Как выжить в Пасти Быка. Тайны телешоу «Последний герой» - Любименко Иван (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Я уважаю Одинцова как хорошего, сильного, умного противника, хотя друзьями нас не назовешь. Чем больше времени мы проводили вместе, тем чаще я видел, как он поддерживает людей, как естественно ведет себя в самых разных ситуациях. Он никогда не брал на себя функции утешителя или психотерапевта на общественных началах. Здесь подобрались люди достаточно сильные морально и честолюбивые, чтобы не нуждаться в этом. Но когда мы загибались от холода на жердочках и по капельке собирали силы, чтобы удержаться на них, Серега продолжал шутить. У него это получалось запросто, естественно, и не только во время того памятного испытания. Сакин однажды так сказал о нем: «Мое мнение о Сереге сформировалось в первую ночь на острове. У нас не было ни огня, ни дома, ни пищи, и мы чувствовали себя мокрыми крысами. А Серега взял гитару в руки и начал орать песню про поручика».
Но ключевым стал для меня тот вечер у костра, когда Инна вернулась из ресторана, и состоялся такой важный для всех разговор. Непривычно было услышать из уст Сергея корявые, но теплые и нежные слова. Он признался тогда, что многое за последние дни переосмыслил, понял очень важные для себя вещи, и не поверить ему было нельзя. Такое невозможно сыграть.
Интересно, выполнит Серега свое обещание Инке, «добить» по приезде в Курск испанский язык, который он начал учить здесь под ее руководством. Инка не уставала цикать и лупить Одинцова по могучей спине, когда тот вместо «класть» неизменно говорил «ложить». Когда Инка совсем выбилась из сил, все племя продолжило борьбу за правильную речь Одинцова. Серега не обижался на суровость и занудливость «учителей», а никто из нас никогда не хихикал над его речевыми ошибками.
Наше заочное знакомство состоялось гораздо раньше объединения племен.
Узнав от Терещенко, что Одинцов специально проиграл конкурс, чтобы избавиться от опасного конкурента, я был просто шокирован. Черных красок добавил в его портрет и конкурс, где мы соперничали в качестве копьеметателей. Мне показалось, во-первых, что Серега заступил ногой за черту, от которой надо было метать копье, а во-вторых, что он радуется не только выигрышу, но и тому, что победил именно меня. То, что это естественная реакция проигравшего, я понял позже, когда начал выигрывать конкурс за конкурсом. Могу представить, как оценивал Одинцов мое поведение после очередного триумфа. Наверняка тоже подозревал меня во всех грехах и считал, что я радуюсь победе над ним.
И все же постепенно наши отношения менялись. И во многом благодаря мудрой Инне. Не хитрой или умной, а именно мудрой. Она помогла ему увидеть во мне не только опасного соперника, но и человека, достойного победы. По самым разным, малоприметным деталям, обрывкам разговоров, наблюдая за ним, я почувствовал его напряжение перед конкурсом с веревками, когда нас было шестеро. Не сумей я выиграть защитный тотем, он оказался бы перед очевидным выбором — голосовать против меня или Тэн.
Такая же дилемма стояла перед другими членами клана, но его мнение было решающим, это знали все. К тому времени мы провели вместе уже достаточно много времени, я перестал быть для него абстрактным соперником. Как игрок, он должен меня убрать. Как человек, понимал, что много потеряет от такого решения в глазах своих однопартийцев, и прежде всего в собственных глазах. Я не знаю, какое бы Серега принял решение, не выиграй я забег в «лабиринте» и не избавь его таким образом от необходимости выбора. Но я догадывался, чувствовал его терзания, и для меня это много значит.
Одинцов, немного поев, откладывает ложку, говорит, что больше не хочет. Я начинаю думать, что мое общество ему не очень приятно, но тут он неожиданно произносит: «Знаешь, Вань, я на твоем месте поступил бы так же и выбрал бы в соперники тебя…»
Костер горит очень ярко. Благо, что дров теперь хватает. Серега собирается сжечь все ненужное, а я предлагаю оставить после нас лагерь в идеальной чистоте. Он не понимает смысла задумки. Я и сам поначалу не могу сформулировать зачем. «Понимаешь, — говорю я, — хочется оставить после себя чистоту и атмосферу нашего лагеря, весь наш быт. Щепотку соли, ложки, миски, спальники сложим в сундук, чтобы они не промокли. Короче, оставим все, что необходимо, таким же, как мы, если они попадут на остров!»
Такое объяснение устраивает Одинцова. Задуманный мной оазис в тропиках напоминает ему таежные заимки. Там всегда можно найти небольшой запас еды, спичек, соли.
Немного посидев у огня, собираемся спать. Серега зажигает свечи, чтобы перед сном почитать полюбившуюся ему здесь Большую советскую энциклопедию. Я еще долго сижу у костра: ем тростник, жарю кокосы, пытаюсь осмыслить происходящее. Вдруг Серега спрашивает:
— Ты сегодня спать-то, вообще, будешь?
— Не знаю. Если получится. Пока не могу. А ты?
— Я, наверное, тоже не смогу заснуть. Чего-то мысли разбегались.
Серега выбирается из хижины, долго рассказывает о своем военном прошлом. Одинцов прошел две чеченские кампании, но хвастать этим не любит. Он вообще не любит вспоминать о войне: «Если рассказываю, то только другу, а не в компании». Несмотря на ужас ситуаций, в которых он побывал, рассказывает Серега о них, как всегда, с юмором и только если ему что-то напомнит об армейской службе. А еще он разъясняет мне психологию преступника и вообще человека с оружием. Заметно, что в психологии мой собеседник разбирается неплохо.
Как-то он взялся научить меня метать ножи и лопаты. Учеником я оказался средним, а у него это лихо получается. Потом мы продолжили занятия по военному делу. Когда имитировали нападение человека с ножом, он так увлекся приемами самообороны, что едва не пропорол мне живот. Серега испугался больше, чем я. Сразу же выкинув нож, словно тот жег ему руки, он с перепуганными глазами бросился рассматривать мой живот: «Ой, блин! Извини, Вань. Не больно, нет?» Мне тоже было не по себе, но не настолько, чтобы понять жуткий страх Одинцова за мою жизнь.
Уже полночь, а мы обсуждаем, как бы каждый из нас потратил три миллиона. Тема щекотливая, не случайно мы всегда ее обходили, старались даже не думать об этих огромных деньжищах. Теперь, когда от нас ничего не зависит, можно и пофантазировать. Серега намерен заняться собственным бизнесом: перегонять машины из Европы. Мне бы хотелось начать жить самостоятельно, прежде всего купить квартиру. Единственно, в чем наши намерения совпадают, — ресторан для последней пятерки. Кто бы ни выиграл, он поведет последнюю пятерку Тибуронес в хороший ресторан.
Уже за полночь наконец ложимся спать. Серега ворочается, словно его что-то гнетет. Лезть к нему в душу не хочу. Он не любит телячьи нежности и игры в доброго врача и больного. Делаю вид, что сплю, а вскоре и вид делать не надо.
Для меня это одна из самых спокойных и лучших ночей на острове. По всему телу растекается чувство гордости за проделанный путь. Что было в моих силах, я сделал, на результаты голосования не повлиять, ничто от меня больше не зависит, остается только ждать.
Я добрался до самой вершины горы. Приятно вспоминать о пяти из восьми возможных выигранных тотемах, осознавать, что не изменил своим принципам и доказал прежде всего себе правильность выбранной тактики. Ведь отказ от вступления в альянс — тоже тактика. Засыпать вдвойне приятно оттого, что лежу в сухом спальнике, на целом ворохе одеял моих соплеменников, которые, как мне хочется надеяться, останутся со мной в одном племени и после игры, в России. Если не все, то большинство.
Глава 31
Последний день на Тибуронес. — Нападение на Одинцова. — Мы пугаем янки. — А впереди Бодров на лихом коне!
Утром невыспавшийся Одинцов, он часто вставал ночью, чтобы поддержать костер, отказывается от завтрака. Поступок для Акулы настолько необычный, что я подозреваю, не заболел ли он. С психикой вроде все в порядке, значит, та же болезнь, что и поразила наших соплеменников несколько дней назад.
Хочу успеть завершить задуманное. Для начала — привести остров в порядок. Под плотом в хижине накопилось немало грязи, в том числе и по нашей вине. Приехали, называется, отдохнуть на природе. Бросаем хлам в костер, который с удовольствием поедает его. На столе наводим идеальный порядок: три кружки, столько же мисок и ложек. Оставшуюся утварь кладем в один из сундуков. В другой укладываем несколько спальников, фляги с пресной водой, остаток соли и последнюю спичку. За прошедший день она подсохла, ее вполне можно использовать. Под плот прячем дрова, чтобы они всегда были сухими. Пока Серега собирает свои вещи, составляю послание Робинзону: «Путник, здесь ты найдешь сухой ночлег, пресную воду, пищу, огонь. Распорядись этим с умом! Оставь кусок оазиса другому Робинзону! Племя Тибуронес».
