая пища, — сказала девушка, но сеньор с недоумением посмотрел на нее и спросил:
— Что такое случилось, Майя?
— Вчера вечером, доставая мне цветок, вы были укушены змеей и чуть не умерли!
— Помню. И наверняка умер бы, если бы вы не высосали кровь из раны и не стянули мне так крепко руку. А дальше? Дальше?
— Когда миновала опасность отравления, вас стала мучить сильная жажда, а у нас не было ни капли воды для вас.
— Да, помню и это. Никому не пожелаю испытать такого мучения. Но я выпил воды и ожил. Кто принес ее мне?
— Отец отправился верхом к источнику…
— Он вернулся?
— Нет еще.
— Значит, не он привез воду. Откуда же она появилась?
— Из куэвы, которую мы вместе вчера осматривали…
— Кто же спустился туда? Ведь она недоступна!
— Я спустилась.
— Вы?! Нет, это немыслимо! Не шутите, кто туда спустился?
— Я не шучу, сеньор. Вы умирали от жажды, а отец мог не успеть вернуться… Тогда я взяла ведро и спустилась вниз. Мне посчастливилось вернуться невредимой и вовремя, чтобы предупредить дона Игнасио, который собирался сделать то же самое. Я расскажу об этом после подробнее, а теперь вам надо поесть…
Сеньор Стрикленд протянул к ней руки и заключил в свои объятия. Таким образом они безмолвно объяснились в любви среди дикой пустыни, при одном молчаливом свидетеле, которым был я.
— Не забудьте, что я только простая индейская девушка, — проговорила она, — а ведь вы господин среди белых. Хорошо ли вам любить меня?
— Очень хорошо, потому что вы самая благородная из всех девушек, когда-либо виденных мной, и вы спасли мне жизнь!
Зибальбай вернулся только к полудню. Мул споткнулся об острый камень и захромал.
— Он еще жив? — спросил старик у дочери.
— Да, отец!
— Крепок же он! Я думал, что жажда непременно убьет его раньше.
— Ему дали воды… Я спустилась в куэву и достала воды, — добавила она после некоторого колебания.
Старик с изумлением взглянул на девушку.
— Как это у тебя достало мужества спуститься в это страшное место? — Я хотела спасти друга… Ведь я знала, что ты не успеешь вернуться. Зибальбай задумался и медленно проговорил:
— Мне кажется, что этому белому человеку лучше было умереть: боюсь, что он причинит нам много затруднений. Богам было угодно сохранить твою жизнь, и помни, что она принадлежит им и что мы должны идти по тому пути, который они избрали для тебя, а не по тому, который ты выберешь сама. Помни также, что в Столице Сердца тебя ожидает некто, который может многое сказать против твоей дружбы с белым пришельцем.
В тот же вечер, отозвав меня в сторону, Майя передала мне слова своего отца.
— Я вижу, что не обойдусь без вашей помощи, дон Игнасио, так как отец будет против меня, если мои желания будут мешать его планам. Я убеждена только в том, что моя жизнь не во власти богов, я утратила веру в тех, которым поклонялись отец и я, если только когда-нибудь имела эту веру!
— В вас говорит горячность, но я полагаю, что было бы разумнее, если бы ваш отец не слышал таких слов.
— Разве вы верите нашим богам, дон Игнасио? — спросила она меня удивленно.
— Нет, сеньора. Я христианин, не признаю идолов и не желаю общаться с их поклонниками.
— Понимаю. Вы хотите общаться только с богатством этих поклонников. Но почему бы и мне не стать христианкой? Я уже многое узнала о вашей вере и нахожу, что она чиста, велика и спасительна для нас, смертных!
— От души желаю вашего полного просветления! — ответил я. — Но не по-христиански упрекать меня в стремлении к богатствам, которых я домогаюсь лишь в интересах своего народа, а не для себя.
— Простите меня, дон Игнасио. Тон мой был резким, как и ваш еще недавно… Но я слышу, что сеньор зовет меня!
Еще два дня пришлось нам пробыть на месте, пока сеньор не окреп настолько, что мог продолжать путь. Десять дней мы двигались по пустынной равнине и только на одиннадцатый дошли до пологих склонов довольно высоких гор. Еще через сутки мы достигли линии снегов и были вынуждены оставить мулов, которых нечем было бы кормить. Эту ночь мы провели, зарывшись в снегу и тщетно стараясь заснуть. Время от времени нас будил отдаленный шум, похожий на раскаты грома, — это были падающие с гор лавины.
— Как долго нам предстоит идти в снегах? — спросил я Зибальбая.
— Смотри, — ответил он, указывая рукой на место, откуда появился первый луч восходящего солнца. — Там — высшая точка нашего подъема, и там мы будем сегодня перед закатом.
Несколько ободренные этими словами, мы собрались и пустились в путь. К счастью, подъем не был очень крут, и мы с небольшими остановками для отдыха успели еще засветло добраться до цели. Перед нами, точно из земли, выросли высокие, почти отвесные скалы, расходившиеся в обе стороны наподобие искусственных крепостных стен.
— Нам нужно взобраться на эту стену?
— Нет, — ответил Зибальбай на мой вопрос. — Есть путь внизу. Дважды в прежние времена доходили сюда толпы белых завоевателей, но, не найдя прохода, возвращались домой, хотя руки их были у самой двери.
— Эти скалы окружают священную долину со всех сторон? — спросил сеньор.
— Нет, белый человек, нет! Они обрываются в нескольких днях пути к западу, а там начинаются непроходимые болота. Горы можно обойти и с востока, но для этого надо три дня идти по горам и пропастям. Только одному человеку это удалось, странствующему индейцу, пришедшему к нам еще при моем деде. Теперь ждите, я пойду искать…
— Вы рады, что находитесь на пороге своего дома? — спросил сеньор молодую девушку.
— Нет, — ответила она, — в пустыне я была счастлива, а здесь и меня и вас ожидает только одно горе. Если я действительно дорога вам, то бежим обратно и поселимся среди людей вашего народа.
Она умоляюще сложила руки.
— Как? Оставить вашего отца и дона Игнасио одних заканчивать путешествие?
— Вы мне больше, чем отец, хотя вам, быть может, дон Игнасио дороже, чем я!
— Нет, Майя. Но, пройдя такой большой путь, я хочу видеть Священный Город.
— Как вам угодно, — сказала она с глубокой грустью. — Смотрите, отец нашел проход и зовет нас.
Зибальбай стоял от нас в сотне шагов, но мы не видели никакого прохода.
— Хотя я вам доверяю и надеюсь, что небо соединило нас для своих великих целей, — сказал он, — но, следуя старому закону и повинуясь клятве не пропускать в город ни одного чужестранца, я должен завязать вам глаза. Дочь моя, сделай это!
Она повиновалась и, завязывая повязку, шепнула каждому из нас:
— Не бойтесь, я буду вашими глазами!
С той минуты мы были как во тьме. Пройдя немного, ведомые за руки, мы остановились. Наши проводники отошли немного в сторону, и мне показалось, что они отодвигают что-то очень тяжелое. Затем мы стали спускаться по довольно покатому склону, но шли по столь узкому проходу, что плечами постоянно задевали его стены, а иногда нас заставляли очень низко наклонять головы. После многих крутых поворотов проход расширился, и идти стало свободнее.
