Шутка мертвого капитана - Марвел Питер (мир книг txt) 📗

Нырнув во тьму палатки, он немедленно споткнулся о спящего человека. Пират Джон был так глубоко погружен в объятия Морфея, что не проснулся, даже когда Кроуфорд наступил ему на руку. Ближе к выходу из палатки раздавался мерный храп капитана Ивлина, у ног которого посапывали Боб и Потрошитель. Только Уильям, чьи нервы были до предела напряжены от переживаний последних дней и, главное, от недосягаемой близости любимой девушки, моментально очнулся, услышав слабый треск разрываемой ткани.

— Сэр Фрэнсис! — воскликнул было Харт шепотом, но Кроуфорд метнул на него такой зверский взгляд, что юноша подавился словами, как Робин Бобин — восьмым куском пирога.

Молниеносно разрезав путы на ногах и руках Уильяма, Кроуфорд приложил палец к губам и осторожно подполз к пологу. Приподняв его, он дотянулся до лежащего у выхода из палатки мертвого часового и втащил его внутрь. Затем то же самое Кроуфорд проделал с ружьем караульного.

Пока Харт, затаив дыхание, пытался разбудить Ивлина и пиратов, Кроуфорд обшарил карманы солдата и вооружился еще одним кинжалом. Вместе с Уильямом они освободили товарищей и собрались было покинуть палатку, как вдруг Харт шепотом обратился к Кроуфорду:

— Сэр Фрэнсис! Дозвольте мне на минуту отлучиться…

— Что еще?

Заспанные глаза Уильяма с такой горячей мольбой смотрели на него из темноты, что Кроуфорд без труда угадал причину просьбы:

— Уж не хотите ли вы похитить прекрасную Элейну из-под носа ее жениха и папеньки?

Услышав в голосе друга насмешку, Уильям сник:

— Нет, то есть да, то есть… дозвольте мне хотя бы попрощаться с ней!.. Вы не дали мне такой возможности, когда…

— И теперь не дам, — решительно отрезал Кроуфорд. — Вы же не собираетесь подвергнуть любимую женщину многочисленным опасностям, которые поджидают нас, если мы выберемся отсюда?

— Не говоря уже о том, какой опасности подверглись бы мы сами, будь с нами мадемуазель Элейна: ее папаша пустил бы по нашему следу всех собак! — вдруг раздался из дальнего угла чей-то шепот. — Это не по-товарищески — ставить в подобное положение своих друзей!

— Уж вам-то, сударь, никак не пристало болтать о товариществе, — сердито проворчал Кроуфорд, заметив в темноте еще одну торчащую голову. В суматохе последних дней он решительно забыл о существовании Амбулена. Тот почему-то лежал вповалку с остальными в дальнем углу, был так же крепко связан и, несомненно, проснулся от шума. Следовало бы, впрочем, предположить, что француз не спал по причине нечистой совести, но сам Робер ни за что не согласился бы с таким утверждением.

Амбулен попытался что-то сказать, но Уильям поспешил приложить палец к губам и принялся энергично освобождать его от пут.

— Стойте, Харт! — решительным шепотом прорычал Кроуфорд. — Оставьте господина доктора! Его французская физиономия будит во мне слишком большие подозрения…

— Но, Кроуфорд…

— Молчать! Решения здесь принимаю я!..

Он не договорил. В дыру просунулась голова старого нгомбо.

— Белые люди идти сюда, масса! — с тревогой зашептал он.

— Проклятье! Скорее уходим! — выпихивая из шатра одного за другим пиратов и капитана Ивлина, отозвался Кроуфорд. — Черт с вами и с вашим французом, Уильям, хватайте его за шиворот и быстрее за мной! Живее! Живее!

Выбравшись наружу, они услышали шум, доносившийся от центрального костра. Солдаты, вероятно, что-то заметили. Пираты, Ивлин и несколько негров как можно скорее ринулись в заросли, Уильям и перемазанный кровью часовых колдун последовали за ними. Кроуфорд шел в арьергарде, вооруженный сразу четырьмя пистолетами, и прикладом одного из них подгонял впереди себя не до конца развязанного Амбулена, шепотом ругающегося по-французски [21].

В ту же секунду от костра на краю лагеря отделилась странная тень человека с пучком перьев на голове и чем-то вроде толстой веревки, обмотанной вокруг шеи. Обернувшись в сторону индейца, Амбулен освобожденной от веревок рукой начертил в воздухе тайный знак и, получив от Кроуфорда крепкий пинок в спину, отлетел в темноту густых зарослей.

Кроуфорд с ненавистью глянул на удаляющегося вглубь лагеря караиба, подавил в себе желание выстрелить в него из пистолета и вслед за Амбуленом нырнул в лес.

Глава 10

Королева Луна

— Мне кажется, я раскусил ее, — сказал полковник Уолтер Рэли, нетвердо облокотившись на заляпанный вином и жиром стол и глядя в глаза Уильяму Шекспиру. — Она не человек.

— Да? А кто же? Суккуб? — Уильям с сожалением оглядывал атласный, шитый жемчугом дуплет Уолтера, безнадежно погубленный неряшливостью своего хозяина да дешевым хересом, и аккуратно отложил карты, в которые Рэли все равно уже подглядел.

— Нет, Вилли. Она эльфийская ведьма.

Уильям был одним из любимых драматургов Елизаветы, и его театр «Глобус» всегда был полон. Уильям многое знал, о еще большем умел вовремя забыть. Поэтому он внимательно посмотрел на друга и кивнул пышногрудой красотке, что несла эль к соседнему столу:

— Эй, крошка, не напоишь ли ты нас из своих бочонков?

Девушка, плюхнув тяжелые кружки на доски, рассмеялась и поправила корсаж, который и без того мало что скрывал.

— Отвяжись, дурак, — сказала она и шаловливо хлопнула драматурга по щеке. Тот попытался ущипнуть ее за грудь, но девица ловко вывернулась и еще пуще развеселилась.

— Нет, Вилли, она ведьма. Вспомни, что у ее матери было по шести пальцев на руках, а сама наша Цинтия пуще всего на свете боится потерять девственность! Это я тебе говорю, я, который мог сто раз трахнуть Ее Величество, но отчего-то до сих пор этого не сделал. А ее чертовы танцы? Если бы ты видел, старина, как она порхает по залу, когда заманивает меня к себе в спальню…

— Ты пьян, Уолтер. Может быть, тебе стоит заткнуться?

— Что, Вилли, боишься Мавра? Не списал ли ты своего Отелло с натуры?

— Уолсингем и его шпионы здесь ни при чем, Рэли. Просто ты зол на то, что…

— Старина, я зол на то, что с тех пор, как я подстелил под ноги этой венценосной шлюхе свой плащ, я сам превратился в подстилку. Черт возьми, приятно видеть Лондон из королевской спальни. Но неприятно осознавать, что с этого балкона спектакль жизни смотрит еще с десяток ослов.

— Так ты ревнуешь?

— Чушь и ересь! Я в бешенстве оттого, что кобыла ездит на жеребце, как хочет. Знаешь что! Давай ей отомстим. Давай сочиним какую-нибудь гадость. — Уолтер прищелкнул пальцами и небрежно смахнул со стола свои карты Таро, которые вопреки правилам были превращены в игральные. — Сочиним гадость, чтобы ей и мне было понятно, а всем остальным нет!

— Я не хочу в Тауэр, — грустно сказал Шекспир и допил свой эль.

— Сюжет прост. Однажды ночью — черт возьми, ведь я впервые увидел ее голой 15 августа, — однажды летней ночью, назло Оберону, королева эльфов Титания решила развлечься…

Однажды летней ночью королева решилась развлечься. Слишком долго эти синие глаза жадно раздевали ее на балах и приемах. Слишком долго она ждала неоспоримых доказательств его страсти. Его сонеты, его сильные руки, его взгляды, которыми он провожал ее и очередного любовника до тех дверей, куда вход ему был заказан.

И вот однажды, в ночь на Успение, она танцевала с ним в полном одиночестве, увлекая его к тем дверям. За ними была пустота. Внутренние покои были пусты — не было ни фрейлин, ни… Никого не было. Не выпуская его руки из своей, она сняла с шеи серебряную цепочку, на которой висел ключ, и вставила его в замочную скважину. Ключ повернулся, а он мягко прикрыл за собой дверь.

В королевской спальне царил зеленый полумрак. Казалось, он утонул и теперь, увлеченный морской девой, медленно опускается на дно, чтобы никогда больше не увидеть солнца, не насытить легкие свежим морским ветром. Он раздевал ее медленно, больше доверяя опыту пальцев, развязавших не один корсет и расстегнувших тысячи крючков.