Белое танго - Вересов Дмитрий (книги онлайн полные версии .txt) 📗
VI
Проводив глазами Павла, оттаскивающего на перрон последнюю коробку, Таня села в машину и завела мотор. Надо было спешить. Папик особо подчеркнул, чтобы сегодня к ужину не опаздывала — можно подумать, у нее есть обыкновение опаздывать! А по дороге надо забрать билеты для Розенкранца, засвидетельствовать почтение Терентию Ермолаевичу из Охотничьего треста, договориться с ним насчет вертолета для большого волчьего поля, уточнить день, потом забросить Аде голландский стиральный порошок…
Таня ехала по заснеженному городу, и мысль ее непрестанно возвращалась к Павлу. Поди же ты — заскочила случайно в факультетский буфетик, увидела его, и чуть ноги не подкосились. Причудилось, будто это Генерал. Со спины та же фигура, только чуть повыше, а когда он начал разворачиваться и показал свой профиль, сходство сделалось совсем полным. Однако анфас это был совсем другой человек, с близкими к Генералу чертами, но несхожий формой лица и особенно выражением. И все-таки где-то она видела это лицо, определенно видела. И только когда подошел Ванечка Ларин, сначала к ней, а потом и к тому парню, Таня определенно вспомнила: Павлик Чернов, Поль, брат Никиткиной одноклассницы Леночки Черновой, которую все звали Елкой, признанный предводитель «мушкетеров» — тех же Никитки, Ванечки, Елки и примкнувшего к ним Леньки Рафаловича, Елкиного Ромео… Надо же, какой стал — вылитый Марлон Брандо в молодости, брутальный персонаж. Наверное, девочки направо и налево падают…
В свою компанию Никита ее не приглашал. Своего интереса к «мушкетерам» Таня брату не показывала никогда. Но тянулась всей душой в их благородный круг.
Однако Никита был ревнив, и Таня понимала, что ее туда он не допустит.
Павел же всегда был особенный. Наслышанная о нем еще в школе, она в его присутствии приосанивалась, повышала голос, чтобы заметил. Потом, из-за Генерала, и думать забыла. И вот надо же, встретились.
Очень хорошо, что рядом с ними тогда оказался Ванечка, собрат-филолог. Таня была, пожалуй, единственной из признанных факультетских красавиц, которая не только не убегала, завидев Ларина, но и вполне дружески с ним общалась.
Объяснение тому было простое: любовью к ней Ванечка переболел еще в школе и теперь держался с ней настолько спокойно, будто она в его глазах утратила не только красоту, но и половые признаки вообще. Для него она была «сестренка настоящая», поскольку всегда одалживала на бутылочку-другую, а долга никогда не спрашивала.
Как-то раз, уже изрядно под газом, он выцыганил у нее целый червонец и в приливе чувств назвал ее «братком». Таня притворно нахмурилась и отвела руку с червонцем в сторону.
— Да ты, Ларин, уже назюзюканный сверх меры. Какая я тебе «браток»?!
— Настоящий! Сестренка-то, даже самая клевая, больше трехи не даст.
Таня рассмеялась и подарила Ванечке второй червонец, призовой.
И вот теперь это чудо в перьях женится, а Павел специально заехал за ним на факультет, чтобы отовариться к свадьбе в обкомовском распределителе и отвезти продукты на черновскую дачу, где, собственно, и будет гулянка. Не ее, конечно, дело, но лично она таким, как этот Ванечка, вообще запретила бы жениться. Ох, и нахлебается с ним его будущая жена, как ее… Татьяна. Тезка.
Иное дело Павел… Хоть времени у нее было впритирку, неожиданно для самой себя предложила подбросить их до распределителя, а потом и до Финляндского.
Хотелось еще хоть полчасика побыть с ним рядом… Теперь она с ним на равных. Не сомневалась, что сейчас-то уж он ее заметил. Волнение накатило легко и приятно.
«Чистый он, как прозрачный», — подумала Таня. Захотелось умыться самой, вывернуть себя наизнанку, ополоснуть в прохладных струях дождя и ни о чем не помнить, не думать. Все забыть. Что было и что будет. Сейчас, через час, к вечерочку, поздней ночкой…
Поставив машину в гараж, Таня побежала в подвал под циркулярный душ. В шкафчике, где она держала шапочку и полотенце, ее ждала записка. «22.30. № З».
Таня прочла, вздохнула и встала под душ. Сегодня Папику хочется любви…
Ужин она организовала так, чтобы сытые и умиротворенные гости начали часам к десяти позевывать и искать повода удалиться на покой. Что ж, покой так покой.
Не считаться с волей гостя — не в правилах этого дома. Пожелав всем спокойной ночи, Таня зашла к себе, переоделась в халат и тихо спустилась в подвальный этаж, где были оборудованы душевая и сауна. В предбаннике она сразу же подошла к особому вишневого дерева шкафчику, в котором находились наряды весьма своеобычные. Таня отобрала из них те, которые соответствовали «номеру три»…
Посреди выложенной голубой кафельной плиткой комнаты на биде восседал Шеров в разодранной телогрейке и немереных линялых ситцевых трусах, спущенных на колени. Под белой задницей журчала вода. Таня подошла к нему, уперла руки в бока и заорала благим голосом:
— Ты че расселся, дармоед!
— Ну шо ты, любонька, хай подымаешь? — Изо рта разило крутым перегаром.
— Нажрался, кобелина!
Ей хотелось расхохотаться, но это не входило в условия. Попервой, едва захихикав, она получила такую отповедь, что помнила каждое его слово. Хоть и казался тогда пьяным, на деле было все не так. Науку эту усвоила, но и обиды своей не забыла.
— Лапушка… — осоловело заплетался языков босс. — Иди что покажу… Она подошла ближе.
— Че ты показать-то можешь?
— А ты?
Руки его развязали штрипки на байковом халате больничного покроя. Халатик распахнулся, открыв глухой блекло-розовый бюстгальтер, прячущий Танину грудь.
Застежки из белых пуговиц. Простеган белой суровой ниткой. Длинные салатного цвета панталоны были ей совсем не по размеру. Болтались чуть не до колен. В таком обличье можно увидеть старую торговку на одесском пляже, которая одновременно работает и загорает. Белье фирмы «Сто лет Коминтерну».
Шерова же это чрезвычайно возбудило.
— У-у, кобель!.. — сокрушенно покачала головой на это зрелище Таня и, нагнувшись пониже, медленно закрутила кран биде. Босс с размаху, по-хозяйски, шлепнул ее по заду.
— Тьфу ты, лошак скаженный! — сплюнула она и, прихватив шланг, тонкой струйкой воды остудила его плоть.
