Страж западни (Повесть) - Королев Анатолий Васильевич (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Кукушонок снова орет в темнице.
Славка отчаянно носится над турецкой вишней.
Жаба испуганно бурчит в пустой дождевой бочке.
Фитька кружит над крышей.
Старый бык, почуя огонь и дым, обрывает сыромятную привязь и, выбежав из стойла, распахивает каменным лбом воротца хлева. Створки опрокидывают прислонившегося рядового Зыкова. Ефрейтор Аврин бьет кулачищем в спину оцепеневшего пулеметчика: «Огонь!»
Соловьев, Фельдман, Чертков и последним Круминь по очереди спускаются по вбитым в бревна скобам колодца. Рядовой Жуков, целясь и отмахиваясь от садовой славки, стреляет по столпившимся у колодца подпольщикам и не попадает.
Штабс-капитан, выбегая на крыльцо, орет:
— Пятенко! — и отчаянно палит вверх.
И тут оживает «льюис», извергает на дом смертоносный ливень. Под градом свинца лопаются стекла. Смерть вслепую шарит в горящей комнате, пытается зачеркнуть все живое взмахами свинцового грифеля. А жизнь не сдается: бьется языками пылающего керосина, трубит петушиным горлом, грозит змеиным шипом в чертополохе, накатывает свежим ветром, колет лучом полуночной звезды…
— Товарищи, — Круминь в эту минуту страшен, — здесь выход на монастырский двор. Всем уходить. Я прикрою.
— Нет, комиссар. Лезь! — командует Чертков. — Я после.
Но Круминь непреклонен:
— А ну, лезь! Кому говорят…
Лиловый на карачках ползет сквозь пыльные заросли чертополоха и, пораженный укусом змеи, выскакивает прямо на выстрел.
Круминь захлопывает над собой деревянную крышку колодца и начинает спускаться по скобам вниз, туда, куда звонкими шлепками падают капли. Внизу, у самой воды, кромешная темнота разрежается слабым свечением. Чьи-то руки ловят комиссара и увлекают за собой в боковой ход. Это Соловьев. Внезапное появление коня Караула наполнило его сердце страшным предчувствием. Он сдергивает с крючка фонарь (это его тусклый свет рассеивал темноту) и, согнувшись, хочет бежать вглубь. Потайной монастырский лаз облицован сырым камнем, и каждый шаг отдается гулким эхом заброшенной преисподней. Но Круминь, догнав Соловьева, хватает его за плечо:
— Стой! Посвети сюда…
Он достает из кармана медную гильзу от винтовки образца 1891 года, вытягивает из нее скрученную пыжом бумажку, разворачивает и читает приказ, написанный красным топографическим карандашом, кривыми условными буквами.
Шифровка гласила: «Раннее утро усекновения Иоанна Предтечи. Прикрыть переправу полка огнем бр-да с моста».
— Бр-д — означает бронепоезд «Князь Михаил». Иоанна Предтечи — означало день штурма, то есть 29 августа, — завтрашнее утро.
— Ваше благородие, — раздалось над ухом. Алексей Петрович оторвал руки от лица. Перед ним стоял верный Пятенко и протягивал офицерскую фляжку в брезентовом чехле.
— Глотните.
— Пошел вон… — Штабс-капитан оттолкнул фляжку.
Он сидел на грязной подножке легкой коляски.
Дом посреди ночи пылал огромным алым клубком: большевики исчезли, словно провалились сквозь землю.
При осмотре местности в бурьяне был обнаружен труп агента. Кроме него, потерь не было, если не считать легкого ранения одного из нижних чинов шальной пулей. Кобыла, запряженная в коляску, вновь заржала, испуганно косясь на близкое пламя. Заржала, как тот дурной конь, который сунул свою морду в окно в самый неподходящий момент и исчез… Алексей Петрович что есть силы хлопнул кобылу по холке. Это ржание показалось ему похожим на странный смех, смех Немезиды.
Стоя передними ногами в зеркальной воде, на речном плесе, Караул жадно пьет прохладную, пахнущую водорослями, осокой и рыбой влагу. Конь тяжело дышит и ежится — по груди стекает теплая струйка крови в том месте, где чиркнула по коже льюисовская пуля. В небе над ночной степью вспыхивают и стремительно гаснут падающие болиды. Конь тревожно поднимает от воды молочную голову. В дни августа Земля пересекает в космосе метеорный поток Драконид: вновь и вновь прорезаются в необъятном пространстве короткие дымные струйки вселенского дождя. По степи стороной идет ночная гроза. Конь слышит ее далекий рокот. С лошадиной морды сбегает вода.
Внезапно из темноты вылетает белая птица и, покружив, опускается на привычное седло с крутой лукой. Дальняя гроза слышится все глуше и мягче. Медленно закрываются небесные скрижали, и в свежей тишине слышится только один неясный звук — это шевелится, запутавшись в конской гриве, бабочка.
А на небосводе дивно и грозно сияет Сириус — пролетарская звезда.
…Ровно в пять часов утра взвилась над лесом красная ракета, лопнула в рассветном небе, и кавалерийская дивизия Коминтерна двинулась на штурм. Кони шли ровным аллюром, грудь в грудь, революционная дивизия спускалась к реке тремя прямоугольными группами с двумя пулеметными эскадронами на флангах; отдельная пехотная рота наступала вдоль взорванных путей к железнодорожному мосту через Донец. Белый городок на правом берегу был еще окутан ночной дымкой, казалось, что он спал, но не успела еще истлеть в небе алая звездочка, как из-за портовых пакгаузов, с парохода «Николаев», стоявшего на якоре посреди неширокого Донца, и с моста взлетели в небо три ответные ракеты, донеслись тревожные трели боевой трубы, и с противоположного берега ударила батарея; рявкнула легкая пушка с палубы парохода: белые были готовы к атаке и встретили конницу дружной шрапнелью по центру дивизии. Строй всадников нарушился, а пехота залегла, наткнувшись на кинжальный огонь трех пулеметов в окопчиках у моста. Атака красной дивизии наткнулась на серьезное сопротивление… Предупреждение контрразведки о возможном в ближайшее время штурме все же сыграло свою роль: белых не удалось застать врасплох.
Тем временем на мост выкатился с тяжким пыханьем короткий тускло-серый бронепоезд «Князь Михаил» из четырех броневых вагонов и… кавкомиссар, затаив дыханье, смотрел в бинокль, как грузно вращаются тяжелые жерла, отыскивая цель: неужели и здесь неудача?.. Утробно рявкнули сразу два орудия, и слева и справа парохода посередине Донца выросли водяные столбы: бронепоезд бил по белым! От неожиданности замолчала вражеская батарея у причалов, шарахнулся от легкой пушечки на палубе «Николаева» орудийный расчет. Комдив Шевчук только молча сопнул носом: комиссарова затея удалась — бронепоезд был в руках подпольщиков, на его глазах выступили слезы. «Так их, гадов!» Бронепоезд, фыркая огненным поддувалом, докатился до края железнодорожного моста, до тупика, каким кончался его рельсовый путь, и подавил с тыла прямым огнем оторопевший пулеметный расчет противника в окопчиках.
И все же комдив дал команду прекратить форсирование Донца. Даже с захваченным бронепоездом переправа могла обескровить дивизию. Нужна была артиллерия, поддержка пехоты.
Слева от Шевчука на Энск наступал красный полк имени товарища Бебеля. Он должен был подойти к городу около полудня.
Чтобы поторопить пехоту, комдив послал навстречу полку пару связных. Он даже отдал им своего любимого лихого коня, а сам пересел на низкорослую чубарую кобылку… Неудача терзала его сердце.
Канонада стихла. Замолкли пушки бронепоезда, перестали бить и белогвардейские батареи с противоположного берега. Медленно заворочались вокруг своей оси тяжелые башни, закачались пушечные стволы, выискивая новые цели. Вязко закрутились от рук наводчиков артиллерийских расчетов пушечные шестеренки в топкой смазке. В биноклях и броневых щелях появились очертания новых мишеней. Прозрачные кресты делений на цейсовских окулярах накрыли розовый город, стальной мост, сонную реку, толчею сражения и голубиные сизые тучи невидимой птичьей сетью баллистики, и сейчас вся эта убийственная артгеометрия подрагивала и сверкала на солнце, словно в ее силках шевелилась незримая исполинская добыча.
Крестообразная тень аэроплана-разведчика рыскала по земле как распятие в поисках жертвы. Бронепоезд покатил обратно на середину моста, шестидюймовые жерла нацелились на огневые позиции врага и дали первый залп… Недолет… взрывы зарылись в воде. Вторым залпом разнесло пивной павильон, где находился узел связи артиллерийских дивизионов. Часть батареи была хорошо видна с моста: побежали врассыпную от орудий артиллеристы, замахали пистолетами офицеры, огонь смолк, и пушки стали откатывать еще дальше в глубь порта, за приземистые пакгаузы.
