Приключение - Лондон Джек (библиотека книг txt) 📗
Я почти совершенно не помню, что было потом. Кажется, меня спустили на руках в вельбот, и я клевал носом, сидя на офицерском месте под присмотром этого черта, рулевого Адаму. Вдруг очнулся и вижу, что на «Флибберти» поднимают паруса. Загремела якорная цепь. «Скорей на „Флибберти!“», — кричу я Адаму. А он мне на это: «Мой, говорит, вас повез на берег. Мисс Лэкленд, говорит, сказала: берег для вас очень хорош». Я вскочил, заорал, ухватился за руль, то есть, как видите, сделал все, что возможно. Но этот проклятый Адаму повалил меня, придавил одной ногой и продолжал себе править к берегу, как ни в чем не бывало. Вот и все. От всего этого меня стала трепать лихорадка. А теперь мне крайне интересно узнать, кто же в конце концов шкипер на «Флибберти» — я или эта птичка со своими оголтелыми дикарями-разбойниками?
— Ничего, капитан! Пусть это вам будет отпуск с сохранением содержания, — Шелдон говорил спокойно, не выдавая овладевшего им волнения.
— Если мисс Лэкленд, которая состоит моим компаньоном, нашла нужным взять на свою ответственность «Флибберти-Джиббет», значит, так и надо. Ведь вы сами хорошо понимаете, что нельзя было терять драгоценного времени, если она хотела спасти «Марту». Эти рифы очень опасны, и при первом волнении судно разнесло бы в щепы. Оставайтесь пока у меня, капитан, отдохните как следует, попробуйте справиться с вашей лихорадкой. А как только возвратится «Флибберти-Джиббет», вы опять будете на ней шкипером.
И только после того, как доктор Уэлшмир отплыл на «Апостоле», а капитан Ольсон уснул в гамаке на веранде, Шелдон вскрыл и стал читать письмо Джен:
«Дорогой мистер Шелдон! Надеюсь, вы простите меня за похищение „Флибберти-Джиббет“. Это как-то вышло само собой. Ведь она стоит всего только 55 фунтов, то есть 275 долларов. Если даже мы ее и не снимем, то, во всяком случае, легко можно будет вернуть все затраты, забрав с нее все, что еще не успели растащить туземцы. А вдруг я ее спасу? Представьте себе! В противном случае я привезу на „Эмилии“ и „Флибберти-Джиббет“ необходимых для Беранды рабочих. Очень, очень прошу не сердиться на меня, ведь вот вы просили не вербовать на „Флибберти“, я этого и не делаю, а зафрахтовала „Эмилию“. У Сэма Виллиса, сотоварища умершего от лихорадки в Ноги торгового агента, я купила нынче двух коров. Он согласился доставить их сюда на „Минерве“, и, наверное, они скоро прибудут. Уж чересчур долго Беранда пробавлялась одним сгущенным молоком.
А доктор Уэлшмир обещал мне раздобыть и привезти вам на „Апостоле“ несколько апельсиновых и лимонных деревьев. Они культивируются миссионерами на Юлаве. Из Сиднея на пароходе вам доставят маис. Если пароход опередит меня, то посадите маис на высоком берегу Бейльсуны, между молодыми саженцами. Имейте в виду, что там вода подмывает берег, и надо поразмыслить о том, как бы его укрепить. Я выписала из Сиднея несколько фиговых деревьев и манго. Манго — огромные деревья, и потому семена их следует рассаживать на порядочном расстоянии друг от друга. Подъемная сила „Марты“ — сто десять тонн. Это одно из лучших, если не самое лучшее судно на Соломоновых островах. Я уже немного с ним ознакомилась и догадываюсь об остальном. Ход замечательный. Виноват машинист, который начал проделывать то, что делается, обыкновенно, или в порту или в открытом море: чтобы прочистить трубы, он закрыл их; машина перестала работать, и только поэтому судно налетело на камни. Машина, если только ее не залило совсем водой, должна быть в порядке. Все деревья сажайте внутри ограды; возможно, что потом придется из-за них удалить некоторые пальмы. Кукурузу же не сейте всю сразу, а постепенно, в несколько дней.
Держа письмо в руках, он как-то невольно долго и пристально присматривался к почерку. Какой удивительно четкий и вместе с тем характерный мальчишеский почерк! Этот почерк напомнил ему лицо Джен: тонкие брови, прямой, точеный носик, губки, резко, но изящно очерченные, шейка, — не очень нежная и не очень сильная, великолепная подставка для такой красивой вещицы, как ее головка, — и он долго всматривался в ее подпись — Ваша Джен Лэкленд. Сколько таится в этих немногих буквах чего-то волнующего, чарующего. Имя это так внедрилось в его сознание и так сплелось со всеми его помыслами, что в настоящую минуту эта подпись, нацарапанная ее рукой, казалась для него чем-то бесконечно дорогим. Эти несколько самых обыкновенных букв тронули его и заставили ощутить в сердце щемящую и в то же время сладкую пустоту. Джен Лэкленд! При каждом взгляде на эту подпись она вставала в его воображении такой, какой он ее видел в разные моменты ее повседневной жизни. Вот она выходит на берег во время бури, которая разбила ее шхуну; вот садится в вельбот, направляясь на рыбную ловлю; вот она возвращается бегом с морского купанья, чтобы поскорей обмыть себе голову пресной водой. Волосы развеваются, одежда прилипла к телу. То разгоняет восемьдесят человек людоедов, напугав их пустой бутылкой из-под хлородина; то учит Орифайри делать хлеб; то вешает на стенку свою стетсоновскую шляпу и пояс с револьвером; то отдается мечтам о приобретении «собственного очага и седла» или о разных романтических приключениях… Лицо разгорается, глаза блестят. Джен Лэкленд! О, какое это великое чувство — любовь! Он сочувствовал тем влюбленным, которые вырезают на дереве или выводят на песке дорогое для них имя.
Но вдруг он очнулся и возвратился к трезвой действительности. Он вспомнил, что в настоящий момент она подвергается большой опасности, находясь в Пунга-Пунга, в самой дикой местности Малаиты, где живут и скрываются всякие разбойники, — убийцы и головорезы.
Встрепенувшись, он хотел было сейчас же сесть в вельбот со своими людьми и отправиться в Пунга-Пунга. Но, подумав немного он отказался от этого намерения. Ну, что он будет там делать? Прежде всего она рассердится на него, потом расхохочется и назовет его дураком. Он может прибавить только одну лишнюю винтовку, а у нее их и без того довольно. Прибыв на место действия, он может, во-первых, приказать ей вернуться; во-вторых, отобрать у нее «Флибберти-Джиббет» и, наконец, в-третьих, расторгнуть товарищеский договор. Но и то, и другое, и третье в одинаковой степени бесполезно и глупо. Она просто-напросто оборвет его и поставит ему на вид, что, будучи совершеннолетней, никому не обязана отдавать отчета в своем поведении и никому не позволит собой распоряжаться. Нет, это несовместимо с его достоинством. Дело другое, если бы она просила его оказать ей содействие, подать руку помощи. О, как бы он был тогда бесконечно счастлив! А сам он ни за что не поедет в Пунга-Пунга. «Подать руку помощи», — ведь это ее собственные слова, он их как будто слышит.
Своенравный характер девушки заставлял его часто страдать. Он возмущался при одной мысли о том, как она там толкалась в Гувуту среди всех этих пьяниц, спекулянтов и праздношатающихся. Это было бы неприятно всякому порядочному мужчине, а ей, молодой девушке, почти ребенку, — и вдруг очутиться в такой среде!.. Нет, это ужасно! Похищение «Флибберти-Джиббет» само по себе довольно забавное приключение, но приемы, пущенные ею при этом в ход, сильно шокировали его. Он утешался лишь тем, что Ольсена накачивала она не собственноручно, а возложила эту задачу на тех мерзавцев. И тут же перед его глазами встала другая картина: она одна с этими самыми тремя мерзавцами темною ночью выходит из Гувуту в море на своей «Эмилии». Вслед за этим он опять успокоился, вспомнив бравую таитянскую команду с Адаму-Адамом и Ноа-Ноа во главе. Но минутное успокоение опять сменилось возмущением при мысли о том, что она способна на такие дикие выходки, и он, донельзя раздраженный, вошел к себе в дом. Когда он увидел вешалку, на которой обыкновенно висела ее стэтсоновская шляпа и пояс с револьвером, им овладело вдруг страстное желание увидеть вновь эти милые, знакомые предметы на обычном месте.
Глава XVIII
Книга говорит правду
Прошло несколько спокойных дней. Необычная для Беранды полоса частых посещений ее различными судами миновала, и она опять впала в прежнее свое одиночество. Шелдон погрузился в свои хозяйственные дела: он следил за работами, расчищал заросли, сажал кокосовые пальмы, сушил копру, строил мост и разъезжал верхом на присланных Джен лошадях. О самой Джен не было ни слуху ни духу. Суда, производившие вербовку на Малаите, не заглядывали в Пунга-Пунга, и только однажды на закате солнца к Беранде подошел самоанский вербовщик Клэнсмен. Шкипер его зашел к Шелдону поболтать, и рассказал ему, что среди туземцев Спо носятся слухи о стычке, происшедшей в Пунга-Пунга. Но полагаться на это известие трудно, ибо слухи эти, прежде чем дойти сюда, должны были обойти сперва целый большой остров.
