Город может спать спокойно (сборник) - Томан Николай Владимирович (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Так точно, господин майор! — не задумываясь, отвечает на вопрос Вейцзеккера начальник полиции.
— А как он разговаривал? На каком языке?
— Больше по-немецки. Русские слова коверкал ужасно. Я даже не все понимал…
«Да, действительно Мюллер в русском был не силён», — вспоминает Вейцзеккер. А как штурмбанфюрер в Овражков попал, его даже не удивило. Он мог поехать куда угодно. Генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы всемогущий гаулейтер Заукель дал ему такие права. Отчета о своих поездках Мюллер не находил нужным никому давать. И нет ничего удивительного, что он заехал даже в Овражков. С отправкой русской рабочей силы в Германию у них, кажется, большие затруднения. Видно, придрались к чему-то у Куличева. А этот болван со страху мог еще и замысел наш выболтать, так что, может быть, и хорошо, что вовремя отдал он богу душу?…
— В том, что у вас был именно штурмбанфюрер Мюллер, нет, значит, никаких сомнений? — снова спрашивает Вейцзеккер Дыбина.
— Никаких, господин майор. Я же лично видел его документы…
— Ну, а куда же они поехали? Не сообщили вам разве?
— Никак нет, господин майор. Но думаю, что к вам.
— Только думаете или есть более веские основания для такой догадки?
— Видите ли… — смущенно мнется Дыбин. — Я случайно слышал часть их разговора…
— Подслушали, — уточняет Вейцзеккер.
— Да, но совершенно случайно. Выл в другой комнате, а дверь…
— Ну ладно, Дыбин, без подробностей. И что же вы услышали?
— О какой-то школе диверсантов. Но может быть, я и ослышался…
— В общем-то, это и не имеет теперь значения, — прерывает его Вейцзеккер.
— Ну, а тела Мюллера и Куличева, подорвавшихся на партизанских минах, так и не удалось, значит, найти? — помолчав немного, спрашивает Вейцзеккер, хотя Дыбин уже докладывал ему об этом.
— Обшарили все дно в районе того места, господин майор, но никаких следов. Выудили только пилотку шофера да автомат его. А фуражку господина штурмбанфюрера нашли на берегу. Течение там бешеное, так что трупы их унесло, конечно. Через несколько дней всплывут где-нибудь в нижнем течении.
— А разве могли они из машины выскочить?
— Дверцы не были заклинены, хотя машину изрядно покорежило. Да и лежала она на боку, так что вполне могли вывалиться из нее.
— А может быть, увели или унесли их с собой партизаны?
— Да разве можно было кому-нибудь из них остаться в живых при таком взрыве? Посмотрели бы вы на машину штурмбанфюрера. Но мы их трупы еще поищем. А может быть, и еще какие-нибудь вещички их обнаружим. Но в том, что это именно господин штурмбанфюрер и наш бургомистр Куличев на партизанской мине подорвались, у меня никаких сомнений…
Вейцзеккер снова надолго умолкает, потом решает посвятить начальника полиции в свой план подготовки железнодорожных диверсантов в Овражкове. Рано или поздно все равно пришлось бы это сделать, если бы даже Куличев и не погиб.
— А как же с партизанами быть? — с тревогой в голосе спрашивает Дыбин, внимательно выслушав Вейцзеккера. — Пока они у нас под боком, никакая школа такого рода работать нормально не сможет. Это уж я точно знаю…
— Партизан отсюда мы уведем. Это я беру на себя. Заинтересуем их другим районом. Покойный Куличев кое-что уже сделал для этого. А сам бы он очень нам пригодился как железнодорожник. Вся надежда теперь на его племянника Тимофея Стецюка. Куличев ничего вам не говорил о нем?
— О том, что у вас такие планы на него, не говорил, конечно. Но что скоро приехать должен из-под Полтавы, об этом уведомил.
— А вы видели его когда-нибудь?
— Нет, господин майор, не видел. В Овражкове он ни до войны, ни после не был ни разу. А мать этого Тимофея, сестру Куличева, помню. Когда она еще девушкой была, подолгу гостила у своего брата.
— Надо полагать, Тимофей Стецюк прибудет скоро и явится в дом Куличева, — помолчав немного, говорит Вейцзеккер. — У покойного бургомистра кто еще из родных остался?
— Да никого. Вдовцом ведь был. А в хоромах его теперь одна только домоуправительница Марфа. С хитрецой бабенка. Видать, большие планы на него имела…
— Ну так вот, — нетерпеливо прерывает разглагольствование Дыбина Вейцзеккер, — за этого Тимофея Стецюка отвечаете теперь вы. Примите его и устройте где-нибудь в укромном месте.
— А дом Куличева не подойдет разве?…
— Я же сказал: в укромном месте. Русского языка не понимаете? И никому ни слова, кто он, откуда и с какой целью. Понятно вам это?
— Так точно, господин майор!
— Как только он появится, сразу же дайте мне знать.
— Слушаюсь, господин майор!
И уже в машине, возвращаясь в свою резиденцию, Вейцзеккер невесело думает о Дыбине: «Не такой человек мне сейчас нужен. Этот, конечно, слепо исполнит любой мой приказ, но уж очень недалёк… А мне бы таких молодцов, как партизанские подрывники, оседлавшие наши железные дороги… С выдумкой, с блеском работают! И никаких для них преград… Вот бы кого к нам завербовать. Может быть, Стецюку это и удастся… А тактикой их непременно нужно воспользоваться…»
ДЕРЗКИЙ ЗАМЫСЕЛ АЗАРОВА
Они идут следом друг за другом. Впереди Азаров, потом Куличев со связанными за спиной руками, за ним майор Огинский. Дорога к партизанскому отряду лежит густым, труднопроходимым лесом через балки и овраги.
— Развязали бы, — хнычет Куличев, — не сбегу ведь…
— А мы и не потому вовсе, — усмехается Азаров. — Предоставляем тебе возможность побывать в шкуре тех, кого сам не только вязал, но и порол.
— А со мной-то вы что же теперь?…
— Полагалось бы на ближайшем суку вздернуть, — спокойно говорит Огинскнй, — да не хотим уподобляться тем, кому вы так верно служили, господин бывший бургомистр.
— Петлю, однако, он давно уже заслужил, — зло замечает Азаров.
— Ох, виноват я, что уж тут говорить, страшно виноват… — стонет Куличев. — Только по советским законам нельзя ведь без суда…
— Вот же негодяй! — возмущается Азаров. — Советские законы вдруг вспомнил!..
— Да, у нас без суда не полагается, — соглашается Огинский. — И судить вас будут, в этом можете не сомневаться. А получите за свои грехи лишь то, что заслужили, не более того.
— Ибо более и не бывает, — смеется Азаров. — На всю катушку заработал.
— Но ведь советский суд справедлив…
— Ишь подлец, о справедливости заговорил! — плюется Азаров.
— Не зачтется разве моё чистосердечное признание и покаяние?
— А ты какой, думаешь, суд тебя будет судить? Специально, что ли, из Москвы прилетит сюда с прокурорами и адвокатами? Сами мы судить тебя будем. Я, майор Огинский, партизаны нашего отряда. А мы все твои грехи и без твоего чистосердечного признания знаем.
— А ты помолчал бы, — неожиданно строго говорит Азарову Куличев. — Молод ещё меня учить. И потом, тут постарше тебя начальство есть. Вон товарищ майор, например…
— Не смейте называть меня товарищем! — с яростью, удивившей даже Азарова, кричит Огинский.
— Виноват, гражданин майор, — смиренно поправляется Куличев. — Они, гражданин майор то есть, знают, конечно, что за чистосердечное признание полагается смягчение кары…
— Ну, если только в смысле замены повешения расстрелом, — усмехается Азаров. — Но это тоже смотря в чём покаешься, какие секреты своих хозяев нам поведаешь.
— Не беспокойся, у меня есть что поведать. Они, немцы то есть, многое мне доверяли. А на тебя, мил человек, я не в обиде потому, что молод ты еще и не сдержан на язык. И потому еще, что ты мне племяша моего Тимошку напоминаешь…
— Это того, на которого майор Вейцзеккер такие надежды возлагал? — интересуется Огинский.
— Так точно, гражданин майор! Он с ним схож. И ростом и обличьем даже… Потому и не серчаю я на его неразумные слова.
— Скажите какой добренький! — смеется Азаров. — А ты, между прочим, знаешь, на кого похож?…
— Ну ладно, Азаров, — недовольно прерывает его Огинский. — Хватит вам! А вы вот что мне объясните, Куличев: как вам удалось Васяткина завербовать?
