Искатель. 1980. Выпуск №1 - Щербаков Владимир Иванович (онлайн книга без .TXT) 📗
— Дегазационные трубы отключил... Все в порядке... Но дым
выел глаза.
Прошла ночь. Спасатели сменялись, отходили в безопасное место, чтобы немного отдохнуть, и снова шли в пекло. Они передавали из рук в руки 25-килограммовые мешки с песком и укладывали их вблизи пожара. Никто не считал этих мешкоз. Когда же забили последнее отверстие, qeepxy передали, что на перемычку ушло две тысячи.
Но огонь расползался по горизонтам, подобно растекающейся лаве. Нужно было ставить перемычки в других местах, пока не начались метанные вспышки и взрывы.
Пришел и покатился новый день. Но никто не поднялся из шахты. Никто не хотел есть. Мучила только жажда.
— Гомолла, — передавал директор, — следи за шахтной
атмосферой. Организуй базы над квершлагом 403, вторую —
на уклоне два, ниже горизонта 580. Третья база на горизонте
580 будет главной. Четвертую создай в пласте 404.
База — это как у альпинистов площадки с запасами продовольствия и снаряжения на подступах к вершине. С баз спасатели уходят на строительство перемычек. Здесь получают питьевую воду, меняют респираторы, берут необходимый инструмент.
Перемычки на своем квершлаге должны изолировать верхний огонь. Вспомогательные группы переносили мешки с песком. Действовали они быстро, но и для людей был предел выносливости. Температура уже достигала 65 градусов. Кто-то, вскрикнув, упал. К человеку подбежал врач. И снова замелькали мешки, передаваемые из рук в руки. В невыносимой жаре, в дыму,
Гомолла, возвращайся с людьми. Получите асбестовые
костюмы, — приказывали из штаба.
Только когда закончим перемычку.
Оставь заместителя.
Не могу.
— Тогда съешь что-нибудь, а то умрешь с голоду!..
— А люди? Муха со Славеком?
Разрешите, я проскЪчу к ним через огонь! — подскочил
Быхкало к Гомолле.
Сгоришь!
АЛожет, найду какой закуток, если что...
Гомолла отложил телефонную трубку, взял шланг, окатил бойца с головы до ног, сказал тихо:
— Иди!
85
Отдавая этот приказ, он рисковал жизнью спасателя. Температура в шахте превышала допустимую. Но понимал он и другое; там, впереди, погибают люди. Если удастся Быхкало вывести взрывников из огня, тогда можно будет всюду ставить защитные перемычки и ими зажать, задушить пожар. В противном случае огонь перебросится на другие участки и надолго выведет шахту из строя. Это был как раз тот случай, когда слова присяги горноспасателей «не щадя ни своих сил, ни жизни, спасать застигнутых аварией людей» обретали конкретный смысл.
Где-то в дальнем штреке хлопнул еще один выстрел метана. Взрывная волна запуталась в лавах и, обессилев, погасла, не долетев до людей.
«А что же я, старый пень, послал его одного?» — вдруг ужаснулся штейгер.
Кто-кто, а он-то хорошо знал, что в критических ситуациях нельзя работать одному. Только двое, только в паре, прикрывая и защищая друг друга.
Гомолла взглянул на бойцов. «Кого послать?.. Быхкало сам вызвался, другим приказывать не имею права». Он потоптался, опустив брандспойт, пытаясь рассмотреть людей в респираторах. Мелькнул старый, почти одногодок, спасатель Пшин-ский. Махнул ему рукой. Мокрый от воды и пота боец подбежал к Гомолле.
— Останься за меня! Знаешь, где работают остальные?
Пшинский кивнул. Гомолла ободряюще хлопнул его по плечу, отдал шланг и бросился в пожар следом за Быхкало.
Он бежал, а вокруг рушились балки, оседала крепь. Один подгоревший брус зашиб плечо. Кожа, казалось, начинала лопаться от жара. Брезентовая роба успела высохнуть, раскалиться и теперь жгла тело. А впереди еще было много огня...
Смахивая едкий, как уксус, пот, прикрывая обожженные веки, унимая рвущееся из груди сердце, он бежал и бежал, не видя конца своему пути. Если бы кто мог видеть его со стороны, то принял бы за призрака — черная длинная тень среди гула и рева пожара бесшумно мчалась по огню, освещенная ядовито-багровыми всполохами дыма.
Не увидел, а чутьем угадал Гомолла воду. Она стекала с потолка и скапливалась в яме под вагонеткой. Он с силой толкнул тележку, нащупал яму и упал в маслянисто-черную жижу. Холодная вода потекла за воротник и в сапоги. Он покатался в луже и, чуть остыв, побежал дальше.
Неожиданно где-то впереди мелькнула лампочка... И в этот момент, лопаясь и крошась, рухнула сверху порода. Гомолла метнулся к стенке, прижался к ржавой металлической крепи и щекой почувствовал, как она, точно воск, начала медленно выгибаться под чудовищной тяжестью пласта. И вдруг разом, как будто проглотила, упала на него вся угольная толща. «Тектоническая подвижка...» Сознание еще помельтешило мгновение, а потом все провалилось в темноту.
4
Гомолла лежал у ската и не мог пошевелиться. Струйки угольной пыли текли по шее и осыпались за воротник. Он ды-
86
шал тяжело, хватая ртом горячий, спертый воздух Лампочка на каске все еще продолжала гореть, и эго яркое пятно света раздражало глаза
«Каким это чудом голову не засыпало?» — подумал он.
Гомолла попробовал напрячь мускулы нвруках, потому чтоноги уже онемели, будто и не существовали вовсе. Но и пальцы рук, словно патроны в обойме были зажаты плотно и прочно.
«Прихлопнуло, как крота. — подумал Гомолле и тут же! — А может, выберусь». — слабо шевельнулись надежда.
Он подвигал пальцами Есть какое-то свободное пространство Если по комочку сталкивать уголь го можно, пожалуй, высвободить руку а уж потом выгрести и самого себя
«Только не торопись, береги силы!» — лрикязап он себе и начал терпеливо проталкивать камешек за камешком...
Мысль о том, что Быхкапо гоже засыпало, придавала сил, Через какое-то время Гомолла уже мог двигать не только пальцами, но и кистью руки. Видно, возле аккумулятора на боку оказалось небольшое пространство, и туда он скатывал мелочь, вдавливая каждый камешек. От тяжести, сдавившей его, от пыли, забившей рот и нос. дышать становилось все труднее.
«Может, напрасно стараюсь? — снова пришла слабенькая мысль. — Ну вылезу я, гогда попаду в огонь и сгорю. Бойцы прибежать не успеют Ведь они тоже люди из костей и мясе, бывало, что и пятились назад...»
Гомолла то ободрял себя, го впадал в отчаяние.
«Нет, лучше бы умереть... Только поскорее...»
Он считал, что прожил достаточно Дети у.же а том возрасте, когда их начинает раздражать родительская любое». Вот только Марысю жалко. Он с женой все еще не отошел от своего времени — первых послевоенных строек и сурового, полуголодного быта. Они остались, кажется, такими же, какими и встретились, а годы летели мимо, не затрагивая 'их... Он от»четливо вспомнил лицо Марьгси — все, от завитушек на висках до морщин на шее, — « от этой яростной жалости к ней захотелось выжить, уцелеть, вырваться из этого ада.
Он энергично заработал рукой Хотя спирало дыхание, рвап грудь острый камень и пот жег глаза, но он греб и греб уголь, не чувствуя как обрезает пальцы о мелкие 'лезвия каменной плитки и раздирает ногти.. Наверное, никогда в жизни Гомолла не работал гак, как сейчас Притупились все боли, исчезли страхи. Вскоре он почувствовал, что может согнуть руку в локте. От волнения чаще забилось сердце Чтобы унять его, на мгновение замер.
И тут до него донеслись какие-то звуки.
Вздохнув как можно глубже, Гомолла дернулся. Освободилась рука. Он сбросил каску и с наслаждением вытер с лица пот.
«Теперь выберусь», — подумал он и начал торопливо выгребать уголь, освобождая левую руку. Приподнявшись на одном локте, он выбросил камень, который давил на грудь. Хриплым голосом позвал Быхкало, но ничего не услышал в ответ
«Где же ты, братец?» — Гомолла вцепился в землю и полы-
