Необыкновенные приключения Синего человека - Буссенар Луи Анри (книга бесплатный формат TXT) 📗

Совершенно очевидно, что виновник происшедшего никак не мог оказаться Синим человеком. Ведь бедняга разбился о скалы, и душа его должна бы быть на небесах.

И тем не менее это был он.

В жизни случается всякое. Самые неожиданные и невероятные вещи становятся вдруг реальными. Скромный парижский бакалейщик, несчастный муж мадам Обертен, урожденной Аглаи Ламберт, предотвратил катастрофу.

Подумать только! Если бы умную голову той самой Аглаи Обертен не посетила счастливая идея, как приумножить и без того солидное состояние семьи, если бы не мучило ее страстное желание сделаться патронессой в Орлеане и если бы, наконец, не мечта выдать дочь за маркиза, ее мужу никогда не довелось бы совершить столь беспримерный подвиг.

Феликсу Обертену не пришлось бы побывать в шкуре повещенного. Он не стал бы Синим человеком, не бежал бы как персона нон грата note 171 через всю Бразилию, не спасался бы от муравьев, взбираясь на скалу по узенькому карнизу.

Карниз этот не представлял серьезной преграды для того, кто не боится высоты и не знает, что такое головокружение. Друзья Феликса Обертена преодолели его без труда. Но как только он сделал первый шаг, прильнув спиной к шершавому гранитному откосу, то сразу почувствовал, как упало сердце. Слово в слово припомнив все наставления, которые давал ему боцман, Феликс зажмурился, стараясь не думать о самом страшном – о пропасти, что разверзлась у ног. Так прошла минута. Придя, как ему казалось, в норму, бакалейщик решил продолжать путь. Но тщетно! Он не мог заставить себя открыть глаза, а когда все-таки приоткрыл их, ресницы задрожали, а небо над головой из ярко-голубого превратилось в пепельно-серое. В глазах рябило.

Какая-то неведомая сила заставила взглянуть вниз. Бакалейщик не мог отвести взора от пропасти, хоть смотреть было невыносимо страшно. Качало так, что вспомнились первые дни на «Дораде». Однако здесь куда страшнее, чем в открытом море.

Показалось, что деревья на дне ущелья медленно растут, верхушки тянутся ввысь. Вот-вот густые кроны приблизятся к карнизу. Феликс пошатнулся, попытался за что-нибудь зацепиться. Ему захотелось врасти в эту гранитную стену. Онемев, не в состоянии даже крикнуть, растерянный, с глазами, полными ужаса, Обертен не мог больше противиться силе, которая тянула его вниз. Голова его, а за ней все туловище подались вперед, тело согнулось, словно сломанный стебель, ноги перестали чувствовать землю. Парижанин падал, переворачиваясь в воздухе. Это было приятное, захватывающее ощущение. Но его внезапно прервал дикий крик Беника. Лишь услышав этот вопль отчаяния, Синий человек понял, что происходит.

Воистину неисповедимы пути Господни.

Феликс очнулся и удивился этому. Он не мог сказать точно, сколько времени прошло. Казалось, он во власти какого-то непрекращающегося кошмара. До слуха долетали приглушенные крики, сотни птиц величиной с голубя кружили над ним. Вероятно, француз потревожил их, и теперь пернатые злобно клевали и щипали его, как бы давая понять, что место занято, что ему надо убираться отсюда.

– Попугаи, – произнес он вслух. – А впрочем, нет. У этих не такие мощные клювы. Черт побери! Где я? И что произошло? Ах да! Я же свалился сверху… А где же остальные? Боже мой! Да я разбился… А тут еще эти мерзкие птицы норовят клюнуть в глаз. Правда, клювы у них слабоваты, пожалуй, это не опасно.

Рассуждая вслух, путешественник между тем осмотрелся. Он лежал на спине в тени деревьев, на подстилке из сломанных ветвей.

Феликс попытался подняться, но не тут-то было. Все тело занемело от сильного удара при падении. Он не смог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Еще этого не хватало! Я теперь, наверное, похож на кусок мармелада. Но почему-то мое тело все желтое… Это что-то новенькое. Боже мой! Да тут яичная скорлупа! Ого! Нет, я похож не на мармелад, а на омлет. Просто копия. На такой омлет, пожалуй, нужно дюжин сорок яиц… Одним словом, злоключения продолжаются, свободно переходя от трагедии к гротеску note 172 и обратно. Что-то еще будет?.. Похоже, я угодил в гнездо…

Синий человек не ошибся. Волею провидения note 173 он упал не на землю, что означало бы мгновенную гибель, а в гнездо. И в какое гнездо!

Оно состояло из множества туго переплетенных веток и в ширину достигало метров шести. В середине находилось углубление, дно которого оказалось так крепко слажено, что по нему можно было без страха топать ногами. Это воздушное сооружение нисколько не пострадало от мощного удара.

А вот яйца, кроме, быть может, пары десятков, погибли. Феликс явился невольной причиной этого несчастья.

Торговец колониальными товарами мог заметить, что в стране кофе, сахара и кампешевого дерева note 174 существовали и другие удивительные вещи. Он стал непрошеным гостем прекрасных птиц, родичей дроздов. Они живут обычно стаями. Понимая, какие преимущества несет с собой такая жизнь, пернатые собираются в огромные колонии. В такой колонии все общее: добыча, жилище, дети. Птицы сообща добывают пропитание, сообща обороняются от врагов, сообща выращивают потомство.

Ткачики, а именно так их здесь называют, на редкость дисциплинированы, им чужд дух соперничества. Они все вместе строят огромное гнездо – общий дом для крылатой республики. Нужно видеть этих неутомимых тружеников, снующих туда-сюда по округе в поисках строительного материала. Если попадается тяжелая ветка, колонисты собираются по три-по четыре и в клювах приносят ее к будущему гнезду.

Мастерски сплетенные, с необыкновенным терпением и знанием дела подогнанные одна к другой, все эти ветки вскоре превращаются в настоящую цитадель note 175; которая надежно защищает пернатых от здешних ураганов.

Когда приходит время кладки яиц, то все они оказываются вперемешку на дне гнезда. Птицы разбиваются на группы. И пока одна присматривает за кладкой, остальные заняты поисками пропитания.

Едва появившись на свет, малыши-птенчики ощущают родительскую заботу и тепло и не знают точно, кто из добрых мам их родная мать. Самки ткачиков любят всех птенцов одинаково, независимо от того, чьи это дети. Нежности материнского сердца хватает на всех.

Самцы ткачиков – истинные воины, которые зорко следят за безопасностью колонии, отважно отбивая нападения врагов, будь то обезьяна-любительница яиц или кровожадный хорек, охотник до нежного мяса только что вылупившихся малюток. Самоотверженно сражаются они и с крупными хищниками, атакуют их большими стаями и обращают в бегство.

Кроме того, инстинкт безошибочно подсказывает нашим героям место вблизи осиного гнезда. Здешние осы очень крупны, у них красное брюшко. Насекомые строят свои гнезда среди ветвей по нескольку на одном дереве.

Две колонии, птичья и осиная, великолепно сосуществуют рядом, живут в полном согласии, а при случае приходят друг другу на помощь. Горе обезьяне, хорьку или пальмовой крысе, подобравшейся к гнезду ткачиков. На врага обрушивается осиный рой. В свою очередь благодарные соседи защищают ос от хищников-осоедов.

Вот в эту веками отлаженную жизнь и вторгся несчастный Феликс Обертен. Хотя теперь его вряд ли можно было назвать несчастным. Скорее, наоборот. Гнездо ткачиков, площадь которого составляла не менее пятнадцати квадратных метров, спасло его от верной гибели.

Птицы галдели без умолку, так что француз совсем оглох. Однако он постепенно приходил в чувство и вскоре, прислушавшись к себе, с радостью понял, что сильно ушибся, но не повредил кости. На теле не было ни одного перелома. Весь в поту и в яичном месиве Обертен сел и вдруг ощутил, что страшно голоден. Он проворно схватил яйцо, даже не проверив, свежее ли оно и нет ли внутри маленького существа, готового при первой же возможности больно клюнуть его в нос.