Морские цыгане - Эмар Густав (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
— Все это может быть справедливо.
— Постараемся найти провизию, я буквально умираю от голода.
Они принялись за поиски и обыскали всю комнату вверху и внизу. Филипп угадал: под навесом, выходившим во двор, смежный с садом, они нашли два трупа в состоянии сильного разложения. Несмотря на весьма естественное отвращение, флибустьеры поспешили вырыть глубокую яму и бросили в нее трупы, чтобы избавиться от нестерпимого запаха, распространяемого ими. Флибустьеры захватили иньям, говядину, фрукты, бутылку рому, вернулись в пещеру, которую прошли, не останавливаясь, и заняли свой пост на берегу.
— Право, — весело сказал Филипп, с аппетитом поглощавший провизию, так кстати посланную им случаем, — надо признаться, что всемилостивое Небо помогает нам; эта отважная экспедиция, представлявшая нам один шанс против девяноста девяти, до сих пор удалась нам вполне, как ты думаешь, Питриан?
— Я думаю, — ответил флибустьер с набитым ртом, — что, может быть, вы и правы, но не спешу радоваться, ведь вы знаете испанскую пословицу.
— Какую же? Ведь их много.
— «Идти за шерстью и вернуться остриженным»… Не будем же торопиться воспевать победу, наш успех всецело зависит от де Граммона.
— Это правда; если он попался, чего я не думаю, мы погибли.
— Не думаю, чтобы он попался, но он мог быть убит, а для нас это одно и то же. Наши товарищи, видя, что мы не возвращаемся, предположат, что мы попали в руки испанцев, и откажутся от экспедиции. Что же тогда здесь с нами будет?
— Отправляйся к черту с твоими несчастными предсказаниями, — сказал Филипп, — что ты раскаркался, как зловещая птица? Ничего этого не случится.
— Аминь! — от всего сердца сказал Питриан, так отхлебнув из бутылки с водкой, что она уменьшилась на добрую треть.
Они продолжали завтракать, разговаривая таким образом между собой, а по окончании завтрака стали наблюдать за открытым морем.
К одиннадцати часам утра они увидели несколько судов на парусах, старавшихся подойти к Тортуге. Суда эти встретились со шхуной, которая из канала выходила в открытое море. Филипп предположил, и это действительно было справедливо, что суда эти везли новый испанский гарнизон, а шхуна — донью Хуану и дона Фернандо д'Авила, ее опекуна. Несмотря на сильную горесть, которую возбудил в нем этот отъезд, он, однако, почувствовал тайную радость при мысли, что любимая им женщина находилась теперь вне всякой опасности.
Прошло два дня; ничто не смутило спокойствия, которым наслаждались оба флибустьера. Несколько раз отправлялись они в дом за провизией, потом опять возвращались на свое место к берегу моря. Решительно все благоприятствовало им: погода стояла прекрасная, море, как говорят моряки, походило на масло, ни малейшего дуновения воздуха не смущало поверхности, гладкой, как зеркало.
На второй день, около одиннадцати часов, в безлунную и очень темную ночь двое часовых, притаившихся на берегу, заметили свет, на секунду блеснувший в темноте и почти тотчас угасший. Флибустьеры поняли, что это вспыхнул порох, зажженный их товарищами, спрашивавшими их, можно ли пристать к берегу. Ответ не заставил себя ждать; четыре затравочных пороха, сожженных один за другим, предупредили Береговых братьев, что все спокойно и что они могут плыть прямо к берегу.
Однако прошло около часа, и ничто не показывало флибустьерам, что сигналы их были замечены и поняты. И только около полуночи они наконец увидели несколько черных теней, появившихся из темноты, и глухой размеренный шум подсказал им о прибытии флибустьерской флотилии, полностью состоявшей из пирог. Через десять минут флибустьеры выпрыгнули на берег. Их было четыреста человек, все вооружены с ног до головы, все полны решимости победить или умереть. Главные предводители флибустьерства командовали ими: д'Ожерон, Монбар, де Граммон, Пьер Легран, Тихий Ветерок, Мигель Баск, Дрейк, Давид и многие почти столь же знаменитые или шедшие уже по следам этих героев.
— Ну, что нового? — спросил д'Ожерон своего племянника.
— Ничего, насколько мне известно, кроме того, что испанский гарнизон, кажется, удвоился.
— Да, — продолжал д'Ожерон, — несмотря на стремление сохранить наши планы в тайне, кажется, какой-то изменник замешался среди нас и открыл все испанцам. Губернатор Санто-Доминго отправил двести человек подкрепления в гарнизон, они должны были высадиться вчера.
— Так и было в действительности, — заметил Филипп.
Если бы темнота не была так густа, краска, вдруг залившая лицо Марсиаля при словах д'Ожерона, тотчас подсказала бы губернатору, что за изменник выдал их тайну испанцам.
— Что мы будем делать? — спросил Монбар.
— Пойдем вперед, — ответил д'Ожерон, — но прежде выслушаем план Филиппа.
— Вы оказываете мне большую честь, дядюшка, — ответил молодой человек, — план этот прост. Вот он: сто самых ловких среди нас под начальством де Граммона и Питриана проберутся на площадку Скального форта, триста других под моим руководством нападут на испанцев сзади, так, чтобы поставить их между двух огней.
— Хорошо, но как мы переберемся за Железные берега с пушкой?
— Я нашел дорогу… Вам нравится этот план?
— Он нам подходит, и мы, ничего не меняя, приведем его в исполнение.
Де Граммон приблизился к Филиппу и дружески пожал ему руку.
— Благодарю, брат, — сказал он ему, — что вы уступили мне лучшую роль в этом предприятии, вы сделали мне одолжение, которого я не забуду.
— Я надеюсь на это обещание, — сказал Филипп с иронией, ускользнувшей от капитана.
— Будьте спокойны, — ответил он.
— Прежде, чем мы пустимся в путь, не забудьте, дети, что я дал клятву остаться здесь победителем или умереть, — сказал д'Ожерон.
— Мы победим, — в один голос ответили четыреста авантюристов.
— Обе атаки должны пройти в одно и то же время, они начнутся на рассвете. Теперь достаточно разговоров — и вперед!
Мы сказали, что ночь была темная и безлунная, ни одной звездочки не сияло на небе. Ветер переменился, как это часто бывает к полуночи, и дул с моря, так что оно теперь бушевало, и волны с шумом разбивались о Железные берега. Такая погода благоприятствовала флибустьерам, заглушая ревом моря шум, который они, несмотря на все предосторожности, вынужденно производили, не допуская таким образом, чтобы их заметили обыватели или гарнизон.
Первой заботой д'Ожерона было разделить флибустьеров на два отряда, потом под предводительством Филиппа и Питриана Береговые братья, безмолвные и смелые, как люди, решившие победить или умереть и, следовательно, жертвовавшие своей жизнью, торопливыми шагами направились к пещере, которая вдруг, к величайшему их удивлению, выросла перед ними и в которую они вошли, не колеблясь. Дорогой Филипп рассказал дяде, как случайно нашел он пещеру и домик. Благодаря этому открытию флибустьеры могли сразу же попасть в глубь острова. При выходе из пещеры оба отряда разделились. Самый многочисленный, под командой Монбара, д'Ожерона и других и предводительствуемый Филиппом, засел в домике (двери и окна которого были отворены) и за ним; домик этот находился совсем близко от места расположения испанцев. Флибустьеры оставались неподвижны и безмолвны, ожидая сигнала, чтобы начать действовать, — первых выстрелов из пушки второго отряда. Тому предстояли огромные затруднения, чтобы добраться до площадки. Но благодаря мужеству, ловкости, а особенно смелости флибустьеров все эти затруднения были преодолены в несколько часов, и в ту самую минуту, когда солнце показалось на горизонте, два выстрела из пушки, заряженной картечью, раздались на площадке Скального форта. В ту же минуту раздался страшный крик трехсот голосов, и первый отряд, устремившись вперед, как поток, прорывающий плотину, начал атаку.
Гарнизон крепости, приведенный в беспорядок этой внезапной и сильной атакой, храбро бросился к оружию. Но испанцы, попавшие меж двух огней, вынуждены были сдаться после героической обороны, продолжавшейся несколько часов. Город был в огне, две трети гарнизона пало.
