Геном бессмертия - Говда Олег Иосифович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Увидев на противоположном берегу речки, полуобнаженную, темноволосую женскую фигурку, испуганно замершую, в выхватившем ее из ночного мрака конусе яркого света, Дитрих сперва не поверил собственным глазам. Он удивленно сморгнул, а потом даже протер веки рукавом. Опасаясь, что все таки умудрился задремать на посту. Но видение не исчезало.
А в следующее мгновение тишину ночи нарушил негромкий смех. Сперва одинокий и неуверенный, но уже спустя пару секунд к нему присоединился еще один голос, и еще один, и еще… Прошло меньше минуты с тех пор, как гуси всполошились и подняли тревогу, а вся охрана моста уже заливалась хохотом. Солдат прямо корчило от вполне понятного недержания эмоций. Слишком резким оказался переход от опасности к комедийности. Вскочить ночью, по тревоге, собираясь принять смертельный бой с вражескими диверсантами, а вместо них увидеть, возжелавшую окунуться перед сном, пригожую, полуобнаженную девицу, — тут никакого самообладания не хватит.
Этот почти добродушный хохот позволил опомниться и девушке.
Выйдя из ступора, она стала поспешно собирать одежду, так и не сообразив покинуть освещенный прожекторами круг, а всего лишь тревожно поглядывая в сторону моста.
— Hoh, Schulmann! (Эй, Шульман!) — заорал вдруг, находившийся среди прожекторной обслуги, шарфюрер. — Du heran aller an Schone, auffordert sie zu finden sich zu wir! (Ты ближе всех к красотке, пригласи ее присоединиться к нам!)
Дитрих коротко хохотнул, поддаваясь общему веселью и, перегнувшись через перила, прокричал:
— Madchen, euch zu aufhelfen? (Девушка, вам помочь?)
— Auskommt! (Обойдусь!) — не громко, но вполне отчетливо ответила та, прижимая к груди скомканную в один узел одежду.
— Anzieh zu uns! Nicht blamiere sich! (Поднимайся к нам! Не стесняйся!) — продолжил веселиться Мольтке.
— Geh in Arsch, Dummkopf! (Иди в задницу, придурок!) — шарфюрер вряд ли услышал слова черноволосой девушки, кстати, как удалось разглядеть Дитриху, довольно миленькой и совсем молоденькой.
— Und beliebt, ich absteigt zu dir? (А хочешь, я спущусь к тебе?) — неожиданно для самого себя произнес осмелевший солдат. Словно и в самом деле мог покинуть пост.
— Gehen sie bitte nach dem…! Du — Schweinehund! (Да пошел ты на…! Свиное рыло!) — вдруг громко заорала та, срывающимся от злости голосом.
Опешив от подобной отповеди, Дитрих даже обидится не успел, когда громогласный хохот товарищей, заставил его и самого улыбнуться. Да, здешние женщины совершенно не похожи на оставшихся дома волооких и сонных телушек. Задумчиво-мечтательных Клары, Гретхены да Марты. Настоящий огонь, а не девка! Такую не удержишь в загоне из трех "К"… Вон как отбрила, пичуга ночная! Сама вся побледнела, трясется от страха, а за словом в карман не лезет…
— Bursch Besen! (Молодец, метелка!) — независимое поведение бойкой незнакомки одобрил и шарфюрер Мольтке.
— Nicht verarge, Schonheit. Soldaten… Sie ihr, Beleidigungen Schweine, abloschen Licht!.. Es nichts zu anglotzen! (Не обижайся, красавица. Солдаты… Ей вы, похотливые свиньи, тушите свет!.. Нечего глазеть!)
И когда прожектора потухли, Карл весело и громко прокричал в ночную темень:
— Und zu Gasten doch hineingeh… Nicht beleidigen… (А в гости все же заходи… Не обидим…)
И гораздо тише прибавил:
— Kleine Lutscher ritz… (Маленькая потаскушка…)
— Bestimmt hingeht! (Обязательно зайду!) — беззаботно пообещал солдатам мгновенно сгустившийся, непроглядный мрак. — Erwartet… (Ждите…)
Дитриху показалось, что голос девушки немного погрубел и стал гораздо ближе, но хорошо зная, как шум реки может исказить звук, он не обратил на это никакого внимания. Небольшая встряска минула, и усталость опять накатила на него со всей мощью, превращая мышцы в какой-то кисель, а в мозгу парня едва теплилась единственная мечта: немедленно упасть на постель, охапку соломы или просто на сухое место и уснуть. Хоть на часок… А хоть — и до Страшного Суда. Без разницы… Фронтовик гауптман Бертгольтц добился поставленной цели: его солдаты были так измучены, что даже вид полуобнаженной девушки не смог растормошить их на достаточно продолжительное время. И уж тем более, никакое гусиное гоготание больше не могло вырвать рядового Шульмана из этого полудремотного состояния.
Глава десятая
В любом лесу старшина Телегин ориентировался лучше, чем в незнакомом помещении. Оно и понятно… Впервые Михаила Кузьмича, тогда еще Мишку, отец взял на охоту, когда хлопцу едва исполнилось шесть годков. Аккурат в одна тысяча девятисот втором году. Цифры эти Мишка запомнил очень хорошо, и даже став усатым Кузьмичом, не позабыл первую, в своей жизни, и тогда единственную газету, по которой ссыльный поляк Тадеуш, учил смышленого русского пацаненка читать и писать.
Конечно, здешнюю мешанину всевозможной растительности не сравнить с чистотой кедровой тайги, но деревья и кусты, даже в самых густых дебрях, посреди самого страшного бурелома всегда подскажут человеку нужное направление, если тот понимает язык леса, умеет видеть и слышать.
Если б кто спросил у ротного старшины, почему тот, вдруг, остановился на полушаге, а потом, присев, стал осторожно шарить в траве, впереди себя руками, он едва сумел бы объяснить, что именно его встревожило и предупредило об опасности. Не столько всматриваясь в густую тьму, сколько прислушиваясь к собственным ощущениям, Телегин вдруг почувствовал какую-то неправильность в окружающем мире. Инстинктивно почуяв присутствие в лесу чего-то чужеродного, лишнего. Неживого…
Глубоко и косо забитый в землю, толстый колышек, через который едва не запнулся старшина, был ответом на этот вопрос. Наверное, охотник, сроднившись душой с лесом, сумел распознать мертвое среди живой растительности.
Ощупав траву в направлении, противоположному углу наклона, Кузьмич наткнулся пальцами на достаточно толстую веревку, почти канат!..
Слово "канат" плохо монтировалось со словом "чека". Для установки растяжек обычно используют тонкую стальную проволоку или бечевку. А канат больше подходит для палатки или… маскировочной сетки. Это опять-таки вызывало в уме целый ряд еще более интересных ассоциаций.
"Что обычно принято маскировать на опушке леса, в непосредственной близости от "поля-огорода", пахнущего авиационным бензином, совсем как полевой аэродром? Да в общем-то, много чего… Начиная от склада боеприпасов и горючего, всевозможного груза медикаментов, обмундирования, продуктов, перевозимых транспортной авиацией, аж до самих самолетов… И к этому стоит приглядеться внимательнее".
Но Кузьмич еще и выпрямиться толком не успел, как чуть дальше, впереди и где-то сверху, что-то сухо лязгнуло, как будто хлопнула форточка. И послышались негромкие голоса.
Фашисты разговаривали, не таясь, громко, уверенно, неспешно, даже посмеиваясь, — вот только выслушать их было некому. Ну, не встречались в те времена в Уссурийском крае немцы. Поляки — были, китайцы — захаживали, а обучиться немецкому языку не представилась возможность. И кроме необходимого для разведчика минимума, состоящего из "Хальт!" и "Хенде хох!", Телегин не понимал ни единого слова.
Тем временем фрицы обсудили что-то свое, пробубнили по очереди что-то типа "Гутбабенд", — наверно, попрощались. А еще мгновение спустя, пара сапог гулко простучала по твердому и судя по звуку — металлическому, настилу. Потом — послышался шум прыжка, и один из немцев, негромко насвистывая что-то бравурное, удалился в направлении необследованных еще построек. Тогда как второй, черкнул спичкой и закурил.
Чуть пульсирующий, багрово-оранжевый светлячок возник в воздухе примерно на высоте четырех метров, и шагах в двадцати от Кузьмича, мгновенно превратив и без того густую ночную темень в совершенно непроглядный мрак.
Телегин досадливо поморщился и стал наблюдать за огоньком из-под прищуренных век.
Курил фриц недолго. Всего несколько глубоких затяжек, но не бросил окурок беззаботно наземь, а аккуратно затушил. Значит, соблюдал правила пожарной безопасности. Потом опять послышался давнишний странный щелчок, и в лес вернулась прежняя тишина.