Похороны викинга - Рен Персиваль (книги полностью бесплатно TXT) 📗

– Да, – ответил Гунтайо, – но я не советовал бы тебе ждать так долго. Шварц хочет знать заблаговременно, чтобы на каждую свинью назначить мясника.

– А Лежон? – спросил я. Раз он начал употреблять имена вместо фантастических титулов, то и я мог это делать. – Что, если его кто-нибудь предупредит?

– Кто станет его предупреждать, – удивился Гунтайо, – кому охота ради этого бешеного пса рисковать быть распятым или проснуться с перерезанной глоткой? Кому придет в голову его предупреждать? Разве его смерть не была бы радостью для всех остальных?

– Могла бы и не быть, – ответил я, – например, в случае, если потом всем нам придется дохнуть в пустыне.

Гунтайо согласился и продолжал грызть свои ногти.

Да, таково было положение вещей. Он, по-видимому, боялся участвовать в успешном мятеже не менее чем в безуспешном.

– Что сделает Лежон, если я пойду и предупрежу его? – спросил я.

– Посадит тебя на два месяца в карцер и примет меры, чтобы ты оттуда не вышел, – ответил Гунтайо, – да и товарищи тебя не поблагодарят.

Нет, решил я. Любезный Гунтайо не хочет, чтобы я предупреждал Лежона. Он, очевидно, предпочитает сделать это сам.

– А откуда они узнают, что это я донес? – спросил я.

– Я им скажу, – ответил он. – Конечно, кроме тебя, некому… И, конечно, заодно они расправятся и с твоим братом.

Так, значит, Гунтайо мог донести Лежону и потом свалить это на нас с Майклом. Убить и меня, и Майкла и заполучить наш хваленый сапфир.

– А что сделал бы ты на моем месте? – спросил я.

– Присоединился бы к мясникам, – быстро ответил он. – Ты со своим братом должен идти за Шварцем. Лучше быть во вражде с Лежоном, чем с половиной казармы, во главе которой будет стоять Шварц. Лежон едва ли зарежет тебя в кровати, а Шварц сделает это наверняка… Наверняка сделает, если ты к нему не присоединишься.

По-видимому, Гунтайо был совершенно нерешительно настроен, и по мере того, как ему в голову приходили разные мысли, он говорил совершенно различные вещи. Сейчас он советовал мне и Майклу соединиться с мятежниками. Только что он считал, что лучше этого не делать… По-видимому, мне следовало сказать ему правду. Таким людям, как Гунтайо, труднее справиться с правдивым заявлением, чем с самой хитрой ложью.

– Я переговорю об этом с братом, – сказал я, – и сегодня ночью мы решим, что нам делать. Скорее всего мы предупредим Лежона. Так и скажи Шварцу. Я дам ему окончательный ответ завтра, и пусть он делает, что хочет.

– Ты не донесешь Лежону, не предупредив Шварца, что собираешься доносить? – спросил Гунтайо.

Я заметил, что его глаза загорелись, когда я сказал ему о том, что собираюсь доносить Лежону. По-видимому, его это устраивало.

– Нет, не беспокойся, – заверил я его. – При том условии, конечно, что никакого мятежа сегодня ночью не будет.

– Нет, – сказал Гунтайо, – они еще не готовы, им не хватает нескольких человек. Шварц хотел бы объединить всех… Или, во всяком случае, знать, кого им нужно будет убить… Кроме того, он ждет полнолуния.

– Ладно, – сказал я. – Сегодня ночью мы все решим, а пока что убирайся, друг Гунтайо. Мне нужно подумать, и я не настолько тебя люблю, чтобы мне приятно было думать в твоем обществе.

Нужно было найти Майкла и решить, что предпринимать. Майкл был в карауле, поэтому пришлось подождать. Тем временем я мог разыскать Сент-Андре, Мари, Глока и еще двух-трех порядочных людей, достаточно умных и с твердой волей. Людей, которые едва ли были бы способны из-за слепой ненависти к Лежон поднять мятеж, суливший им неизбежную гибель.

Сент-Андре я нашел в казарме, он лежал на своей койке. Я подошел к нему и спросил:

– Любите ли вы свинину, друг мой?

– Я предпочитаю быть свиньей, чем мясником, – ответил он. По-видимому, с ним уже говорили.

– Подойдите ко мне на дворе, – сказал я и вышел.

Несколько минут спустя мы встретились на дворе, и он рассказал, что Шварц сегодня предложил ему выбрать, хочет ли он быть свиньей или мясником. Он предложил ему подумать пару дней и дать ответ и предупредил, что все, кто не с ним, те против него, а тем, кто против него, он пощады не даст.

– Что же вы будете делать, Сент-Андре? – спросил я.

– То же, что вы и ваш брат, – мгновенно ответил он и рассказал, что много думал о заговоре и пришел к тому заключению, что будет действовать заодно со мной и Майклом. – Видите ли, друг мой, – закончил он, – трудно, конечно, быть на стороне этих несчастных безумцев, особенно тому, кто когда-то был офицером и джентльменом. Кроме того, несомненно, что эти бедняги в случае удачи попадут в совершенно безвыходное положение.

Я с ним согласился.

– Здесь мы живем в аду, но все-таки живем, и когда-нибудь мы отсюда выберемся, – продолжал он, – а в пустыне мы жить не будем… И потом я не хотел бы вместе с ними пойти на службу к марокканскому султану. Я француз. Сент-Андре мое настоящее имя, и я нахожусь здесь не по своей вине… Мой брат служит лейтенантом в сенегальском батальоне… Но вы и ваш брат не французы. Если вы попадете в Марокко, то сможете выдвинуться так же, как когда-то выдвинулся ваш соотечественник, каид Маклин… Впрочем, вы едва ли дойдете отсюда пешком до Марокко. Вас загонят насмерть…

– Мы не французы и не были офицерами, Сент-Андре, – ответил я, – но мы не можем состоять в шайке убийц.

– Я знал, что вы к ним не пойдете, – сказал Сент-Андре, схватив меня за руку, – поэтому-то я и решил делать то, что будете делать вы.

– Я переговорю с братом, когда он вернется с поста, и мы сообщим вам, что мы решили предпринять, – сказал я, – во всяком случае, мы не будем на стороне мясников. А тем временем постарайтесь поговорить с Мари, он хороший парень. Попробуйте заодно Глока, Доброва, Мариньи, Бланка и Кордье. Они, пожалуй, наименее сумасшедшие из всех жильцов этого сумасшедшего дома.

– Да, – согласился Сент-Андре, – может быть, нам удастся образовать собственную партию и спасти положение. – И ушел.

Я ожидал Майкла, сидя на арабской кровати, сделанной из плетеной веревки, натянутой сеткой на деревянной раме. Эта кровать стояла во дворе у стены караульного помещения. Было темно и душно, а до меня смутно доносились стоны и дикий хохот из карцеров, в которых окончательно сходили с ума жертвы Лежона. Наконец Майкл сменился и пришел ко мне.

Я рассказал ему о моем разговоре с Гунтайо и высказал мои взгляды на создавшееся положение, а также взгляды Сент-Андре. Майкл слушал молча.

– Так – сказал он, когда я закончил. – Шварц и его банда сумасшедших собираются убить Лежона и всех, кто будет его защищать. Гунтайо, по-видимому, обо всем донес капралу Болдини. Болдини согласился бы присоединиться к мятежникам в случае, если мятеж будет успешным, но отнюдь не в том случае, если он будет подавлен. Кроме того, мне кажется, что Болдини, Гунтайо, Колонна, Готто и Болидар сговорились добыть наш знаменитый сапфир. Если мы присоединимся к мятежникам, то Болдини и компания тоже присоединятся с тем, чтобы потом нас ограбить и дезертировать в Марокко. Если мы откажемся бунтовать, то Болдини, вероятно, заставит Гунтайо убить нас ночью в казарме якобы под предлогом нашей измены мятежу и заодно стащить пресловутую драгоценность, хранящуюся в моем поясе… А может быть, если это не удастся, то Болдини заставит нас подавлять мятеж в надежде, что в свалке меня убьют и он сможет ограбить мой труп. Впрочем, надежды тут ни при чем, он сможет подстроить убийство.

– С другой стороны, – сказал я, – может, Болдини ничего не знает о заговоре, а Гунтайо до сих пор не решил, помогать ли мятежу или предупредить своего старого приятеля Болдини.

– Правильно, – согласился Майкл, – имея дело с такими стопроцентными и чистокровными вралями, как Гунтайо, трудно представить себе истинное положение вещей. Мы ничего не можем знать и можем только предполагать… Следует, однако, помнить, что эта скотина пробовала уговорить тебя присоединиться к Шварцу. По-видимому, это с какой-то стороны его устраивает.