В дебрях Атласа - Сальгари Эмилио (лучшие книги .TXT) 📗
— Пока граф спит и никакой опасности не предвидится, мы бы тоже могли поспать: всем нужно отдохнуть, — сказал Хасси.
Так как ковров больше уже не было, то собрали сухой травы и из нее устроили сносные постели. Бросив затем взгляд на равнину, над которой уже всходило солнце, и убедившись, что кругом все пустынно, все улеглись и крепко уснула
Первым уже под вечер проснулся тосканец.
— Сто тысяч жареных камбал! — воскликнул он, вскакивая и выбегая из-под навеса. — Хорошо спится на алжирской равнине. Уже четыре часа!
Он остановился на пороге куббы и зорко оглядел окрестности.
Ни одного живого существа не виднелось среди травы и вереска на выжженной солнцем песчаной равнина Всюду царила полная тишина.
«Спаги, должно быть, еще очень далеко, — подумал Энрике, — и если Рибо заведет их куда следует, они не скоро найдут нас… Но это что? Что за вонь?.. Ах, да это от наших махари. Однако такое количество разлагающегося мяса может быть для нас опасно».
Он возвратился под навес и разбудил товарищей. Граф, по-видимому, чувствовал себя лучше после долгого отдыха, однако жар у него еще не прошел.
— Господа, — начал тосканец со своей обычной комической манерой, — мы спали как сурки и сэкономили обед. Надо надеяться, что Ару приготовит нам за это двойной ужин. Жаль только, что нет жаркого; кускуссу и финики начинают приедаться.
— Дичи здесь немного, — сказал Хасси. — Потерпи: когда попадем в горы, там не будешь жаловаться.
— Когда же мы попадем в этот земной рай, папаша мавр?
— Со временем, если спаги не изловят нас, — ответил Хасси.
— Со временем! Разбери его, — пробормотал тосканец. — Эти африканцы не имеют никакого представления о времени. Добраться до места завтра или через шесть месяцев — для них одно и то же. Вот народ!
Между тем Ару с помощью Афзы и отчасти Мулея, пускавшего в ход левую руку, приготовил ужин — все тот же кускуссу, который был съеден с аппетитом и запит бутылкой бордо, нашедшегося в запасах Хасси.
Едва ужин окончился, как тосканец сказал Ару.
— Слушай, черный папаша, принеси-ка сюда оружие и бочонок пороху. Через несколько часов солнце уйдет гулять в Америку, и мы можем ждать незваных гостей. Гниющие трупы махари привлекут зверей со всех окрестностей.
— Твоя правда, франджи, — сказал Хасси. — Ночь вряд ли принесет нам что-нибудь хорошее.
— Еды у них будет вдоволь, и они не станут заниматься нами, — сказал Ару.
— Гиены и шакалы — может быть, а другие?.. Разве ты думаешь, что в этой пустыне не найдется львов и леопардов? Франджи говорит верно: они зададут музыку сегодня ночью. И мы хорошо сделаем, если запасемся вереском, чтоб всю ночь жечь костры.
Солнце во время этого разговора уже скрылось за горной цепью.
В Алжире сумерек почти нет: лишь только солнце зайдет, почти моментально наступает полная темнота
— Сейчас начнется серенада, — сказал Энрике. — Приготовимся, друзья. Бедные махари, послужившие нам днем, чего доброго, насолят нам ночью. Идемте за вереском!
Четверо мужчин вышли из куббы и стали собирать вокруг нее вереск и сухую траву, складывая их в кучки, которые, зажженные, должны были образовать вокруг куббы непреодолимую преграду.
Едва были окончены эти приготовления, как ужасный концерт нарушил тишину, царившую до тех пор на равнине.
Слышались зловещие завывания и рычание вперемешку с взрывами хохота Обыкновенные и чепрачные шакалы шли вместе с гиенами на осаду трупов, привлекавших их своим запахом.
Энрике быстро вскочил, схватив свое длинноствольное марокканское ружье.
— Можно подумать, что шакалы и гиены всей пустыни собрались делить между собой махари, — сказал он. — А как ты думаешь, папаша Хасси, кто еще явится?
— Шакалы — предвестники львов и леопардов, — ответил Хасси, тоже, по-видимому, неспокойный. — Следовало бы нам зарыть махари.
— Где зароешь такую массу падали? А знаешь что, папаша Хасси? У меня появилась мысль.
— Какая? — спросил проснувшийся граф.
— Сделать огромную бомбу и бросить ее в середину этих хищников. Пороху у нас хватит.
— Мысль недурная, — одобрил Хасси, — есть и веревки, из которых можно приготовить фитили.
— Так скорее за дело, — воскликнул тосканец, — не станем ждать, пока аппетит у этих хищников разойдется и они после падали захотят свежего мясца.
Мулей, Хасси и Ару, понимавшие, какая опасность им угрожала, спустились в подвал за бочонком пороха, между тем как тосканец принялся изготовлять колоссальные гранаты.
Вой шакалов и хохот гиен тем временем все усиливались. Казалось, что тут собрались сотни хищников. Шакалы и гиены в небольшом количестве не страшны, но «в единении сила», и когда этих животных много, то они из трусливых превращаются в дерзких и иногда опасных.
— Ты видишь их? — спросил граф.
— Нет еще, но судя по голосам, они недалеко.
— А рыка до сих пор не слышно?
— Нет, граф. Но нет сомнения, что в окрестностях есть и львы, и леопарды. Увидишь, что и они скоро появятся. К счастью, у нас с десяток бочонков пороха.
— Что ты задумал?
— Бросить в зверей эти импровизированные гранаты… Эффект получится надлежащий. А вот и настоящая музыка начинается.
То, что тосканец назвал «настоящей музыкой», был громкий рык, услыхав который и шакалы, и гиены на минуту умолкли.
— Ты видишь его, папаша Хасси? — спросил Энрике мавра, вглядывавшегося в темноту, так как луна еще не показывалась.
— Нет, он еще, должно быть, далеко, голос его слышен за многие мили.
— А знаешь, что я выдумал?
— Говори, у тебя выдумки бывают удачные.
— Что, если один бочонок положить между махари и взорвать?
— И я хотел предложить это. Мы, может быть, таким образом удалим опасность.
— Фитили у меня готовы. Надо захватить с собой пару сабель из висящих по стенам. С шакалами они надежнее, чем ружья.
Мавр поспешно спустился в склеп и вернулся с широкой туарегской саблей, имевшей около полутора метров длины.
— Хочешь, я провожу тебя с парой ружей? — спросил он тосканца.
— Оружие может быть полезно, особенно против господина с громким голосом. Пойдем, папаша Хасси. Ревущая публика спешит на пир.
Он заткнул саблю за кушак, надел через плечо бочонок, содержавший не менее сорока килограммов пороху, и вместе с Хасси отправился к ключу.
Менее пяти минут потребовалось, чтобы пройти расстояние, отделявшее их от того места, где лежали семь махари, убитых Бассо.
Ужасный запах несся навстречу, и тучи стервятников летали над разлагающейся массой тел. Десять или двенадцать шакалов и несколько гиен уже готовились броситься на падаль, но увидев двух приближающихся людей и не чувствуя за собой еще отдаленных товарищей, эти трусливые животные ретировались
— Ой, папаша мавр, что они, холерные были, что ли, твои махари? — спросил Энрике, затыкая нос. — Никогда я еще не слыхал такой вони.
— Уже более трех дней они лежат на солнце, — ответил Хасси.
— Ну, мы их вылечим от холеры одной из моих бомб. Это будет полезно для нашего здоровья.
Он взял снаряд, положил его среди трупов и зажег фитиль.
— Спасайся, Хасси! — закричал он, убегая. — Не желательно взорваться с этой вонючей падалью.
Люди быстро удалились, а шакалы и гиены снова набросились на угощение.
Не успели Хасси и тосканец пробежать и двухсот метров, как раздался взрыв, заставивший их столкнуться друг с другом.
По направлению источника поднялся столб песчаной земли, перемешанной с кусками мяса, и облако дыма покрыло пальмы.
— Вот какие у меня бомбы! — воскликнул тосканец. — Таких сильных не изготовят даже и на казенных заводах Тулона. Наверняка ни один из махари не остался целым. Ты не ушибся, папаша Хасси?
— Кровь из носу идет, — ответил Хасси.
— Это заменит тебе кровопускание в будущем. Посмотрим, остался ли целым хоть какой-нибудь шакал.
Несколько дюжин шакалов валялись с опаленной шерстью.
— Вот хороший урок, — сказал вечный шутник.
