Сурикэ - Эмар Густав (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Через десять минут генерал встал и отправился вместе с Шарлем на крепостной вал.
— Теперь нам уже нечего опасаться какой-нибудь неожиданности, — сказал Шарль.
— Почему? — спросил генерал.
— Теперь по всему лесу рассеяны наши дикари.
— Вы их видите?
— Нет, но угадываю их присутствие по запаху, — отвечал охотник, смеясь.
— Их можно узнать издалека, — сказал генерал.
— Да, они предпочитают медвежий жир мускусу.
Авангард был уже не далее ружейного выстрела, барабанщики били дробь; тамбурины и флейты не отставали; в результате получался страшный шум.
— Чего не сделаешь с этими молодцами, — сказал генерал. — Будь у меня их не несколько человек, а двадцать пять тысяч, я бы всех англичан побросал в море.
— Да, молодцы ребята, — с убеждением подтвердил Шарль.
Впереди авангарда выступали Бесследный и Мишель Белюмер, служившие армии проводниками.
— Спустимся и пойдем навстречу друзьям.
В нескольких шагах от гласиса авангард остановился.
— Пароль! — крикнул генерал.
— Франция! — отвечал Бугенвиль, в то время капитан сухопутного войска, а впоследствии один из знаменитейших моряков французского флота.
— Какой полк? — продолжал генерал.
— Армия Новой Франции на пути к славе, — отвечал Бугенвиль.
— Милости просим, господа; вас ожидают с нетерпением.
— Да здравствует генерал! — закричали в один голос солдаты.
Войска были размещены в укрепленном лагере, приготовленном для них.
Офицеры пришли к генералу, и шевалье де Леви, которому главнокомандующий поручил начальство над армией, прочел свой рапорт.
Все обстояло благополучно, солдаты и милиционеры были полны ревности, гуроны отлично исполняли обязанности разведчиков, несколько английских шпионов было поймано и убито; подвигались вперед медленно, потому что солдаты должны были пролагать себе дорогу с топором в руках; быстрины и пороги задерживали марш, так как военные запасы и провиант приходилось постоянно разгружать и снова нагружать. Бесследный и Белюмер чрезвычайно искусно провели колонну по самому кратчайшему пути; оба вождя отлучились на некоторое время для исполнения поручения, данного им главнокомандующим.
В этом месте рапорта генерал тонко улыбнулся.
Вместо себя Бесследный оставил весьма искусного проводника, который отлично вел армию.
Дикари, находившиеся под начальством Тареа, прекрасно выполняли свою обязанность разведчиков.
— Итак, все идет хорошо! — сказал генерал.
— Как нельзя лучше.
— Вас ожидали с нетерпением, теперь можно открыть действия.
— Когда вам будет угодно; мы готовы, я даже прибавлю, что чем скорее, тем лучше.
— Я не заставлю вас терять времени, мой план готов, и с Божьей помощью мы выполним его, разобьем этих тщеславных островитян, воображающих, что мы испугаемся их многочисленности; сегодня вечером, любезнейший бригадир, вы созовете в девять часов военный совет, а завтра мы выступаем.
— Вот и отлично, генерал; эта весть приведет войска в восторг.
Ровно в девять часов члены военного совета были в сборе; генерал сообщил присутствующим составленный им план кампании и спросил их мнение; совет единогласно одобрил меры, принятые главнокомандующим.
Выступление было назначено на четыре часа утра, идти было велено быстро и, главное, в полном молчании, чтобы застигнуть неприятеля врасплох.
Вот меры, которые генерал принял, покидая Канаду.
Общий план операций французской армии в войне 1756 года был очень прост: держаться в оборонительном положении, сделать несколько переходов и овладеть фортом Шуежен, называемым также Освего.
В Карильоне был устроен лагерь, чтобы оттуда наблюдать за англичанами и сдерживать английскую армию, которая должна была выйти из форта Эдуарда и направиться к озеру Чамплен. Чтобы обмануть неприятеля, Монкальм, перед отправлением в форт Фронтенак, оставил в Карильоне Леви с тремя тысячами против восьми тысяч графа Лондона.
Леви делал частые вылазки и, казалось, был постоянно готов перейти к серьезному наступлению; он не давал англичанам ни минуты отдыха; французы были в постоянном движении и часто рассыпались в разные стороны.
Англичане не могли никуда двинуться, не чувствуя французов за собой.
Англичане были так заняты этими маневрами, находились под таким неотступным надзором, что не имели возможности ни предпринять что-либо против Леви, ни послать подкрепление в форт Шуежен.
Между тем как Леви дразнил таким образом англичан, Монкальм шел из Фронтенака в Шуежен.
По приказанию главнокомандующего граф Меренвиль составил в Фронтенаке трехтысячный корпус из солдат, милиционеров и гуронов; главное назначение этого корпуса было застать врасплох Шуежен.
Если бы удалось взять эту неровную позицию англичан, их таким образом отодвинули бы к бассейну Гудзона, что было бы чрезвычайно выгодно для Новой Франции.
Укрепления Шуежен состояли из фортов Освего, Онтарио и Св. Георгия.
Американские крепости вовсе не походили на европейские.
Они были первоначально выстроены для защиты от краснокожих и для предупреждения их вторжений в плантации, города и селения колонии.
Эти форты были по необходимости плохо выстроены и дурно расположены; окрестные высоты господствовали над ними; стены имели всего два фута толщины, не было ни рвов, ни закрытых ходов.
Подобных укреплений было достаточно, когда приходилось иметь дело с краснокожими или с войсками без артиллерии, но в настоящее время значительные силы англичан и их артиллерия заставляли совершенно изменить систему, которой придерживались до тех пор, и повести иначе оборону границ.
Тремя вышеозначенными фортами командовал заслуженный английский полковник Мерсер; под его начальством было тысяча восемьсот человек.
Французы переправились через Онтарио 10 августа 1756 года и высадились в полумиле от форта Онтарио.
Полковник Бурламак, которому было поручено ведение осады, не терял ни минуты и смело заложил траншею в восьмидесяти саженях от крепости.
Нападение было так неожиданно, что англичане продержались всего три дня и 13 августа принуждены были поспешно очистить форт Онтарио, который был немедленно занят французскими войсками под начальством Бурламака.
Кампания открылась прекрасно; солдаты горели воинственным жаром.
Но главное все еще оставалось впереди.
Главнокомандующий разговаривал с некоторыми из высших офицеров о перипетиях ожесточенной борьбы, которую в продолжении трех дней, не останавливаясь ни на минуту, с одинаковым упорством, но не одинаковым счастьем, вели между собой исконные враги — французы и англичане, когда в комнату вошел Шарль Лебо; он думал, что застанет главнокомандующего одного; остановившись на пороге, молодой человек сделал движение, как бы собираясь уйти.
— Что вы делаете, черт возьми! — закричал генерал. — Вы уходите в ту самую минуту, когда я собирался послать за вами; вы здесь, во всяком случае, не лишний; все эти господа знают вас и уважают.
— Конечно, вы свой между нами, — поспешно сказал Меренвиль.
— Слишком много чести для меня, граф.
— Не скромничайте, — сказал генерал, смеясь, — что вы собирались сообщить мне?
— Я пришел передать вам известие, которое, я уверен, огорчит вас.
— Что такое? Скажите скорей!
— Полковник Мерсер убит наповал при последнем приступе на Онтарио.
— Вы не могли принести более грустного известия, полковник Мерсер был храбрый, заслуженный офицер; о его смерти будут очень жалеть в Англии. Где он? Надеюсь, его тело не оставили на месте битвы?
— Нет, генерал, я стоял рядом с ним, когда его убили; я завернул его в английское знамя и велел четырем гренадерам перенести его в квартиру, которую он занимал в Онтарио, когда командовал фортом.
— Благодарю вас за ваше распоряжение; по окончании всего мы похороним полковника, как он того достоин; вы, говорят, дрались как дьявол.
— Я исполнял долг француза и солдата, генерал.
