Орел в небе - Смит Уилбур (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Свадебная накидка упала с ее головы, густая копна медных волос падала почти до земли. Ноги и одна рука безжизненно свисали. Золотые веснушки ярко выделялись на мертвенно-бледном лице, на белоснежном свадебном платье, как лепестки пуансеттии, цвели кровавые раны.
Дэвид отвел взгляд. Он не мог видеть боли Джо и медленно пошел по саду, страшась того, что мог обнаружить.
– Дебра! – Он хотел позвать громко, но издал только хриплый стон. Его ноги скользнули по луже густой темной крови, он переступил через тело женщины в ярком цветастом платье, лежавшей лицом вниз, широко раскинув руки. Он не узнал в ней мать Дебры.
– Дебра! – Он старался идти быстрее, но ноги не повиновались ему. И тут он увидел ее, в углу стены, там, где и оставил.
– Дебра! – В горле у него пересохло. Она кажется невредимой, стоит, прижавшись к мраморной греческой статуе, в волосах по-прежнему цветы, весело и празднично горит желтый шелк ее платья.
Она стояла отвернувшись к стене, склонив голову, как на молитве. Темная волна волос свесилась вперед, скрывая лицо. Руками Дебра закрывала глаза.
– Дебра. – Он опустился рядом с ней на колени и робко коснулся ее плеча.
– Ты не ранена, дорогая? – Она медленно опустила руки, по-прежнему сжимая их. В груди у Дэвида похолодело: он увидел, что ее пригоршни полны крови. Алой крови, яркой, как вино в бокале.
– Дэвид! – прошептала она, поворачиваясь к нему лицом. – Это ты?
Дэвид беззвучно ахнул, увидев залитые кровью глаза, темную желатинообразную массу, залепившую ресницы и превратившую милое лицо в страшную маску.
– Это ты, Дэвид? – снова спросила она, наклонив голову, как слепой прислушивающийся ангел.
– О Боже, Дебра! – Он смотрел ей в лицо.
– Я не вижу, Дэвид. – Она ощупью схватилась за него. – О, Дэвид... я ничего не вижу.
Он сжал ее влажные от крови руки; ему казалось, что сердце его разорвется от горя.
Темный современный силуэт больницы Хадашша выделялся на фоне неба над поселком Эйн Карем. Быстрота, с которой появились медики, спасла жизнь многим серьезно раненным: больница всегда была готова принять неожиданных жертв войны.
Трое мужчин – Бриг, Джо и Дэвид – всю ночь несли бессонную вахту на жестких деревянных скамьях в приемном покое. Время от времени появлялся агент службы безопасности и шепотом сообщал Бригу новые подробности расследования террористического акта.
Один из убийц был давним и считавшимся вполне надежным работником фирмы, обслуживающей свадьбы, а остальные двое – его "двоюродные братья", которых временно наняли по его рекомендации. Их документы оказались поддельными.
Премьер-министр и кабинет задержались из-за незапланированного срочного заседания, но уже ехали на свадьбу, когда началось нападение. Их спасла счастливая случайность, и премьер-министр прислала личные соболезнования родственникам пострадавших.
В десять часов радио Дамаска передало заявление "Эль Фатах"; эта организация приняла на себя ответственность за теракт, который совершили ее боевики-смертники.
Незадолго до полуночи из операционной появился главный хирург, по-прежнему в зеленом халате и бахилах, маску он опустил под подбородок. Он сказал Бригу, что жизнь Руфи Мардохей в безопасности. Ей удалили пулю, пробившую легкое и застрявшую под лопаткой. Легкое сохранили.
– Слава Богу, – прошептал Бриг и на мгновение закрыл глаза, представив себе жизнь без женщины, с которой прожил двадцать пять лет. Потом снова открыл глаза. – Как моя дочь?
Хирург покачал головой.
– Она все еще в малой операционной. – Он помолчал. – Несколько минут назад во время операции умер полковник Халман.
Пока погибло одиннадцать человек, еще четверо находились в критическом состоянии.
Рано утром в длинных черных лимузинах прибыли гробовщики со своими плетеными корзинами. Дэвид отдал Джо ключи от "мерседеса", чтобы тот мог поехать и проследить за приготовлениями к погребению.
А сам остался сидеть рядом с Бригом, осунувшийся, с горящими глазами; они пили кофе из бумажных стаканчиков.
Позже к ним подошел глазной хирург. Это был моложавый мужчина лет сорока с гладким лицом; с этим молодым лицом и яркими голубыми глазами не вязались седеющие волосы.
– Генерал Мардохей?
Бриг напрягся и встал. За ночь он постарел на десять лет.
– Я доктор Эдельман. Пройдите со мной, пожалуйста.
Дэвид встал, собираясь идти с ними, но доктор Эдельман остановился и взглянул на Брига.
– Я ее жених, – сказал Дэвид.
– Вероятно, нам лучше поговорить наедине, генерал. – Эдельман выразительно посмотрел на Брига, тот кивнул.
– Пожалуйста, Дэвид.
– Но... – начал Дэвид, и Бриг сжал ему плечо. Это было первое проявление личной привязанности, которое он себе позволил.
– Пожалуйста, мой мальчик. – И Дэвид неохотно вернулся на жесткую скамью.
В своем крошечном кабинете Эдельман сел на угол стола и закурил. У него были длинные и тонкие, девичьи, пальцы, а зажигалкой он пользовался точными, скупыми расчетливыми движениями хирурга.
– Я полагаю, вам не нужно золотить пилюлю? – Он правильно оценил Брига и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Глаза вашей дочери не пострадали, – и тут же поднял руку, предупреждая облегченный возглас Брига. Эдельман повернулся к сканеру с рентгеновским снимками и включил его. – Глаза не затронуты, вообще лицо почти не повреждено, но проблема вот здесь... – он коснулся дымчато-серого завитка на снимке, – это стальной осколок, очень маленький, почти несомненно осколок гранаты. Размером не больше грифеля карандаша. Он пробил череп в правой височной области, разорвал вену, вызвав сильное кровотечение, и наклонно прошел за глазными яблоками, не задев ни их, ни каких-либо других жизненно важных центров. Затем, однако, он пробил костную оболочку хиазмы перекреста глазных нервов, – говоря это, хирург водил по изображению головы Дебры, – и как будто повредил или перерезал глазной нерв, после чего застрял в твердой оболочке за ним.
Эдельман глубоко затянулся и выжидательно посмотрел на Брига. Никакой реакции не последовало.
– Вы понимаете, что это значит, генерал? – спросил он, и Бриг устало покачал головой. Эдельман выключил сканер и вернулся на свое место на столе. Взял со стола блокнот, а из нагрудного кармана – карандаш. Быстро начертил схему: глазные яблоки, глазной нерв, мозг в разрезе – вид сверху. – Глазные нервы, по одному от каждого глаза, уходят в эту узкую щель, здесь они сливаются, потом снова разветвляются и уходят в разные полушария мозга.
Бриг кивнул, и Эдельман подчеркнул то место на схеме, где глазные нервы образовывали перекрест. На утомленном напряженном лице Брига появилось понимание.
– Ослепла? – спросил он, и Эдельман кивнул. – На оба глаза?
– Боюсь, что да.
Бриг склонил голову и осторожно потер пальцами веки. Не глядя на Эдельмана, спросил:
– Это навсегда?
– Она не будет видеть, не будет отличать света от темноты. Трасса осколка проходит через перекрест глазных нервов. Все как будто свидетельствует, что они перерезаны. Медицина не владеет способами исправить это повреждение. – Эдельман шумно выдохнул и продолжил: – Короче говоря, ваша дочь полностью и навсегда ослепла на оба глаза.
Бриг вздохнул и медленно поднял голову.
– Вы ей сказали?
Хирург отвел взгляд.
– Я надеялся, что ей скажете вы.
– Да, – согласился Бриг, – так будет лучше. Я могу с ней увидеться? Она в сознании?
– Под легким наркозом. Боли нет, легкое неудобство. Поверхностная рана незначительна. Мы не пытались извлечь осколок. Это серьезная нейрохирургическая операция. – Он встал и показал на дверь. – Да, вы можете с ней увидеться. Я отведу вас к ней.
Коридор, ведущий к операционным, был уставлен носилками, и Бриг узнавал на них многих своих гостей. Он несколько раз останавливался, чтобы коротко поговорить с тем или другим, потом вслед за Эдельманом прошел к палате в конце коридора.
На высокой кровати у окна лежала Дебра. Она была очень бледна, в волосах виднелась засохшая кровь, на глазах – толстая повязка.
