В дебрях Атласа - Сальгари Эмилио (лучшие книги .TXT) 📗

— Я хочу предложить… — начал Энрике.

— Говори, — сказал граф.

— Ввиду того, что Ару не нуждается в нас, по крайней мере в настоящую минуту, я предлагаю заняться приготовлением кускуссу на обед. Папаша Хасси захватил с собой бобов и тыквы для приправы.

— В мешках найдешь все нужное, — ответил Хасси.

— Что ж это ты забыл об очень вкусном блюде, друг? — спросил граф.

— О каком это?

— А маленькие леопарды? Не впервые такому блюду попадать в здоровый желудок легионера.

— Клянусь жареной камбалой, совсем было позабыл! Постой, я изжарю их в самом их логовище; кстати, таким образом спаги и дыма не увидят.

С этими словами шутник засучил рукава и скрылся в лощине, весело насвистывая.

XII. Кубба марабута

Погоня за неутомимым махари Хасси аль-Биака продолжалась весь день с короткими перерывами, потому что лошади, как мы уже сказали, не обладают выносливостью махари. Ару также пользовался передышками спаги, становившимися все чаще, чтобы дать перевести дух своему несравненному скакуну. Семь раз в продолжение этих десяти-двенадцати часов он пересекал путь то одного, то другого отряда, постоянно избегая ружейного огня. За несколько часов до заката пять спаги остались без лошадей. Бедные животные, окончательно измученные жарой и продолжительным напряжением, лежали растянувшись на земле, рядом со своими всадниками, и вряд ли им суждено было подняться.

Дневное светило скрылось; притаившиеся в лощине услыхали несколько залпов вдали и затем увидали вырисовывавшуюся на горизонте, слабо освещенном последними отблесками вечернего света, длинную тень махари.

Он был один; спаги исчезли. Вероятно, их лошади пали одна за другой, или они остановились далеко от холмов.

Хасси и граф, очень довольные исходом этой продолжительной скачки, которую с таким искусством вел старый негр, поспешили собрать махари и вывести их из ущелья.

Теперь путешествие к югу было уже возможно, так как вода за день отступила или впиталась песчаной почвой.

Ару остановился у подножия холма, чтоб избавить своего скакуна от утомительного подъема. Энрике, самый подвижный из всех, побежал ему навстречу с чашкой кускуссу и двумя жареными леопардовыми ножками.

— Кушай, черный папаша, — сказал он, между тем как негр соскочил на землю, — ты заслужил себе ужин, и я рад, что могу предложить тебе кое-что. Пообедаешь завтра.

Афза, Хасси и граф тоже подошли, ведя махари по скату возвышенности.

— Ну, а спаги? — спросили все в один голос не без опасения.

— Все скувырнулись, — ответил негр, жадно поглощая ужин.

— Ни одного не осталось на ногах? — спросил Хасси.

— Они остановились милях в трех-четырех отсюда, и полагаю, что отдохнут не так-то скоро.

— Ты не ранен?

— Я держался подальше от их ружей, да и целятся они плохо. Ни одна пуля не просвистела у меня мимо ушей.

— Ешь скорее, черный папаша, — сказал Энрике. — А ведь, правда, хороши кошечки, которых я зажарил?

— Хороши, господин.

—Докончи эту ножку. Право! Будь у меня такие крокодильи зубы, я бы сожрал целого слона.

Негр съел все, припасенное для него веселым легионером, и запил обед чистой водой.

— Выдержит еще твой махари? — спросил Хасси, казавшийся, вопреки обыкновению, несколько встревоженным, будто он боялся какой-то новой опасности.

— У Джемеля ноги крепкие, хозяин, — ответил Ару. — Он может свободно пробежать миль пятьдесят, несмотря на отчаянный бег сегодняшнего дня. Я могу потребовать у него еще усилия, и я уверен, что он не откажет мне.

— Далеко до куббы твоего приятеля? — спросил граф.

— Миль двадцать, — ответил Хасси.

— Стало быть, все благополучно.

Он поднял Афзу на ее любимого махари, говоря с улыбкой:

— Моя Афза не испугается, не правда ли, что придется ночью ехать по Нижнему Алжиру?

— Нет, господин, ведь ты и отец со мной. Удостоверившись взглядом, что все готово, Хасси пронзительно свистнул.

Семь махари объехали возвышенности и пустились по равнине, почти совершенно высохшей: наводнения в Алжире вообще не бывают продолжительны.

Ливни здесь до такой степени сильные, что даже трудно себе представить, и поэтому наводнения наступают очень быстро, но вода спадает так же скоро и солнце довершает остальное.

В июне, июле и августе температура часто достигает сорока градусов по шкале Реомюра 22 и больше, и эта раскаленная атмосфера впитывает всю влагу, а песчаная почва необозримой равнины помогает солнцу.

Луна выплыла из-за высокой цепи Атласа и озарила путь необычайно ярким светом.

Ни одно живое существо не могло укрыться на этом пространстве, поросшем только редким кустарником. Шакалы, гиены, львы, леопарды, казалось, бежали от наводнения в высокие горы, служившие как бы границей большой пустыни.

Хасси как всегда ехал во главе каравана, держа наперевес перед собой длинное марокканское ружье и зорко оглядываясь во все стороны, но не потому, что он опасался какого-нибудь сюрприза со стороны спаги.

О них, по крайней мере в эту минуту, он не думал, хотя и не предавался особенным иллюзиям. Он, так же как и мадьяр, был вполне уверен, что встретит их рано или поздно на своем пути.

Несколько часов ехали довольно быстро, хотя почва была еще очень сыра для копыт сахарских бегунов, как вдруг махари, на котором сидел Хасси, подскочил и остановился между двумя рядами высоких кустов.

— Он сломал себе ногу? — спросил Энрике.

— Махари никогда не спотыкается на родных песках. К тому же, он и не упал» — ответил Хасси.

— Почему же он остановился? — спросил магнат.

— Это он один знает.

— Ты ничего не видишь перед собой?

— Пока ничего, сын мой. У вас ружья заряжены?

— Подозрительный вопрос, — сказал тосканец. — Тут что-то кроется, и папаша Хасси знает, в чем дело, но не хочет сказать.

Махари, по-видимому, почуяли какую-то опасность, потому что прижались друг к другу, поворачивая головы к хозяину, будто прося у него защиты.

Между тем на равнине, ярко освещенной луной, не появлялось никакого животного и не слышно было ни лая шакалов, ни взрывов хохота гиены, ни рычания льва или леопарда.

Правда, на пути часто встречался густой и высокий кустарник, в котором могли скрываться подобные звери.

— Ну что же, Хасси? — еще раз спросил магнат мавра, продолжавшего внимательно вглядываться в чащу. — Что там? Вряд ли спаги могли заполучить свежих лошадей из бледа и снова погнаться по нашим следам.

— Нет, меня теперь беспокоят не франджи из дисциплинарной колонии, — ответил мавр.

— Попробуй стронуть с места своего махари. У нас ружья заряжены. Хасси колебался одно мгновение, но потом стеганул махари уздой по длинной шее. Однако животное, хотя и не привыкло к подобному обращению, не двинулось с места, но еще ближе прижалось к товарищам, сильно дергая головой то вверх, то вниз.

— Видишь, сын мой? — спросил мавр. — Он почуял опасность и отказывается идти дальше. Его теперь хоть убей, он не сделает ни шага вперед,

— Папаша Хасси, — заговорил Энрике. — Хочешь, я пойду посмотреть, что там.

— Советую тебе не слезать с махари.

— Стало быть, нам придется провести ночь, любуясь на луну и на прекрасные глаза Звезды Атласа?

Афза засмеялась своим серебристым смехом; Хасси же, хотя и мусульманин, послал проклятие Пророку.

— Почему ты ругаешься, Хасси? — спросил граф.

— Потому что эти звери заставляют нас терять время, а это выгодно спаги.

— Какие звери?

Мавр только собрался ответить, как из-за кустов метнулись две тени и начали прыжками носиться вокруг столпившихся в круг махари.

— Черт возьми! — воскликнул Энрике со своим обычным насмешливым спокойствием. — После леопардов и их котят на сцене появляются господа львы! Положительно, Нижний Алжир непригоден для людей, которые пожелали бы насладиться отдыхом на алжирской равнине! Однако-