Жди свистка, пацан - Сафронов Виктор Викторович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Такие красавцы служат только при штабе. За что их там держат?
Нет. Не за знания, а за молодцеватый вид, умение щегольски носить военную форму, щелкать каблуками… Много еще чего… Сразу всего и не упомнишь.
Дежурный красавец, проводивший с ним беседу, объяснил, что до подписания контракта должно пройти время. Прежде чем что-то подписывать, ему, как и всем остальным, вновь прибывшим из запаса офицерам придется пройти небольшой карантин. Однако и после прохождения этого самого карантина, автоматического зачисления также не будет, так как всех без исключения ждет новое испытание — проверка на физическую выносливость.
Поэтому время пребывания в карантине, желательно использовать для восстановления своей богатырской силы и выносливости. Все условия для этого созданы. Можно повисеть на перекладине или для наращивания мышечной массы, постоять около гантелей.
«Подтягивая брюки в туалете, тоже можно качать мышцы живота» — невесело подумалось Гусарову.
Он докурил сигарету достал пачку и отдал ее, почти полную сидящему в курилке молоденькому солдатику. На время подготовки к несению службы решил с курением погодить. Иначе нагрузку не вынесешь.
Точно такой же разговор состоялся и у вошедшего вслед за Алексеем, офицера Пирогова.
После беседы оба подписали бумаги, содержание которых сводилась к тому, что можно, а что нельзя делать лицам, прибывшим в расположение учебного центра и находящимся в карантине.
Потом они сдали на склад, тучному каптеру свою одежду, а в канцелярии у них настойчиво попросили сдать паспорта и имеющиеся деньги. Оба беспрекословно подчинились.
Взамен гражданской одежды им выдали спортивную малоношеную форму. Причем всякие глупости в виде необходимого размера или чтобы костюмчик по фигуре лежал — нет, этого не было.
Освобожденный от подобных условностей, кандидат в будущие герои ни в чем преград не знает. Если же они внезапно возникают он их с честью преодолевает… Обойдя со стороны.
Сопровождающий отвел их помещение отведенной под проживание тех, кто был принят проходить карантин. Показал им их кровати, туалетную комнату.
Обоим хотелось одного. Тишины и хотя бы кратковременного отдыха. Алексей, петляя и кружа, добирался сюда через пол-Европы. Путь был тяжелым и долгим. Несмотря на силу и семижильную выносливость тело требовало отдыха.
Николаю Ивановичу Пирогову, более известному под вымышленным именем Ассенизатор было просто тяжело от всего пережитого. Выпитый после продолжительной встречи с бывшим дружком кофе перестал оказывать свое бодрящее действие. И кроме кислятины во рту и тянущей изжоги в желудке ничего другого не оставил.
Знакомство с окружающим миром оба решили перенести на следующий день. Тем более что глаза смотреть по сторонам отказывались. Они закрывались сами безо всяких внутренних усилий.
Днем валяться на кроватях не разрешалось, но для вновь прибывших, было сделано временное послабление режима содержания. Правда, к их чести следует отметить, что в верхней одежде и повседневной обуви они на чистых простынях не лежали, а сняв ее аккуратно повесили во встроенный шкаф.
Забравшись под одеяло и ощутив манящую прохладу солдатских простыней, посмотрев каждый на своего соседа, они почти одновременно, пожелали друг другу приятных сновидений. И все. Шторки сознания на время задернулись. Оба уснули почти одновременно.
Как не хотелось, но наступило утро, пришлось вставать. Кроме них никого рядом не было. Проснулись они не по своей воле. Их разбудил дежурный. То, что он выкрикнул Алексей все еще сонный, не понял и вопросительно посмотрел на медленно открывающего глаза соседа. Тот ему повторил слова дежурного и видя, что его новый сосед ни черта не разобрался, на пальцах показал ему и сложные приемы умывания и псевдо-технические приемы рукопашной еды.
Когда Алексей увидел эти движения, он весело рассмеялся. Засмеялся и собеседник. У обоих с утра налаживалось веселая и беззаботная жизнь.
После быстрого принятия контрастного душа, облегчения кишечника и мочевого пузыря наступило то состояние, когда можно было начинать двигать горы и перегораживать ими реки.
Однако очень вовремя случился завтрак. Поводырем был Пирогов. Из складывающегося дуэта он оказался более способным к тому, чтобы свои, по-военному умные мысли облачать в понятные для окружающих слова, а главное — вопросы: «Где столовая? Как туда добраться?» Вскоре, из-за его умения разговаривать они попали в святая святых для каждого офицера прекрасное и постоянно манящее к себе место — столовую.
Такое обилие еды: салатов, джемов, ветчин, всевозможных булочек и другой выпечки Алексей в своей жизни не видел. Лишь в рекламах связанных со средствами для похудения могли все это демонстрировать. От всего этого разнообразия, глаза разбегались в разные стороны, и стоило больших усилий вернуть их на прежнее место.
Когда оба поняли, что сегодня времени на еду у предостаточно, каждый позволил себе то, что лежало в его тарелке, жевать, а не заглатывать целиком. Потом разрешили себе же брать пищу и с других подносов, а не только с того, который стоял ближе.
Когда через тридцать минут первый шок от обилия, а главное разнообразия прошел, Гусаров осмотрелся по сторонам. Офицеры-инструкторы, сидящие отдельно от претендентов на занятие вакантных военных должностей с удивлением и недоверием смотрели на него. Если бы они не видели собственными глазами, что человек может замолотить в себя такое количество еды. Рассказам других, они бы точно не поверили.
Тем более еды, которая не полагалась кандидатам. Она была выставлена для офицеров, которые здесь служили, о чем имелась грозная надпись. Но, понятно, что прибывший только вчера читать, еще не научился. Правда, большинство тех, кому предназначалась эта роскошная и здоровая пища, уже поели, от этого настроение у них было достаточно благодушное. Поэтому за руки Алексея никто не хватал и взашей из столовой не выгонял.
Пирогов, открыв рот, в немом восхищении любовался этим неподвластным его уму умением, есть все, до чего дотягиваются руки и при этом не бояться того, что по этим рукам могут огреть палкой.
Он-то себе на разнос поставил кашу, масло и бочковое кофе с булочкой. Глядя на стоящее перед его глазами убогое сиротство, в один из моментов он пожалел о том, что умеет читать. Иначе, тоже поел бы вволю.
— Солитер, солитер у меня внутри! — Как бы оправдывая свое обжорство, полным ртом виновато произнес Алексей, успевая заложить в свою камнедробительную машину очередную порцию снеди. Для достоверности и быстрейшего понимания сказанного, показал себе в область желудка и подкрепил показ элегантным, волнообразным движением руки.
Восхищению Пирогова-Ассенизатора не было предела. Глаза округлились. Из них от беззвучного хохота потекли слезы. Он, почему-то на английском языке (забыл, что ли где находиться?) полупроизнес, полупростонал: «Ес, риалы, солитер», что в переводе означало «Действительно — солитер». После этого, положил свою голову на стол рядом с кашей продолжая, похрюкивая беззвучно хохотать.
«Чего он так лыбится?» — думал, сыто щурясь, Алексей. — «Удивляюсь, прямо, я на этих кандидатов глядя. Оказывается в слове солитер, для штатских скрыто много радостного смысла».
Как догадался пытливый ум стороннего наблюдателя, произошла игра слов и путаница понятий.
Слово «солитер» — обозначает и ленточного червя живущего в теле человека, который в этом случае, не звучит гордо, а также — крупный бриллиант, который вправляется в ювелирную оправу отдельно, без других камней. Он слишком хорош сам по себе и не нуждается в чьем-либо другом соседстве.
Потому врач Пирогов и развеселился, когда желудок назвали бриллиантом, драгоценностью, сверкающей отдельно от других украшений человеческого тела. (О глистах во время еды думать не хотелось.) Он продолжил свои творческие измышления и стал думать, как бы сосед назвал другие части мужского организма, если желудок обозначен им, для краткости — бриллиантом.
