И грянул гром (Раскаты грома) - Смит Уилбур (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Глава 30
Сколько же осталось людей? Возможно, половина. Не знаю. Половина уехала, всю ночь он слышал стук копыт их лошадей, уносящихся вдаль, шум и треск фургонов и не мог удержать их.
Жан-Поль пристально посмотрел на гору, окрашенную восходящим солнцем.
— Шпионский холм, — с отвращением произнес он, но очертания горы плыли как в тумане, потому что он не мог сосредоточиться. Его глаза покраснели и воспалились от стольких бессонных ночей. Он тяжело залез в седло. Каждый мускул, каждый нерв молили об отдыхе. Только бы поспать немного, только бы поспать.
С дюжиной преданных командиров Жан-Поль всю ночь пытался остановить дезертиров, которые обескровили его армию. Он ездил из лагеря в лагерь, ругал их, умолял, стыдил. Со многими ему повезло, с другими — нет, однажды устыдили его самого. Он вспомнил старика с длинной белой растрепанной бородой, желтое, морщинистое лицо. При свете костра можно было разглядеть слезы в его глазах.
— Трех сыновей отдал я тебе сегодня, Жан-Поль Лероукс. Мои братья пошли на эту чертову гору, чтобы забрать их тела у англичан. Трех сыновей! Трех прекрасных мальчиков! — Он встал на ноги, набросив на плечи одеяло. — Ты назвал меня предателем, Лероукс. Ты сказал, что я испугался. — Он замолчал, справился с дыханием и продолжал, хотя голос его стал хриплым. — Мне семьдесят восемь лет, и ты первый говоришь мне это. Хотя, даст Бог, и последний. — Он снова замолчал. — Мне семьдесят восемь лет. Семьдесят восемь. И ты говоришь мне это! Смотри, Лероукс! Хорошо смотри! — Он опустил одеяло, и Жан-Поль застыл, увидев слипшиеся кровавые бинты, скрывавшие грудь старика. — Завтра утром я буду с моими мальчиками. Сейчас я жду их. Распишись на наших могилах, Лероукс! Напиши на них слово «предатель»! — На губах старика показалась розовая слюна.
Жан-Поль по-прежнему смотрел на гору. Усталость, стыд, боль неосуществленных планов оставили неизгладимые следы на его лице.
Когда туман рассеется, он увидит на вершине англичан, и ему придется возвращаться туда с половиной своих людей. Он пришпорил лошадь и направил ее вверх по склону.
Солнце позолотило туман, и он стал рассеиваться.
Неожиданно ветер донес до него веселый смех. «Нет, слишком рано англичане развеселились, — думал он. — Неужели они считают, что мы не вернемся?»
Подстегнув лошадь, которая с трудом карабкалась по осыпающимся камням и гальке, он будто пьяный развалился в седле и позволил везти свое тело.
Веселый гул нарастал, все более приводя его в недоумение. Впереди он увидел фигурки пляшущих, размахивающих шляпами людей. Слышались крики:
— Они ушли!
— Они наши!
— Мы победили! Слава Богу, мы победили! Англичане ушли!
Люди окружили его лошадь и стащили с седла. Он чувствовал, что подгибаются ноги, но его несли, дотащили до холма. Жан-Поль сел на валун, невольно созерцая богатый урожай битвы. Английские санитары-носильщики получили разрешение прийти на его гору и теперь работали в траншее, а буры расчищали вершину.
Четверо бюргеров подошли к Жан-Полю, держа за концы серое шерстяное одеяло, служившее носилками. Они пошатывались под тяжестью груза.
— Кто знает его? Ответа не последовало.
Они положили тело рядом с остальными. Один из бюргеров вынул из скрюченных пальцев мертвеца широкую тирольскую шляпу и накрыл ей лицо. Потом выпрямился и спросил:
— Кто похоронит его? Если нет ни друга, ни родственника, он будет погребен в общей могиле.
Жан-Поль встал и подошел к телу. Подняв его шляпу, он снял с головы свою и поменял их местами.
— Я. Я похороню его, — тяжело вздохнув, произнес он.
— Он друг или родственник. Умник Поль?
— Друг.
— А как его зовут?
— Не знаю. Он просто друг.
Глава 31
Соул Фридман беспокойно расхаживал от стены к стене. Он пришел на полчаса раньше времени и теперь «мучился в комнате ожидания госпиталя Грейс. Лейтенант сел на стул с прямой спинкой и стал от нечего делать крутить шлем, уставившись на плакат: „Джентльменов настоятельно просят, не курить!“
Соул просил Рут пойти с ним, но она сослалась на головную боль. Kaк ни странно, но он был рад. Ее присутствие наверняка затруднило бы общение с Сином Коуртни. Он не хотел вежливого трепа о погоде и самочувствии, а в присутствии Рут уже нельзя было вставить крепкое словцо.
Вчера, в первый день отпуска, он, не умолкая, говорил о Сине. Сколько раз она навещала его? Как он? Сильно ли он хромает? Не кажется ли Рут, что он замечательный парень? Дважды она отвечала «ну, не такой уж и плохой» и «да, очень хороший». И в этот момент Соул заподозрил правду. Син не понравился Рут. Сначала он с трудом поверил в это, однако попытался продолжить разговор. Но любой однозначный ответ подтверждал его подозрения. Конечно, она не говорила об этом открыто, но это было очевидно. Рут чувствовала неприязнь к Сину, близкую к ненависти.
Теперь Соул сидел и думал именно об этом. Он не мог допустить, что Син обидел ее. Если дело только в этом, то впоследствии Рут будет вспоминать об инциденте со смехом.
Нет, решил Соул, тут что-то не то. Как пловец перед погружением в ледяную воду, Соул набрал полные легкие и погрузился в бездонное море женских мыслей. Неужели Син мог спорить с ней? Может, не уделял ей достаточно внимания? (Рут привыкла, что все поклоняются ее красоте.) Могло ли быть так, что Рут… С другой стороны, Син… Соул с трудом продирался сквозь дебри «если», «может», «а вдруг». И тут в последнее мгновение его осенило.
Рут ревновала!
Соул откинулся назад на стуле, удивленный глубиной собственного открытия.
Его любимая, темпераментная жена ревновала к их дружбе с Сином!
Радостно хихикая, он стал строить планы, как успокоить Рут. Ему надо поменьше превозносить Сина. Он должен свести их вместе и в присутствии Сина уделять жене особое внимание. Он должен…
Потом его мысли переключились на Рут. Даже мысли о ней заставали его врасплох, он чувствовал себя нищим, выигравшим главный приз в лотерею.
Он впервые увидел ее на летней встрече в клубе любителей скачек в Йоханнесбурге и влюбился с расстояния в пять шагов. Поэтому, когда их представили, его без устали моловший язык словно налился свинцом, он ерзал на стуле и молчал. Когда она одарила его дружеской улыбкой, лицо Соула засияло, его бросило в жар, он не мог совладать с собственными чувствами.
Той ночью один в своей спальне он разрабатывал план действий! На его осуществление было выделено пятьсот гиней, что составляло половину сбережений. На следующее утро он начал сбор информации.
Рут было восемнадцать, она гостила у родственников в Йоханнесбурге. Визит должен был продолжаться еще шесть недель.
Девушка происходила из богатой семьи пивоваров и содержателей гостиниц, но была сиротой и находилась под опекой дяди. Живя в Йоханнесбурге, она каждый день выезжала, посещала театры и танцы, но каждую пятницу ездила в синагогу на улице Джиппи.
Первым делом он нанял лошадь и сопровождал ее на прогулке с кузеном. Рут не запомнила его и собиралась проехать мимо, но его язык, отточенный за три года практики в Йоханнесбургских барах, наконец ожил. Через две минуты она уже звонко хохотала, а через час пригласила на чай к родственникам. На следующий день он заехал за ней в великолепном экипаже. Они отобедали в отеле Канди и поехали на балет в компании друзей Соула.
Через два дня она поехала с ним на бал ассоциации адвокатов и обнаружила, что он — прекрасный танцор. Облаченный в новую модную вечернюю одежду, некрасивый, но подвижный, с выразительным лицом, на дюйм выше ее пяти футов пяти дюймов, умом и интеллигентностью завоевавший себе большое количество друзей, он замечательно оттенял ее красоту. Когда он провожал ее домой, у девушки был задумчивый, но мечтательный взгляд.
На следующий день Рут присутствовала в суде и слушала, как Соул успешно защищает джентльмена, обвиняемого в словесных оскорблениях и нанесении тяжких телесных повреждений. Защита произвела на нее сильное впечатление, было ясно, что со временем он достигнет профессиональных высот.
