Приключения 1976 - Наумов Николай (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗

Молчаливый служка уже ждал Хюгеля. Он взял немца за руку, повел по пустынным, темным переходам, наконец оставил одного в просторной комнате. Хюгель не успел оглядеться, как из-за полога появился имам Азиз-ходжа. Сам того не замечая, Хюгель нагнулся в поклоне, прижав по-мусульмански руку к сердцу, а имам так же естественно благословил его жестом и предложил сесть на ковер.

— Я буду предельно краток, — сказал Хюгель, — я должен знать, кто поведет узбекских мусульман к святой могиле.

— Мусульман поведет священное негодование, возмущение тем, что большевики оскверняют могилу Ходжа-Нияза Бухарского, принявшего двенадцать лет назад мученическую смерть от рук неверных.

— Ходжа-Нияз похоронен рядом с усыпальницей курдского святого… Как его?

— Блаженного Латифи, — строго произнес имам.

— И об этом до сих пор никто не знал?

— Даже мне об этом стало известно не так давно, — сказал имам. Он помолчал, перебирая четки, и продолжил, не глядя на Хюгеля, а как бы общаясь сразу с целым миром: — Вчера ночью в мечеть явился юзбаши Аскар-Нияз. Он бежал сюда от мирской суеты, замучившей его. Я сообщил Аскар-Ниязу о том, что его праведный отец объявлен святым, что преданные люди отыскали могилу, но она, увы, осквернена неверными, продолжающими свои надругательства.

Хюгель с восхищением посмотрел на имама и даже сдвинул набок чалму. Красивое лицо Азиз-ходжи было по-прежнему непроницаемо.

— Как же он воспринял все это? — спросил Хюгель об Аскар-Ниязе.

— Так, как воспринимает на Востоке каждый мужчина весть о святотатстве по отношению к праху отца, — сказал имам и все-таки добавил: — Мои люди разыскали нескольких сподвижников Ходжа-Нияза. Эти седобородые рассказали Аскар-Ниязу о мученической смерти его отца. К тому же сегодня утром явился истерзанный перебежчик с советской стороны. Он принес фотографию из русского журнала: рядом с мусульманской гробницей — железная вышка! — глаза имама возмущенно сверкнули: — Большевики бурят святую землю. Грязным железным прутом пронзили они еще не истлевший прах Ходжа-Нияза.

Хюгель не сдержался и подмигнул имаму, но тот и бровью не повел.

— «Если это даже могила не моего отца, все равно в отместку за подобное кощунство мало крови всех комиссаров» — так сказал Аскар-Нияз. — Имам сложил руки на коленях.

— Значит, Аскар-Нияз поведет мусульман? — спросил Хюгель.

— Я уже сказал вам: праведный гнев поведет людей.

— Да, да, — согласился Хюгель. Он вытащил из-под ватного халата хрустящий чек и сказал: — У мечети возникли, как я понимаю, непредвиденные расходы? — Он протянул чек имаму.

Тот едва скосил глаза, на миг они сверкнули, но тут же он овладел собой и произнес:

— Положите на блюдо. Мой служитель разберется.

Хюгель вышел, пятясь, но у порога кинул на имама одобряющий взгляд и бесшумно похлопал пальцами о пальцы.

— Прошу! — Хюгель открыл дверцу, и Шахрух юркнул в автомобиль. Молча доехали до бульвара, и лишь потом, когда машина выскочила на шоссе, Шахрух произнес не без раздражения:

— Герр Хюгель, неужели нельзя избавить меня от необходимости играть в ваших спектаклях? Можно ведь было открыто встретиться в моем доме или в кафе?

Хюгель кивнул напомаженной головой.

— Яволь, — сказал он. — Я согласился бы с вами, если бы не прошел в свое время прекрасной специальной школы в Мюнхене. Да-да. — Он взглянул через плечо на Шахруха. — Перед вами, майн герр, один из тех, на кого опирался Адольф Гитлер еще в ту пору, когда наши либералы спорили, что лучше — коммунизм или национал-социализм. Теперь они уже не устраивают дискуссий. Зо! И у вас, очевидно, на этот счет сомнений тоже нет?

— Национал-социализм на Востоке отнюдь не то же самое, что на Западе, — не очень уверенно возразил Шахрух.

— Да! — с неожиданной горячностью воскликнул Хюгель. — Сто раз — да! Но вы — один из предводителей нового спасительного для вашей страны движения. Вы ли не обязаны учитывать наш немецкий опыт? Ну, довольно дискуссий. Мы отвлеклись.

— Надо убрать Долматова, — как давно обдуманное, произнес Шахрух.

— Глупо, — бросил Хюгель. — Убрать только потому, что он вам несимпатичен!

— Курды не лучше, — мрачно вставил Шахрух.

— Вы опять уходите от главного. Мне тоже подозрителен Долматов, но я сам готов оберегать его даже от простуды, пока не узнаю, какое задание он выполняет. Вот в этом деле я рассчитывал на вашу помощь. Но на помощь разумную, — он подчеркнул голосом последнее слово.

Шахрух молчал, почесывая наманикюренным мизинцем тонкую полосочку усиков.

— Прежде всего, коль мы уже заговорили о Долматове, суммируйте, пожалуйста, ваши доказательства, Убеждающие в том, что он — большевистский агент.

— Извольте… Вам, надеюсь, известно, что современной разведке не так уж трудно подготовить любого двойника: моего, вашего, даже копию шахини с родинками на соответствующих местах.

— Допустим, но и в этом случае доказательством служит несовпадение. А вы всегда отмечали лишь сходство этого Долматова с тем, которого знали вы. Ну, хорошо, допустим так. Он — двойник. Он пришел сюда с заданием. Зачем же в таком случае, — размеренно спросил Хюгель, — вам, господин Шахрух, понадобилось вызывать ярость черни по отношению к Долматову, распускать слухи о ритуальном похищении мусульманского ребенка? Ну, растоптали бы Долматова науськанные вами фанатики. А дальше? Для чего он появился здесь, с кем он связан? Кто бы ответил нам на эти вопросы?

Шахрух молчал, надувшись.

— Да-а, труп врага хорошо пахнет… — Хюгель хмыкнул. — Но сдерживайте свои восточные страсти, коли взялись за большое, общенациональное дело. Думайте о спасении вашей несчастной страны, а для этого нужно быть стратегом.

Шахрух хотел что-то сказать, но Хюгель остановил его повелительным жестом.

— Пусть Долматов пока пребывает на свободе. Не он нас должен заботить теперь. Главное — поход оскорбленной и разгневанной орды мусульман, курдов и узбеков к советской границе. Выстрелы по безоружным борцам за веру должен услышать весь Восток. Именно поэтому Берлин вновь настойчиво запрашивает, обеспечена ли этому походу поддержка властей? — Хюгель говорил по-немецки, и Шахрух, с удовольствием произнося чужие слова, отвечал на том же языке:

— Можете успокоить Берлин.

— Значит, если я вас правильно понял, на самом верху поддержат нашу акцию? Я имею в виду, разумеется, стихийно возникшее шествие оскорбленных мусульман…

— На самом верху обещают не препятствовать.

Хюгель наклонил голову:

— А если русские не откроют огонь?

— Увы! — Шахрух сокрушенно развел руками, хотя глаза его были все так же сощурены. — Подчиняясь уставу, наши посты все равно вынуждены будут открыть огонь по черни с фланга. Чтобы отсечь толпу от границы и отогнать ее прочь.

Они успели объехать гору и приблизились к особняку Шахруха с восточной стороны. Не доезжая до белокаменного дома, Хюгель бесшумно притормозил.

— Благодарю вас, господин Исмаили, — произнес он несколько напыщенно и продолжил: — От имени рейха… — Хюгель отогнул накрахмаленный лацкан у пиджака Шахруха и приколол с внутренней стороны крохотный значок.

Скосив глаза, Шахрух посмотрел на свастику в желтом кружке и улыбнулся.

Сержант Селим Мавджуди собрался возвращаться к месту службы — на границу. Он стоял посреди пустого зала «Розы Ширака» и отдавал последние приказания буфетчику.

В углу в одиночестве сидел за своим обедом русский радиотехник Долматов.

— Уезжаете в Пограничный? — спросил он у сержанта и добавил, вздохнув: — Мне туда просто позарез надо…

— За кладом? — Селим Мавджуди покрутил пальцем у виска.

— Да… — сказал Андрей, решительно взмахнув рукой. Он взял салфетку и быстро начертил на ней незамысловатый план. — У самой стены против третьей двери, — объяснил он. — Полагаюсь на вашу честность, господин сержант, пятнадцать тысяч вам, пятнадцать — мне. Все лучше, чем пропадать добру.