Циклон над Сарыджаз - Коротеев Николай Иванович (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗

Она умылась, привела себя в порядок. Её бодрый вид успокоил Федора, который собрался было вновь уговаривать её остаться здесь и не ходить в тайгу. Когда Стеша, умытая и причесанная села у костра перед входом в балаганчик, сооруженный Федором из бревен, егерь глянул на неё с некоторым удивлением, настолько она преобразилась.

Ничего не осталось в ней от прежней Стеши, подавленной предчувствием несчастья, какой она была в лодке, ни от той, растерянной и жалкой женщины, что прискакала на кордон и плакала навзрыд.

Всё в ней теперь стало иным. Сидела она перед костром на бревнышке, словно за званым столом — прямо, и гордая посадка головы подчеркивала её внутреннюю подтянутость. Темные волосы, расчесанные на прямой пробор, опускались вдоль щек и плавным изгибом уходили к затылку. И в их обрамлении ярче выделялся чистый высокий лоб и смелый росчерк бровей. Густые ресницы скрадывали блеск глаз. Нос был прям, а уголки пухлых губ таяли в щеках чуток капризными ямочками.

— Вот это другое дело, — сказал Федор, обрадованный переменой. — А то и не узнать тебя было.

— Не хочу чувствовать себя вдовой.

— Правильно. Вот такой можно идти в тайгу.

Они сидели у костра и ужинали, как ровня — таежники, и егерь порадовался, что у его друга такая жена. Пусть она немного и растерялась поначалу, зато теперь, видно, станет держаться молодцом. Жаль, конечно, что они с Семеном Васильевичем так и не подружились домами. Ведь, наверное, правду говорят, трудно, мол, сойтись двум красивым женщинам, да ещё счастливым…

Утро пришло ясным и светлым.

Они ушли вдоль берега ручья. Слыша за собой размеренные шаги, Федор с часу на час обретал в душе всё большую уверенность, что человек, идущий за ним, не станет обузой

— Вот здесь и свернем, — сказал он, остановившись у серого обезображенного лишайниками большого камня. — Ты, брат, косынкой покройся. Оно хоть время клеща и прошло, а опасаться надо.

Повязав платок, как это делают женщины на покосе, Стеша наивно спросила:

— А где ж тропа, брательник?

Федор не сдержал улыбки:

— Так сквозь чащу и направимся. Тут не сад.

— И скоро придем?

— К вечеру.

— А куда?

— К балагану Антона Комолова.

— Он же сбежал от нас! — удивилась Стеша.

— Вот и разберемся.

— А вдруг не застанем его? Он же был на мысу. Нас увидел — сбежал.

— Следы всё скажут. Ты только всяким мыслям волю не давай. Ни к чему, брат.

— Постараюсь…

— Спрашивай меня обо всём. Спрашивай, спрашивай. А я отвечать стану. Любопытствуй. Поняла?

— Где тропа?

Они углубились в чащу, пробирались неторопливо в густом орешнике, средь высоченных трав, и Федор говорил о том, что охотничья тропа — это скорее выдержанное направление на какой-то ориентир по удобному или привычному пути. В тайге троп, как их понимают горожане, нет и быть не может. Если, конечно, не считать звериных, вытоптанных лосями, изюбрами или кабаньим стадом. Но они не для ходьбы.

Потом Стеша спрашивала его о травах и деревьях, которые попадались на их трудном пути. И он рассказывал до первого привала, а затем они снова отправились в дорогу, и, разговаривая, шли до второго привала, пока на закате не подошли к балагану Комолова.

Антон спал в глубине его на подстилке из лапника. И тут же рядом с ним лежали плащ и котомка инспектора.

Оттолкнув Федора, Стеша проскользнула в балаган

— Здесь! Жив! — и принялась трясти Комолова, который с трудом очнулся от тяжелого забытья. — Где? Где Семен? Да проснись же!

Вытаращив глаза, Комолов уставился на учительницу, словно на привидение.

— Чего вам? — Антон вдруг дернулся к выходу, схватив карабин.

Федор удержал его за шиворот:

— Очнись, Антон! Не медведи мы! Где инспектор?

Комолов тусклым взором ткнулся в лицо Федора, а когда перевел взгляд на Степаниду, то рот Антона дернулся в судороге:

— Чего, чего вам?

— Семен где? Вот его вещи: плащ, котомка. Что с ним? Да говори же! Говори!..

— Подождите, Степанида Кондратьевна! — остановил Шухову Федор.

Егерь посветил фонариком в балаганчик и увидел у стенки пустую бутылку из-под спирта.

— С похмелья Антон, — сказал Федор.

— Оставь его, — проговорила Стеша брезгливо.

«Как бы не так! — решил Федор. — Самое время мне с ним поговорить. Отведу-ка я его к ручью. Там самое удобное место».

Глядя, как Стеша совсем неумело пытается развести костер, егерь не помогал и не мешал ей советами.

«Пусть, пусть старается, — говорил себе Федор. — Это хорошо. Она должна стараться, характер показать… Только почему же Антон так испугался Стеши? До ужаса испугался! Пойду-ка прополощу его башку в холодной водице. Скажет тогда, откуда у него в балагане котомка и плащ Семена Васильевича. При Стеше разговора может не выйти. Очень уж Антон почему-то боится её…»

— Давай, охотничек, поднимайся! — обратился егерь к Антону, который сидел на земле у входа в балаган.

Комолов вскинул тяжелую, видно, голову, словно хотел рассмотреть того, кто к нему обратился.

— При… приз… — пытался он выговорить, — желаю…

— Вот-вот, — пробурчал Федор, взялся за воротник Антонова мокрого ватника и поставил Комолова на ноги…

— Хочу… — сказал Комолов. — Хо-чу… приз… на… хочу!

— И я хочу, — и Федор, подхватив парня под мышки, то ли повел, то ли поволок к ручью, сильно шумевшему селевым, ещё не опавшим паводком.

— Не хочу! — вдруг уперся Комолов. — Туда не хочу!

Тащивший его Зимогоров почувствовал: расслабленное тело Антона напряглось. Отстранившись, Комолов посмотрел на егеря почти мгновенно протрезвевшим взглядом.

Но егерь сгреб его в охапку и потащил прочь от балагана, от Стеши, которая всё еще разводила костер. Она поглядела вслед ушедшим и покачала головой: «Что ж это такое? Ведь хороший парень — и на тебе. Остался на несколько дней без присмотра — и готово: водка…»

Затрещали ветви в огне, и Стеша обрадовалась. Ей-таки удалось развести костер из мокрых сучьев. И она посчитала, что сделала это довольно быстро. Пламя полыхнуло жаром, и Стеша чуток отошла, огляделась. Свет заходящего солнца косо врывался меж стволов, но под кронами было сумрачно и сыро. Клубы дыма, поднявшись, дотянулись до невидимых в прозрачном воздухе лучей, и вдруг в клубах словно вспыхнула оранжевая лампа, яркая, переливающаяся. Около балагана, притулившегося к косогору, сделалось светлее и даже как-то уютнее.

Стих далекий треск ветвей под ногами Федора. Треск, который Стеша старалась не слышать.

А Зимогоров тем временем подтащил упиравшегося Комолова к бурному, ещё пенному потоку и, поставив его на колени, стал пригоршнями черпать воду и лить на голову Антона. Тот сначала мычал и старался вывернуться, но потом успокоился и только фыркал.

— Хватит, пожалуй.

— Хва… — Антон по-собачьи потряс головой.

Егерь поправил сползший с плеча ремень карабина и, стоя над Комоловым, усмехнулся:

— Охотничек…

— Признаться… Признаться хочу, — выговорил наконец Антон.

— Да уж признавайся, чего там, — Федор благодушно помог парню встать на ноги. Волосы нависли на глаза Антона, капли текли по щекам, и он провел ладонями по лицу, чтобы стереть их. Теперь он был трезв, даже не пошатывался.

— Степаниде Кондратьевне не скажи… только.

— Герой.

Антон протянул руку вперед, едва не задев Федора:

— Там я его оставил.

— Столько мяса испортил. Эх, жадность! Знал ведь — тяжело нести будет, а три лицензии взял, губошлеп.

— Не мясо, — не опуская руки, сказал Антон. — Его…

— Ладно, разберё… — начал было Федор и осекся. — Кого это?

— Инспектора…

Зимогоров поглядел в ту сторону, куда указывал Антон.

Вспученный ручей занимал всё каменное русло распадка. Вода катилась уже спокойно, но была ещё высокой. В тишине послышалось, как где-то в ветвях закопошилась птица, взлетела, щелкая крылом о крыло, пошла плавно. Странно сильно запахло влажной прелью и гнилью.

— Чего ты? О ком ты?..