Чекисты. Книга вторая - Беляев Владимир (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
В хату, ведомый за руку бабкой, вошел мальчик лет двенадцати в гольфах.
Он нерешительно осмотрелся по сторонам и, заметив мать в объятиях отца, бросился к Чепиге с криком:
— Татуся!
— Наконец собрались все до родной хаты, — сказал Чепига, лаская одной рукой сына и прижимаясь плечом к жене.
— Кто же поранил тебя, Тымишу? — кивая на руку, спросила Дзюнка. — Там, в тюрьме?
— Из тюрьмы я вышел целым, а уже тут свои поранили. Те, которых выпускал я на кривые дороги.
Тут Дзюнка заметила стоящего в полутьме светлицы Оксиюка. Перехватив ее взгляд, Чепига спохватился и сказал:
— Знакомься, Дзюнка, это мой старый приятель по гимназии…
Дзвонимира, или попросту сокращенно Дзюнка, приглядываясь к Оксиюку, шагнула к нему, но вдруг сказала настороженно:
— А я… знаю этого пана, Тымишу!.. Как он попал сюда?
— Мамо, это тот, что топал на вас ногами, угрожал, а вы, мамо, плакали, — звонким настороженным голосом подтвердил сын Чепиги.
— Откуда ты можешь его знать? — недоверчиво спросил Чепига.
— В Мюнхене он приходил к нам, когда ты свою статью напечатал о том, что тебя простили. Говорил, что ты давно расстрелян, а под твоим именем кто-то другой выступает. Пугал меня, приказывая ни в коем случае сюда не возвращаться, а когда я сказала: “Поеду”, грозил, что их каратели со мной и с Тарасом рассчитаются… И хорошо, что ты через Советское посольство в Бонне письмо мне прислал. Узнала я твой почерк — и никакая сила уже не могла меня там больше задержать.
Чепига шагнул к Оксиюку и с нескрываемой ненавистью крикнул:
— Так вот, оказывается перевертень какой?! Меня здесь к предательству склонял, а там в мертвецы зачислил?
Оксиюк отступил к окну и, засунув руку в карман, сказал резко:
— Не подходи, Профессор, так лучше будет. И вам болтать не надо, — кивнул он в сторону Дзюнки, — а то горе накличите.
— А ты не пугай меня в моей хате! — закричал Чепига.
Переходя на миролюбивый тон и приближаясь к двери, Оксиюк сказал:
— Давай, не задирайся… Не забывай: у меня заграничный паспорт, и никто здесь мне ничего не сделает. Обнюхались, поняли, что дорожки наши разные, и давай разойдемся по-доброму. Так лучше будет. Пока…
Он выскочил во двор и бросился к машине.
Растерянно оглянулся на жену, тещу и сына Тымиш Чепига, скрипнув зубами, проронил:
— Что же это я выпускаю такую гадину?
Он оглянулся и, заметив лежащий в углу топор, наклонился, чтобы поднять его. Дзюнка схватила мужа за руку:
— Не надо, Тымишу, не надо! То злой человек. Пусть убирается себе по-доброму.
— Пусти, Дзюнка, хоть секирой шины ему порубаю.
Он выскочил на крыльцо и увидел, что “Волга” уже плавно выезжала из ворот, оставляя позади шлейф бензинового перегара.
Солнечное погожее осеннее утро пришло в Карпаты.
Шумел быстрый Прут, гоня свои холодные воды на скользких голышах под набережными Яремче.
На смену удивительно теплому и дождливому лету медленно приходила в Карпаты прославленная золотая осень. И еще задолго до того, как сбросили глянцевитую жесткую листву серостволы красавцы буки и орехи, отовсюду из влажной земли полезли к солнцу грибы. Давно не помнили старики такого обилия грибов, как в этот год. И трудно было усидеть дома в свободное время каждому грибнику.
У поросшего травой и подорожником широкого двора тещи Чепиги Катерины Боечко задержался грузовик, наполненный грибниками.
В кузове сидело немало старых знакомых: Березняк и Тоня Маштакова, бывшие “ястребки” — машинист Бушкованный, Зенон, Панас; они окружили своего давнего командира, одетого в штатское, Паначевного. Возле Тони стояли переехавшие в Яремче Богдан Катамай и его жена — учительница Мирослава. Рядом с ними, держа в руке сплетенную из березового лыка кошелку, прижался их чернявый хлопчик Кость.
Как раз в это самое время овчарка, сбросив со спины оседлавшего было ее Тараса, помчалась с лаем к воротам.
Поднялся озадаченный Тарас.
— Где отец, козаче? — смеясь, спросил хлопчика Паначевный.
— Поехалы до Станислава! — ответил хлопчик.
На крыльце появилась мать Тараса.
— Добрый день, Дзюнко, — поздоровался Паначевный. — Муж где?
— Добрый день, — вытирая о передник руки, откликнулась Дзюнка. — Поехал в Станислав руку лечить.
— Жаль, — сказал Паначевный. — А я хотел Тымиша с нами забрать по грибы. Едем в одно место, где грибов пропасть, одни белые…
— Возьмите меня, если тата нет, — отозвался Тарас, с нескрываемой завистью поглядывая на Костика Катамая, что, как заправский взрослый грибник, держал в руке большую корзину.
— Ну что ж, возьму, — ответил, оглядываясь по сторонам, Паначевный, — только если мама позволит.
Помедлив, Дзюнка сказала:
— Пускай едет… Только чтобы за взрослых держался, чтобы холера какая в Черном лесу не зацепила…
Пока Дзюнка выносила из хаты две кошелки, Тарас приспособил к грузовику доски и подтолкнул руками вверх Рябка. Собака кое-как вскарабкалась в кузов… Залез туда и Тарас. Подавая ему кошелку, мать сказала:
— Но, смотри, не отбивайся от старших! Я тебя знаю…
Через час грузовик уже был на полянке близ Сонного урочища. Рассредоточившись редкой цепью, как во время облавы, медленно шли по желтеющей земле грибники. Только уже не автоматы и винтовки, а мирные кошелки и эмалированные ведра были в их руках.
Виляя хвостом, радостный оттого, что вырвался на лесные просторы, шнырял под кустами Рябко. Вот он задержался у огромного красавца мухомора и облаял гриб, поглядывая на хозяина, бредущего позади.
— То поганый гриб, Рябко. — сказал собаке Тарас. — Но если есть мухоморы, то рядом должны быть белые… Ага, вот, гляди…
Крепкие пузатые боровички с коричневыми бархатными шапками выглянули из-под березового кустика. Один за другим подбирал их Тарас, бросал в лукошко, и все больше грибной азарт охватывал мальчика. Высокие подосиновики-красношапки, черноголовые козари-подберезовики и самые благородные — белые то и дело возникали у него на пути, и, охваченный желанием собрать их побольше, мальчик постепенно отбился от цепи грибников.
Охота за грибами привела его на полянку, где некогда бандиты допрашивали Почаевца. На ней был воздвигнут скромный обелиск. На барельефе виднелось мужественное лицо Почаевца.
И алюминиевая ограда, и недавно положенные у обелиска белые хризантемы — все говорило о том, что не забывают люди погибшего геолога.
Прочел надпись на обелиске Тарас, пошел дальше… То и дело подбирал грибы…
Поиски грибов привели мальчика на берег того самого горного ручейка, где некогда заметили его исчезнувшее течение геологи. Мальчик перепрыгнул поточек и увидел вверху под корнями высокого бука прекрасный белый гриб. Подсвечиваемый косыми лучами солнца, он гордо стоял над склоном обрыва, вырастая из мшистого клочка унавоженной жирной земли. Мальчик подполз вверх к желанному грибу. Он цеплялся за кустарники, но вдруг сорвался.
Проехав на животе несколько метров, он провалился в бывший бункер Хмары. Лукошко вырвалось у него из руки. Грибы высыпались, покатились вниз, часть их подхватило быстрое течение. Поплыли по горной речушке подберезовики, красношапки…
— Мамо-о-о-о! Спасите! — закричал Тарас, стараясь задержаться на поверхности, и звенящий его голос тревожным эхом прокатился над обрывом Черного леса. Овчарка бросилась к мальчику.
Она ластится, лижет щеки, волосы Тараса, но ничем ему помочь не может.
Услышали звенящий детский крик, а затем тревожный лай Рябко Паначевный, Березняк, другие грибники. Переглянулись.
— Будто кричал кто-то? — спросил Паначевный Березняка.
Оглянулся геолог и, бледнея, сказал:
— Тарас отбился!.. В том месте…
Все пережитое им в то страшное лето принесло сейчас эхо Черного леса. Как бы наново вернуло воспоминания о банде Хмары.
— Неужели Смок?! — воскликнул Паначевный и, выхватив из кармана браунинг, крикнул! — Пулей туда, хлопцы!
