Ловцы жемчуга - Пашек Мирко (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
И сериндж и ловцы опустились на песок, подхватывая его слова. Лишь мальчик Саффар молчал. В его маленькой головке проносились мысли, которых он не понимал, перед глазами мелькали образы, которые он не улавливал. Но когда до его сознания дошло, что он молчит, он склонился и детским голосом стал повторять вслед за нахудой последние слова молитвы: …там не будет смерти, и сам аллах будет охранять их покой.
Еще минуту оставался в глубоком раздумье на коленях хаджи Шере. Потом встал.
— Похороните его, — обратился он к ловцам.
В песке вырыли могилу, а Саффар и другой мальчик натаскали камней и обложили тело Ауссы, чтобы уберечь его от хищников. Когда ловцы поднимали мертвого друга, сериндж заметил, что к его шее по-прежнему привязана сетка с тремя раковинами, его последним уловом. Он снял ее. Моллюски были мертвы, как и Аусса. И, отойдя на берег, сериндж засунул свои пальцы в разлагающуюся массу. Выбросил первую раковину. Выбросил вторую. Взял третью — и вздрогнул. На лице его выступил пот, а глаза, словно в ужасе, широко раскрыты. Это была большая жемчужина, круглая, как горошинка, и она сверкала на солнце трепещущим зеленым блеском.
— О, аллах! — шепнул сериндж. Он сжал кулак и оглянулся. За спиной стоял хаджи Шере; глаза его на мгновение перестали бегать с места на место, взгляд был направлен на кулак с зажатой в нем жемчужиной.
И разжал сериндж руку и показал жемчужину.
— Она совершенна! — заявил он. — Красавица!
Нахуда быстро ее оценил. И глаза его снова забегали по сторонам, не зная, где остановиться, от жемчужины к судну, от судна к морю и горизонту, где опускалось солнце, от солнца к людям, которые засыпали могилу.
— Возвращаемся! — крикнул он. — Возвращаемся!
Но ловцы продолжали засыпать могилу, сериндж нетерпеливо забегал по берегу.
— Плывем в Джумеле! — кричал он, — Быстро! Мы нашли Королеву Жемчужин! Быстрее, Али Саид засыплет вас серебром!
Люди столпились вокруг него, охваченные радостью, словно уже получили обещанное серебро, а когда они увидели жемчужину, то с счастливыми улыбками стали готовить судно к отплытию. При этом они, как птицы, пели высокими голосами.
У могилы остались лишь мальчики, Саффар и его друг, которые обкладывали ее камнями. Но камни были маленькие и не покрывали всю могилу.
Когда солнце зашло, судно «Эль-Кебир» уже плыло по морю.
Вот как случилось, что Аусса погиб, ибо в море был планктон, иначе бы створки «сахалы» были закрыты, и рука Ауссы осталась бы невредимой. Но имелись и другие причины его смерти, и хотя у Саффара и была ясная голова, сам он еще так юн, что не мог рассуждать о неисповедимой воле аллаха.
Глава III
Шейх Али Саид, господин Дахлакских островов, жил в Джумеле, расположенном на берегу самого большого острова этой группы, который назывался Дахлак-эль-Кебир. Дом, где жил Али Саид, был побелен, и его можно видеть далеко с моря сквозь просветы в аллеях финиковых пальм. Пальмы были высокие и давали обильные плоды, хотя и росли на голой земле, не покрытой травой; так всегда бывает на Востоке. Лишь кусты граната и жасмина зеленели под пальмами. Сама земля была бурая. И стволы пальм бурые, как какао. Плоды пальм были сначала желтыми, потом золотыми, а когда созревали, становились красно-бурыми. И весь этот бурый сад имел грустный и печальный вид.
Но пальмы Саида были единственными деревьями в этих местах, и сразу же за садом желтел песок, который днем раскаляло солнце, а ночью месяц поливал своими лучами, серебристыми, как иней; тогда шакалы, подняв морды, выли на луну. Кроме дома Саида, в Джумеле были еще жилище каида [3], несколько рыбацких хижин и дом, где жил брат Саида Азиз, развлекавшийся тем, что мучил своих черных невольников. Азиз был низенький желчный мужчина с усами, докрасна накрашенными хной, и с вечно грязной одеждой, всегда охваченный жаждой мучить других. Саид презирал его.
Али Саиду было тогда еще только 40 лет, но он уже давно носил славный титул Господина Жемчуга. Он гордился им. Это был высокий мужчина с кожей, по цвету напоминающей кофе, разбавленное молоком. У него были тонкие ноздри, нос с горбинкой, как у хищной птицы, а усы подстрижены по-йеменски. На чалме у него была зеленая лента — отличительный знак потомка пророка.
О нем говорили, что он ненавидел женщин. Это была неправда, он только презирал их, как презирал все, кроме жемчуга. Верхние этажи его дома занимали обширные помещения гарема: когда-то там жило семь его жен. Но эпидемия холеры, посетившая остров, взяла из дома Саида все молодое: шесть жен из семи и всех девятерых сыновей, которых дали ему жены. И в доме Азиза эпидемия унесла только молодых, и теперь Азиз был тоже без детей. У Саида осталась только старшая жена, от которой он уже не ожидал потомства. Тогда он привел в дом молодую жену, не из-за того, конечно, что он любил ее, а из-за того, что хотел, что должен иметь сына. Ее звали Зебиба, она была уже беременна, и ожидали, что скоро должна родить.
Зебиба была йеменка. Али Саид — его предки пришли из Йемена — обожал все йеменское. Йемен, считал он, это древняя, славная земля, где сохранились арабские порядки и обычаи. Али Саид пил йеменское кофе мур, т. е. кофе, размолотое в порошок и приправленное гвоздикой и корицей. Он пил его, сидя у фонтана во дворе дома, и смотрел вверх на окна, за которыми Зебиба дожидалась своего часа. Потом поднимался на верхнюю террасу и опять пил кофе мур, глядя на море. Оно было серо-голубое и покрыто белыми узорами волн, как йеменский ковер. Все, или почти все, что на нем появлялось, принадлежало ему, Саиду. Исключения бывали редки, слишком уж мало чужих кораблей заходило в эти отдаленные места. Когда на горизонте виднелась мачта, он зная, что это судно с ловцами жемчуга и что судно принадлежит ему. Он был Сахиб-эль-Сембук, Господин Кораблей… да и Господин Жемчуг тоже, так как иметь средства для лова жемчуга — это значит иметь и улов.
Были дни, когда в маленькой гавани в Джумеле рейд был заполнен судами ловцов жемчуга, многим из них не хватало места в гавани, и они бросали якорь вдали от берега. Потом, на другой день, корабли уходили в море, и гавань пустела… лишь иногда ночью темная тень бесшумно скользила по волнам, направляясь в открытое море. Это были суда рабовладельцев, и они везли черных рабов из Хабеша и Эритреи к арабским берегам, скрываясь в темноте от английских и итальянских сторожевых судов. И хотя Али Саид не любил говорить об этом, но и эти ночные тени частично принадлежали ему.
На другой день после смерти Ауссы море было пустынно, а в гавани Джумеле стоял на якоре лишь один «Эль-Кебир», который приплыл ночью. Солнце еще не поднялось над горизонтом, а нахуда хаджи Шере и сериндж уже стояли у ворот дома Али Саида, прося допустить их к Господину Жемчугу. Их принял евнух Башир.
Все скопцы к старости имеют склонность к ожирению, но ожирение Башира было необычным: казалось, что Башир растекался… что вместе с мужскими признаками он потерял и определенность своих форм. Да, так оно и было. Башир стал скопцом еще будучи десятилетним мальчиком, тогда, когда такая операция в Хабеше была большой редкостью, и после этого его тело долгое время было телом нормального человека. А потом понемногу… Но любовь Саида дала Баширу многое; он был управляющим дома, пил шербет, ел медовые лепешки, и невольники трепетали при звуках его писклявого голоса. Что еще нужно бедному скопцу? В последнее время его, как и Али Саида, охватила страсть к жемчугу.
Когда Башир ввел гостей во внутренний двор дома, Али Саид лишь слегка кивнул им головой.
И поклонились нахуда и сериндж, и приветствовали его, касаясь пальцами лба, сердца и губ. Лишь после этого Али Саид пригласил их сесть. Но разговор начался не сразу, так как нельзя было, чтобы низшие начинали его, и нельзя было, чтобы вельможа проявил свое любопытство. И лишь когда нахуда и сериндж выпили по чашечке йеменского кофе, Саид открыл рот, чтобы произнести первое слово. И можно было видеть его зубы, острые и белые, как клыки хищника.
