Шесть серых гусей - Кулонж Анри (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
— Никакого отношения… — повторила она, нахмурившись. — Но это же не значит, что ты бросишь меня? Что ты не будешь обо мне заботиться?
— Но я же только что говорил вам совсем о другом! — воскликнул он. — Мы не должны давать основания подозревать нас и допускать, чтобы нас видели вместе.
Она сжалась, усматривая в каждом его слове угрозу для будущего.
— Когда ты приедешь проведать меня в Баньоли, у меня будет право побыть с тобой наедине хотя бы минуточку?
— Я думал об этом и договорился с майором Хартманном, что на это время эвакуируют всех раненых, врачей и медсестер, — ответил Ларри.
Она расплакалась.
— Почему ты такой злой… — прошептала она. — Ты же знаешь, что ради того, чтобы убежать от отца, я готова была уехать с первым встречным офицером…
— Премного благодарен, — прервал ее Ларри.
Она зажала себе рот рукой, словно проштрафившаяся школьница.
— Прости, я хотела сказать: первым офицером, которого я встречу, — уточнила она. — Я только не предполагала, что влюблюсь в него по-настоящему…
— Не говорите ерунды! Не прошло и суток, как мы познакомились!
— Но мы ведь собирались отправиться ко мне в спальню, когда отец свалился нам на голову, ревя, как буйно помешанный, и я доказала бы тебе, как сильно люблю…
Она повернулась к грудам странных предметов, заполнявших гараж.
— Я хотела тебя попросить, чтобы мы начали с того, на чем остановились, когда он появился. Теперь нам никто не помешает.
— Во всяком случае, это будет не он, — ответил Ларри.
Она пожала плечами и быстро скинула плащ. Вид натянутой на груди несвежей блузки из саржи отозвался в нем чувством, похожим на боль.
— Нет! — воскликнул он. — Не начинайте опять раздеваться, Домитилла, вспомните, к чему это нас привело… Я сяду на фуникулер немедленно после того, как дам вам все необходимые инструкции. Если синьор Креспи спросит вас, где вы были днем, можете сказать ему, что ходили сюда посмотреть, не заходил ли в гараж отец.
— Вместо того чтобы с порога заявлять о том, что вы хотите сразу уйти, взгляните лучше на мамины фотографии, — сказала она, потянув его за руку. — Мама была гораздо красивее меня.
— Меня бы это удивило, — прошептал Ларри.
Слова вырвались невольно. Она услышала и послала ему обольстительную улыбку. Позже он спрашивал себя, не в этот ли момент все рухнуло. Вместо того чтобы, следуя логике, выйти на улицу и направиться к фуникулеру, он двинулся следом за девушкой в глубь гаража. В мутном свете, пробивавшемся сквозь пыльные стекла, ее фигура грациозно скользила между грудами мотков веревок, ледорубов, упряжи, снегоступов и прогулочных лыж. Там был даже волчий капкан, чьи челюсти слабо поблескивали в полумраке. Пол усмотрел бы в них явную метафору, и Ларри не смог сдержать улыбку. Не заметив, какое впечатление произвел на спутника этот агрегат, Домитилла подвела его к стене, на которой были прикреплены кнопками несколько пожелтевших фотографий. Там висели также меховые коврики и одеяла, которые, как ему показалось, кишели блохами.
Она указала на фото:
— Вот это — Петаччи, подруга дуче. У отца целая коробка с ее фотографиями, вырезанными из журналов, и мне иногда кажется, что он стал фашистом из-за нее. Как-то раз он рассказывал мне, что она ему улыбнулась, и я подозреваю, что это был самый счастливый день в его жизни. С тех пор он не называл ее иначе, как Кларетта, словно они были близки!
— Ваша мать знала об этом?
— Да, он не стеснялся рассматривать фотографии прямо при ней. Она находила это смешным и отвечала ему тем же.
Вот мама с Итало Бальбо, летчиком. Она красивее Петаччи, ведь так?
Он нагнулся и едва смог скрыть разочарование. У матери Домитиллы была высокая прическа, которая ей совсем не шла.
— Родители говорили мне, что они часто встречались со знаменитыми людьми, приезжавшими в Неаполь, — продолжала девушка. — По-моему, в их рассказах не было и половины правды. Но из-за дружбы с Нобиле папа тогда считал себя спортсменом. У него была «ланча» с откидным верхом, он обедал с одним из чемпионов мира по боксу, кажется, с Примо Карнерой, и любил покрасоваться, разъезжая на автомобиле по виа Караччиоло.
Она произнесла слово «спортсмен» с неодобрительной и одновременно сладострастной гримасой, словно это было единственное известное ей английское слово, которое безотчетно ее завораживало. Он вспомнил на минуту о девушках из теннисного клуба, гулявших под ручку с подобными надменными типами с напомаженными волосами и в белых брюках.
— А с каким спортсменом ваша мать запечатлена здесь? — спросил он, показывая на другую фотографию.
Он тотчас же устыдился своего издевательского тона, но она, казалось, ничего не заметила.
— Это она с Нобиле. Их сфотографировали в тридцать шестом, перед его отъездом в Россию. Это тогда отец выкупил у него весь этот хлам, чтобы создать музей. Видите красную палатку?
— По правде сказать, она скорее серая… — усмехнулся Ларри.
— Под слоем пыли она красная! Это знаменитая палатка, в которой выжившие в катастрофе «Италии» в двадцать восьмом году долгие недели ждали помощи. Целая эпопея, которая сильно повлияла на отца.
— Он мне рассказывал… Кажется, он был ярым националистом?
— О-ля-ля! — воскликнула она. — Когда началась война в Эфиопии, он даже собирался вернуться в армию. Посмотри, это он в тот день, когда толпа праздновала взятие Аддис-Абебы армией Бадольо.
Ларри кивнул. Его больше интересовала другая, хотя и не такая четкая фотография. За спиной очень модной пары, которую составляли синьора Сальваро и полярный исследователь, виднелось нечто, его заинтриговавшее. Он присмотрелся.
— Вот что мне показалось странным! — воскликнул он. — Они стоят перед теми же воротами, что на вчерашней фотографии. Воротами, перед которыми стоял грузовик с картинами.
Он повернулся к Домитилле.
— Занятно все же, что эта фотография сделана в том же самом месте семь лет назад! А вы мне говорили, что не знаете, где это, и мне пришлось догадываться самому!
Она ничуть не смутилась и смотрела на него чистым невинным взором.
— Так где это, скажи, если знаешь?
— В аббатстве Монтекассино. И не притворяйтесь, что удивлены.
Она пожала плечами:
— Представь себе, я никогда там не была, но отец иногда ездил туда, еще до войны. Он еще по коллежу был знаком с одним из монахов-бенедиктинцев.
«Может быть, этим, — подумал Ларри, — и объясняется знакомство Амброджио с информатором, вхожим в монастырь».
Он повернулся к Домитилле:
— Вы знаете, как зовут монаха?
Она покачала головой.
— Постарайтесь вспомнить, это важно…
— Если я и знала, то забыла, — ответила она равнодушно — Помню только, что он умер в самом начале войны и что отец сожалел, что не смог поехать на его похороны, потому что к тому времени уже продал машину.
— Он тоже… — вздохнул Ларри. — А раньше он часто бывал в Монтекассино?
— Он не поднимался туда с самой смерти матери в тридцать девятом.
— Кстати, об этом… Ваши родители ладили между собой?
— Я никогда не видела, чтобы они целовались, если это то, что вас интересует.
— На фотографии ваша мать и Нобиле выглядят…
Она усмехнулась:
— Не придумывай… Фотографировал скорее всего отец. Он предоставлял ей не больше свободы, чем мне! Заметь, ему стало гораздо труднее жить одному с дочерью на руках, чем это было бы, если бы мама не умерла.
— Вы так и не простили ему этой аварии…
— Я постоянно напоминала ему, как мне не хватает мамы, — ответила она глухим голосом. — Может быть, отцу было со мной трудно. Но у меня были причины, поверь!
— Послушайте, то, что я узнал вчера, меня потрясло. Это настолько отвратительно, что я предпочитаю не думать об этом. Успокаиваю себя тем, что там, где он сейчас, ему и место.
Домитилла, казалось, почувствовала неловкость.
— Наверное, я немного преувеличила, — призналась она тихо. — Всему виной наши отношения после гибели мамы, особенно последние годы, когда он опускался все ниже и ниже. Он запер меня, хотел сохранить только для себя одного, силой победить отторжение, которое чувствовал во мне. Но от этого до…
