Сердце мира. Чудовище. Мечта мира - Хаггард Генри Райдер (электронные книги бесплатно txt) 📗
— Посмотрите на лицо моего отца, — сказала Майя шепотом. — Я еще никогда не видела его таким!
Старик, подозвав нас движением руки, направился к большой арке, служившей входом во дворец. Два воина с медными копьями стояли на страже.
XV. Возвращение Зибальбая
Зибальбай собрался уже вступить в самую освещенную часть роскошной палаты, как Тикаль встал, поднял вверх скипетр, который держал в руке, и все смолкло. Зибальбай остановился. Тикаль заговорил сильным грудным голосом:
— Старейшины и сановники Сердца, и вы, благородные госпожи, жены и дочери сановников, слушайте мои слова! Лишь вчера я был по вашему желанию и выбору провозглашен касиком этой страны и занял престол моих предков!
Сегодня я пригласил вас всех на свадебный пир с Нагуа, прозванной Прамвой, дочерью великого господина Маттеи, начальника звездочетов, хранителя святилища и совета Сердца. В присутствии всех вас заявляю, что она моя первая и законная супруга, ваша государыня после меня и, что бы ни случилось, она не может быть устранена от моего ложа и престола. Приглашаю вас воздать ей почести по новому ее сану!
Потом, обернувшись к новобрачной и обняв ее, он продолжал:
— Да будет над тобой благословение богов и пошлют они нам детей, а с ними вместе счастье и радость на многие годы!
Все низко поклонились новой повелительнице, красивое лицо которой сияло счастьем и гордостью.
— Сановники Сердца! — продолжал еще Тикаль, когда кончился обряд поклонения. — Я слышал, что некоторые порицают меня и говорят, что я не имею права держать этот скипетр. Я хочу сказать вам сегодня то, что завтра, после жертвоприношения, провозглашу перед всем народом. Завтра ровно год, как удалился Зибальбай, мой дядя, вместе с его единственным ребенком, Майей, моей бывшей невестой. Перед их отбытием было решено, — Зибальбаем, мной и всем советом, — что если он или его дочь не вернутся через два года, то престол переходит ко мне навсегда. Я с большой грустью приложил руку к этому соглашению, потому что считал, что дядя мой сумасшедший и что с любимой мной дочерью идет на верную гибель. Я твердо хотел ждать условленного срока, но среди народа начались волнения. Были такие, которые не хотели слушать временного касика. Из-за отсутствия Зибальбая в стране не было верховного жреца, и некоторые священные обряды остаются невыполненными, призывая на нас гнев богов. Многие стали убеждать меня сократить долгий срок, но я отказывался. Но вот три дня тому назад те люди, чья очередь была отправляться с острова на материк для сельских работ на три новых месяца, — люди эти отказались, говоря, что только один верховный жрец имеет над ними силу и власть в этом отношении, а в стране нет верховного жреца. Я обратился за советом к просвещенному Маттеи, звездочету. Он всю ночь вопрошал небеса и получил свыше указание, что Зибальбай, увлеченный ложным сном, нарушивший закон и перешедший горы, теперь уже давно умер в пустыне, а вместе с ним погибла и его дочь, моя нареченная невеста. Так это, Маттеи, или не так?
Вперед выступил уже пожилой, но все еще красивый индеец.
— Если моя мудрость мне не изменяет, то именно таково было откровение звезд!
— Знатные люди моего народа! Вы слышали мое свидетельство и свидетельство Маттеи, голос которого есть истина. Вот почему я принял державу и вот почему сочетаюсь браком с другой, а именно с Нагуа, дочерью Маттеи. Скажите, признаете ли вы нас?
— Признаем тебя, Тикаль, и тебя, Нагуа. Правьте нами много лет по законам и обычаям страны! — воскликнуло большинство.
— Хорошо, друзья мои и братья! — ответил Тикаль. — Но прежде чем мы разопьем прощальную чашу, не желает ли кто-либо из вас что-нибудь сказать?
— Я хочу кое-что сказать! — громко заявил Зибальбай, все еще остававшийся в тени.
При звуке этого голоса, хорошо знакомого, Тикаль вскочил в страхе, но, быстро овладев собой, сказал:
— Подойди ближе, кто бы ты ни был, и говори, чтобы тебя могли видеть!
Движением руки пригласив нас следовать за собой, Зибальбай, по-прежнему закрывая лицо краем плаща, прошел сквозь ряды присутствующих, и только подойдя к самому трону, немного повернулся и отбросил плащ. Раздался общий крик изумления, а у Тикаля скипетр выпал из рук и покатился по полу.
— Зибальбай! Зибальбай вернулся домой или это только его дух? И Майя с ним!
— Да, это я вернулся! И не слишком рано, как кажется. Неужели ты, мой племянник, так жаждал власти, что нарушил клятву, данную перед Сердцем? А ты, Маттеи? Или боги смутили твой разум, что ты сообщаешь неправду о моей смерти и дочь твоя всходит поэтому на трон? Не говорите мне ничего! Я слышал все. Тебе, Тикаль, я говорю, что ты клятвопреступник, а ты, Маттеи, лжец и обманщик. Я отомщу вам!.. Стража! Взять этих людей.
Воины, стоявшие близ самого трона, немного замялись, но потом двинулись, чтобы исполнить приказание Зибальбая. В эту минуту молчавшая Нагуа поднялась с места и сказала:
— Как?! Вы смеете поднять руку на своего касика? Или вы не боитесь гнева богов за это святотатство? Жив Зибальбай или нет, но его правлению настал конец, раз совет старейшин возложил корону на голову Тикаля. Его решение не может подлежать отмене.
— Она говорит правду! — подтвердил Тикаль. — Не смейте трогать меня, если еще хотите жить под солнцем!
Все время, как я заметил, он не спускал глаз с Майи, красота которой производила на него огромное впечатление. Зибальбай собирался отвечать, но раньше заговорил Маттеи. Он подошел к старому касику и низко поклонился.
— Не гневайся, мой господин! Ты много странствовал и теперь утомлен. Завтра, перед всем народом, с высоты пирамиды, мы разберем наше дело и каждому будет воздано по его заслугам или по его вине. Тебе надо отдохнуть после долгого пути, а теперь позволь тебя поздравить с благополучным возвращением — и твою дочь также. Скажи только нам, кто эти чужеземцы, пришедшие с тобой!
Оглядываясь по сторонам, как волк в западне, и видя мало сторонников, на которых он мог бы положиться, Зибальбай заговорил:
— Ты прав, Маттеи, я удручен усталостью, годами и коварством людей. Завтра народ решит, кто их касик, я или Тикаль. Завтра же я скажу, кто эти чужеземцы. Теперь же прошу обращаться с ними хорошо, для нашего собственного блага… Нет, я здесь не буду ни есть, ни пить….
Позвав с собой поименно нескольких сановников, он вышел из палаты.
— Кажется, он забыл про меня! — со смехом сказала Майя. — Привет тебе, Тикаль, и тебе, Нагуа, из придворных девушек пересевшая на мое место. Каков бы ни был исход всего дела, желаю вам счастья и взаимной любви.
Тикаль сошел со ступеней трона и, обращаясь к Майе, сказал:
— Клянусь тебе, Майя…
— Не клянись, Тикаль! Дай лучше мне и моим друзьям еды и питья, потому что мы прибыли издалека и нуждаемся в подкреплении наших сил… Какой красивый наряд на новобрачной и какие чудные изумруды! Вероятно они взяты из моих сокровищ. Пусть она примет это как мой свадебный подарок. Посторонись, Тикаль, чтобы я могла видеть знакомые и дорогие мне лица…
Все присутствующие не сводили глаз с сеньора, который всей своей внешностью так резко отличался от туземцев. Не обращали на него внимания только двое: Тикаль, поглощенный лицезрением Майи, и Нагуа, одиноко сидевшая на троне. Наконец и она сошла и подошла к Тикалю.
— Дайте дорогу молодым! — громко сказала Майя. — Иди. Тикаль, уже поздно, и твоя супруга ожидает тебя!
Он что-то пробормотал в ответ и удалился, а Майя продолжала говорить окружавшим ее проводникам:
— Как хороша молодая и как мужествен молодой, но я видывала более счастливых в брачный день. Друзья мои, прощайте! Маттеи, поручаю твоим заботам этих чужеземцев. Приведи их ко мне завтра утром, так как, исполняя желание своего отца, я хочу показать им наш город, прежде чем мы соберемся в верхнем храме.
Через множество переходов Маттеи привел нас в большую комнату, освещенную серебряными светильниками, и очень любезно предложил отведать стоявшие на небольшом столике прохладительные напитки и великолепные плоды. Вдоль стен стояли два ложа с шелковыми покрывалами, а мы были так утомлены, что поторопились проститься и лечь спать. Но заснуть я не мог. Мне было ясно, что Зибальбай здесь лишний и что наутро предстоят большие волнения. Тикаль не сложит с себя захваченную власть. А какая будет наша судьба, я и предположить не мог. Народ опасается чужеземцев и без колебаний принесет нас на жертву. У нас был только один добрый друг — это Майя.
