Операция «Святой Иероним» - Карпущенко Сергей Васильевич (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗

— Забыл, — отвечал Дима. — Конечно, забыл. А не забыл бы, так мы бы и так, без твоей помощи к тебе б зашли. Ты ведь меня знаешь. Впрочем, цыпленок мой, давай-ка одеваться будем. Где твои штанишки?

Минуты через три Володя уже был одет, а один из людей в маске помогал ему натягивать на плечи его замечательную куртку с огромным потайным карманом. Володя ничего не спрашивал, потому что догадывался о том, что случилось нечто очень неприятное и его увозят совсем не для того, чтобы угощать чаем с вареньем. И тут Володе стало так страшно, как не было даже тогда, когда ночью в Плоцком замке он увидел Рыцаря с железным клювом. Сейчас он понял, что затеял игру, соблюдать правила которой он не в силах просто и сил-то, оказывается, не было у него совсем, а эти люди не только обладали силой, но к тому же и совестью, не отягощенной состраданием.

Володю вывели из квартиры, посадили в автомобиль с затемненными стеклами. Там, на заднем сиденье, он пытался брыкаться, возражать, говорить, что станет жаловаться отцу, пойдет в милицию, но Дима с переднего сиденья так зыркнул на него глазами, так скривил свой рот, что Володя тут же стих, и Дима совсем напрасно проговорил:

— Пасть свою захлопни, партак [3] несчастный! Намордник наденьте на него, пусть слегка остынет, пока не привезем его на место.

И тут же двое молодцов Паука, что уместились рядом с Володей по обеим сторонам от него, напялили ему на голову черный мешок из плотной ткани, и тотчас темнота сковала и сознание и волю того, кто задумал тягаться с Пауком.

***

Куда его везли, Володя не знал, но везли его долго, и судя по тому, что скоро проносившиеся мимо машины попадались все реже, а стоять у светофоров им совсем не приходилось, пленник догадался, что выехали за город. Даже воздух здесь был чище. Наконец остановились, описав перед этим круг.

— Ну, просим пожаловать в наш замок, — совсем миролюбиво, даже задушевно предложил Дима выйти, но тут же приказал, чтобы Володя не пробовал снимать с головы мешок. И вот мальчик, ведомый под руку одним из людей Паука, вошел в какой-то дом, где сильно пахло жареным мясом, ароматным и острым, и Володе тут же захотелось есть, потому что, кроме кофе, выпитого у Белоруса, он сегодня еще ничего не брал в рот. Однако он догадывался, что пригласили его сюда совсем не затем, чтобы потчевать жареной олениной (что, кроме оленины, думал он, можно было готовить в загородном замке?), а, возможно, затем, чтобы расквитаться с ним.

Долго вели Володю по коридорам дома, но наконец он очутился в такой жарко натопленной комнате, что ощутил это несмотря на то, что на его лице был мешок из толстого сукна. И вот эта маска была сорвана с головы, и Володя увидел пылающий камин, а перед ним — человека, сидевшего к нему спиной, положив ноги на каминную решетку. На его плечах покоился клетчатый шотландский плед, а у ног лежал огромный пятнистый дог с открытой пастью, откуда свесился мокрый розовый язык.

Все в этой полутемной комнате на самом деле напоминало замковые залы, которые видел Володя в Плоцке, — и картины, и оленьи рога, могучие и ветвистые, и даже матово поблескивавшее на стенах старинное оружие. Но не эти трофеи привлекли внимание Володи, едва его глаза привыкли к полумраку, — в углу, справа от камина, метрах в пяти от человека, гревшего ноги, сидел в кресле другой человек, и его поза, его вид буквально заворожили мальчика, заставив его сердце биться так сильно, будто он увидел привидение.

Этот человек, сидевший в тяжелом, массивном кресле, был наполовину голым, его руки покоились на подлокотниках, но не произвольно, а по чьему-то приказу — ремни так туго перетягивали руки, что врезались глубоко в плоть человека, на груди, плечах которого виднелись кровавые рубцы, а голова, как у мертвого, свешивалась на грудь.

— Ну, здравствуй, мальчик! — не вставая, повернул к Володе голову сидевший у камина человек, и Володя тотчас узнал в говорившем Паука. — Вот видишь, как скоро довелось нам встретиться опять? Что ж, заслуживаешь того, чтобы с тобой люди пожилые, уважаемые даже, встречались часто — ты умный и очень... очень шустрый мальчик.

И тут Володя, присмотревшись к предмету, прислоненному к каминной решетке, неподалеку от ног сидевшего, узнал «Святого Иеронима»! Являлась ли эта картина подлинником, была ли она копией, а если копией, то какой по счету, Володя, конечно, знать не мог, но отчетливо понял, что окончательно засыпался.

— Почему же это я шустрый? — спросил Володя тихо, но спокойно, потому что догадывался — самообладание сейчас важнее всего, но Паук вместо ответа только негромко рассмеялся и потер шершавыми, сухими ладонями.

— Ты этого вот дядю не узнаешь? — спросил в свою очередь Паук, махнув рукой в сторону полуголого мужчины. — Да нет, откуда тебе его знать, конечно! А ведь это, мальчик, человек в своем роде очень, очень известный, прославленный даже по части краж произведений искусства преимущественно из государственных собраний. И ты знаешь, какая с этим мастером, виртуозом своего дела недавно случилась непруха? Не знаешь?

— Да откуда же мне знать? — удивленно спросил Володя, начиная соображать, кто этот полумертвый человек, сидящий в кресле.

— Так вот в чем дело, мальчик, — продолжал, улыбаясь, Паук, не вставший между тем с кресла, на котором сидел, и даже не повернувшись лицом к Володе — так и сидел вполоборота к нему. — Значит, приходит этот парень в одно культурное место, чтобы позаимствовать оттуда одну вещицу, картинку, скажем. И очень все удачно у него так получилось, только вот оказалось, что позаимствовал он в том культурном месте не совсем-таки то, что он хотел там взять. Не догадываешься, о чем речь идет?

Володя, к которому уверенность в себе приходила теперь одновременно с опасностью, грозившей ему, нагло так сказал:

— Нет, не могу взять в толк, о чем вы говорите. Понимаю только, что этот парень или пьяным был, или он по натуре пентюх и болван, раз уж то забрал, что ему негодным потом показалось.

Стоявший за Володей Дима (мальчик чувствовал его присутствие спиной) громко хмыкнул:

— Ну и жаба!

А Паук, разозлившись на невозмутимость Володи, заливаясь тихой злобой, сказал:

— Так ведь этот парень не по природе своей лохом стал, а сделали его лохом кой-какие людишки. Тут и имеющий семь пядей во лбу промахнулся бы, факт! Сам посуди, взял он картинку, какую хотел, а оказалось, что копию взял, потому что кто-то уж успел пошуровать — изловчился!

— Ну а я-то тут при чем? — пожал плечами Володя. — Догадываюсь о том, что поймали вы Злого, того самого, кто ночью снял «Иеронима». Только зачем вы намекаете здесь на меня? Мало ли что снял ваш Злой в «культурном месте». Я ведь в том месте лично ничего не вешал, а если снял он копию, значит, она там так и висела на гвоздике. Бывает и такое, я слышал, что музеи вместо подлинников подмену выставляют, а настоящую картину в то время реставрируют.

Дима за спиной Володи снова громко хмыкнул, сказав: «Ну и нашел же я негодяя!», и Володя больше не мог терпеть, потому что нервы его, натянутые так туго, точно струны в рояле, начинали рокотать, едва к ним прикасалось любое слово.

— Да не негодяй я, не негодяй! Чего ты обзываешься?! Говорите прямо, чего плохого я вам сделал, а потом и обзывайтесь! — прокричал мальчик, криком маскируя подступавшие слезы.

Паук заговорил добрее, мягче:

— Мальчик, эта вот картина — возьми ее в руки, возьми — взята нами у Злого, которого ты ловко признал в том человечке. Рассмотрели мы ее внимательно, малыш, — глазки-то у нас есть, есть! — рассмотрели и получилось так, будто Злой снял ту самую картину, что повесил ты. Или, думаешь, мы не признаем работу Браша?

Да, Володя понимал, что его приперли к стенке, но сдаваться он не хотел:

— А почем вы знаете, что Злой снял в Эрмитаже именно это полотно, а не настоящее? Может, он вам нарочно копию подсунул, чтобы настоящую картинку к рукам прибрать. Ведь он и Белоруса обманул, и напарника своего, Кита! Так разве такой «мастер» станет вам отдавать то, ради чего трудился, в милиционеры поступал! Нет, не станет!