Искатель. 1970. Выпуск №4 - Егоров Виктор (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— А согласитесь, эксперимент был поставлен, надо признать, очень остроумно и изобретательно. Для искусственного Мозга, конечно! Согласитесь! Все мы, сотрудники лаборатории, получили огромное удовольствие, узнав всю эту историю.
Журналист медленно приходил в себя. Он встал из кресла и несколько раз прошелся по лаборатории из угла в угол. Он подошел к огромному окну и несколько мгновений смотрел на густой поток автомобилей, троллейбусов и мотороллеров. Некоторые из мотороллеров были окрашены в тот же оранжевый цвет. Потом журналист пристально стал смотреть на одну из полок стеллажа.
— Так как же все-таки искусственный Мозг вернулся в институт? — спросил он.
Заведующий Шестой лабораторией встал и подошел к стеллажу вплотную. На полке тускло поблескивал темно-фиолетовый пластик футляра с искусственным Мозгом.
— Семь Пядей привел в институт Витю Сайкина, — сказал Пал Палыч. — Сразу же после того, как кончился спектакль в Театре оперетты и Витя распрощался с Верочкой Лейтенантовой. Вечер в театре прошел, конечно, и вкривь и вкось. Витя совершенно не знал, что делать и что говорить. Верочка, без сомнения, терялась в догадках, что же происходит с Витей. Решив, что эксперимент пора прекращать, Мозг приказал Вите, чтобы он выполнял все его дальнейшие распоряжения. Мозг справедливо рассудил, что Витя настолько уже привык к тому, что он за него все решает, что не будет даже спрашивать, зачем это нужно. Так и случилось. Управляя Витей, Мозг ему подсказывал, на какой троллейбус сесть и на какой остановке сойти, что сказать вахтеру Григорию Тимофеевичу, чтобы он пропустил в институт, и на какой этаж подняться. Все это Витя исполнил привычно, не задумываясь. Мозг знал, что все мы в лаборатории всегда работаем допоздна. Он подсказал Вите, в какую войти дверь, и потом, настроившись на мою телепатическую волну, мысленно передал мне, что он вернулся, и тут же сообщил первые, самые общие результаты эксперимента. Это было через семь дней после того, как я неудачно обменял свой чемодан на площади перед Ленинградским вокзалом и когда пропала уже всякая надежда на то, что Мозг найдется…
Журналист тоже подошел к стеллажу вплотную.
— Ну, а Витя Сайкин? — спросил он после некоторого молчания.
У Пал Палыча вновь весело и озорно блеснули глаза.
— Очень симпатичный юноша, — сказал он. — Теперь он поступил в институт. В тот же самый, который в свое время кончил и я. Он все понял, хотя, конечно, на это понадобилось какое-то время. Теперь часто заходит к нам, приезжает на мотороллере. Один раз был вместе с этой симпатичной девушкой, Верочкой Лейтенантовой. После окончания института хочет работать в нашей лаборатории.
Журналист смотрел на темно-фиолетовый пластик футляра еще несколько долгих минут. Пал Палыч Дыров искоса наблюдал за ним и молчал. Потом журналист взял ученого под руку и отвел его в противоположный угол лаборатории, на расстояние свыше пятнадцати метров.
— Ну, а что же теперь он, Семь пядей? — спросил журналист, понизив зачем-то голос.
Пал Палыч пристально взглянул на журналиста и принял серьезный вид.
— Мы продолжаем работать с этой моделью, — ответил он. — Ставим на ней новые опыты, разрабатываем целые системы новых экспериментов, изучаем механизм ее мышления, закономерности поведения в различных условиях, способности к музыке, иностранным языкам, даже поэзии. Хотим, словом, узнать о ней все. Она отвечает на все наши вопросы, поддерживает с нами постоянный контакт, работать с ней легко. Она охотно пересказывает нам снова и снова ход эксперимента, поставленного над Витей Сайкиным… Но об одном она молчит, — Пал Палыч взглянул на журналиста. — Мы так и не знаем, какие еще эксперименты приготовлены для нас в этой намеченной ею системе и каким способом она подвергнет кого-либо из нас испытанию в следующий раз…
Клиффорд САЙМАК
ВОСПИТЕЛЛЫ
Кончилась первая неделя занятий. Джонсон Дин, инспектор Милвиллской школы второй ступени, в пятницу под вечер, сидя за столом, наслаждался тишиной и сознанием исполненного долга.
Тишину нарушил мускулистый белокожий тренер Джерри Хиггинс. Он вломился в кабинет и тяжело плюхнулся в кресло.
— Ну, можете отменить состязания по регби в этом году, — со злостью проговорил он. — Прямо хоть выметайся из ассоциации.
Дин отодвинул в сторону бумаги, с которыми работал, и откинулся в кресле. Луч заходящего солнца упал из окна на его пышную серебряную шевелюру и превратил ее в сверкающий ореол. Его белые, морщинистые, с голубыми прожилками руки старательно разглаживали поблекшую складку на поблекших брюках.
— Ну, что случилось? — спросил он.
— Это все Кинг и Мартин, мистер Дин. Они не хотят выступать в этом сезоне.
Дин хмыкнул сочувствующе, но как-то неискренне, словно в глубине души он был с ними заодно.
— Давайте-ка разберемся, — сказал он. — Если память мне не изменяет, в прошлом сезоне эти двое были одними из сильнейших. Кинг был защитником, а Мартин — нападающим.
Хиггинс прямо зашелся от праведного гнева:
— Да слыханное ли это дело, чтобы нападающий сам решил бросить игру? И не просто какой-нибудь рядовой игрок, а один из лучших. На нем в прошлом году буквально все держалось.
— Конечно, вы с ними уже беседовали?
— Да, я встал перед ними на колени, — ответил тренер. — Спросил, хотят ли они, чтобы меня уволили. Спросил, нет ли у них чего против меня. Сказал, что они подведут всю школу. Сказал, что без них считай, что у нас нет команды. Они не смеялись надо мной, но…
— Они и не будут смеяться, — сказал Дин. — Эти мальчики — настоящие джентльмены. По правде говоря, все наше молодое пополнение…
— Все до одного слюнтяи! — взвился тренер.
— Ну, кто как считает, — мягко возразил ему Дин. — В моей жизни бывали периоды, когда я тоже не был склонен придавать регби такое значение, которое, казалось бы, следовало.
— Ну, это другое дело, — заметил тренер. — Когда человек становится взрослым, понятно, что его уже меньше интересует игра. Но ведь эти двое — мальчишки. Тут что-то ненормальное. Они молодые, им бы просто землю рыть. У всех нормальных мальчишек должно быть сильно развито чувство соперничества. Но даже если этого нет, хоть бы о выгоде подумали. Ведь всякий выдающийся регбист при поступлении в колледж…
— Нашим ребятам не нужны спортивные надбавки, — довольно резко прервал его Дин. — Они получают больше чем стипендию…
— Да если б у нас было побольше игроков, разве бы мы так убивались по Кингу и Мартину? — застонал Хиггинс. — Пусть мы бы не всегда выигрывали, но все же у нас была бы команда. А то, что у нас сейчас… Мистер Дин, вы отдаете себе отчет, что с каждым годом игроков все меньше и меньше? Вот сейчас у меня нет…
— Так вы говорили о Кинге и Мартине. Вы убеждены, что они не передумают?
— А знаете, что они мне сказали? Что регби мешает их занятиям!
Хиггинс произнес эти слова таким тоном, что в его устах они прозвучали тяжким обвинением.
— Стало быть, придется с этим примириться, — бодрым тоном произнес Дин.
— Но это ненормально! — запротестовал тренер. — Не существует таких мальчишек, которые бы о занятиях думали больше, чем о регби. Таких мальчишек, которые бы уткнулись в книжки…
— Такие мальчишки существуют, — ответил Дин. — Да их полным-полно и здесь, в Милвилле. Если не верите, можете взглянуть на их отметки за последние десять лет…
— Н-да, они ведут себя не как мальчишки, а будто взрослые люди. — Тренер покачал головой в знак того, что это выше его понимания. — Стыд-позор! Ну, если еще хоть кто-то из «старичков» сделает от ворот поворот, придется взращивать новую команду.
