Высокая цитадель - Бэгли Десмонд (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Он снова оставил Форестера, а сам стал карабкаться вверх. Форестер слышал мерный стук его ледоруба, видел, как откуда-то из серой мглы прилетали куски льда и камни. Он травил веревку, если Родэ дергал за нее, и старался не подставлять лицо колючему ветру. Когда поднял руку, чтобы поправить капюшон, Родэ упал. Донесся слабый вскрик, и сверху, из воющей круговерти, спикировала его бесформенная фигура. Форестер напрягся, уперся каблуком в снег, готовясь принять удар. Родэ пронесся мимо него и покатился по склону. Затем последовал резкий рывок, который чуть было не сбил Форестера с ног. Но он устоял, вцепившись в веревку, пока не убедился в том, что падение прекратилось. Увидел, как Родэ пошевелился, сел на снегу и начал растирать свою ногу.
— Мигель, все в порядке?! — прокричал он и стал спускаться к нему.
Родэ поднял лицо с окутанной инеем бородой.
— Нога, — сказал он. — Я повредил ногу.
Форестер наклонился над ним и стал ощупывать ногу. Штанина была разорвана, и, сунув руку в дырку, он почувствовал на пальцах липкую, вязкую жидкость.
— Кровь! Вы сильно поранили ногу, но, к счастью, она не сломана.
— Здесь пути нет, — сказал Родэ, морщась от боли. — Никто там не пройдет, даже при хорошей погоде.
— Как далеко идет эта скала?
— Не знаю, конца ее не видел. Впрочем, далеко я и не мог рассмотреть. — Он помолчал. — Придется спуститься и попытаться пробиться с другой стороны.
— Но там ледник! Мы же не можем спускаться на него при такой погоде!
— Посмотрим. — Он посмотрел на скалу, с которой упал. — Ясно одно. Этот путь невозможен.
— Надо залатать как-то разорванную штанину. Вы можете отморозить ногу.
— Мешок, — сказал Родэ. — Помогите с мешком.
Форестер стянул мешок с плеч Родэ, развязал его и высыпал содержимое на снег. Затем он разорвал одеяло из которого он был сделан, на полосы и плотно обмотал ими ногу Родэ.
— Наше снаряжение все время тает, — сказал он бесстрастно. — Я могу кое-что положить в карманы, но не так много.
— Возьмите только керогаз. И немного керосина, — сказал Родэ. — Еси нам придется идти к леднику, там мы найдем укрытие, которое защитит нас от стужи. И мы сможем приготовить себе что-нибудь горячее.
Форестер засунул бутылку с керосином и горсть бульонных кубиков в карман и закинул на спину керогаз, привязанный к электрическому шнуру. Вдруг Родэ резко приподнялся и стал шарить рукой по снегу вокруг себя.
— Ледоруб, — проговорил он с беспокойством в голосе, — где ледоруб?
— Я не вижу его, — ответил Форестер.
Они оба посмотрели вниз по склону, где крутилась серая метель, и Родэ почувствовал какую-то сосущую пустоту в животе. Ледоруб был им жизненно необходим. Без него они не смогли бы дойти до перевала. Родэ заметил, что его руки непроизвольно трясутся, — он понял, что его силы, физические и умственные, исчерпаны.
Форестер же, наоборот, почувствовал неожиданный прилив сил. Он воскликнул:
— Ну и что?! Эта дьявольская гора сделала все, чтобы убить нас, но ей это не удалось. И я думаю, не удастся. Раз мы уже здесь, мы пройдем оставшийся путь. Обязательно! До верха осталось всего пятьсот футов, каких-то паршивых пятьсот футов, слышите, Мигель?
Родэ слабо улыбнулся.
— Но ведь нам предстоит спуститься ниже.
— Подумаешь! Зато мы будем двигаться быстрее. Сейчас я пойду первым. Я вижу наши следы, и мы быстро доберемся до того места, где повернули.
И в состоянии необъяснимого оптимизма Форестер повел хромающего Родэ вниз. Он обнаружил, что идти по старым следам нетрудно, и решил придерживаться их скрупулезно, даже когда они обозначали случайный отход в сторону. «Лучше сделать несколько лишних шагов, — думал он, — чем сбиться в этой метели с пути». К тому же, когда они вернулись к месту, где сделали поворот направо, цепочка их следов была уже едва заметна — ветер и снег сделали свое дело.
Он остановился и подождал Родэ.
— Как нога?
Родэ оскалил зубы, пытаясь улыбнуться.
— Боль вроде бы прекратилась. Нога занемела и одеревенела.
— Потерпите, — сказал Форестер. Он потрогал рукой замерзшую щеку. — Я опять пойду впереди, а вы руководите мной с помощью веревки: один раз дерните — идти влево, два раза — вправо.
Родэ молча согласился, и они опять пошли. Пробивать путь по целине было гораздо труднее, тем более без ледоруба, которым можно было бы прощупывать дорогу. Хорошо, что тут не было трещин, но если им придется идти по леднику, риск будет огромным. Необходимость идти первым заставляла Форестера быть все время начеку, и это подбадривало его уставший мозг. Действительно, несмотря на невероятные физические усилия, которые приходилось затрачивать, он внутренне чувствовал себя лучше.
Время от времени по сигналу Родэ сворачивал вправо, но путь преграждали глубокие снежные заносы, и приходилось возвращаться. Так и не найдя хорошей дороги к перевалу, они подошли к вздыбленной колоннаде ледника.
Форестер опустился на колени и почувствовал, как по его щекам поползли слезы отчаяния.
— Что же теперь с нами будет? — прошептал он, не ожидая ответа на свой вопрос.
Родэ тяжело опустился рядом с ним, выставив вперед свою больную ногу.
— Мы сойдем на ледник и найдем там какое-нибудь укрытие. Там не так ветрено, — сказал он и, посмотрев на свои часы, поднес их к уху. — Два часа. Четыре часа до наступления темноты. Времени терять больше нельзя, но все же мы должны чего-нибудь выпить горячего, хоть просто воды.
— Два часа! — повторил Форестер с горечью. — У меня такое ощущение, что я хожу вокруг этой скалы сто лет и пересчитал уже все снежинки в округе.
Они вошли в ледяной лабиринт, и Форестера охватил страх перед возможным падением в трещину. Дважды он проваливался в снег по грудь, и Родэ с трудом вытаскивал его оттуда. Наконец, они нашли то, что искали, — щель в ледяной глыбе, куда не задувал ветер. Опустившись на снег, они с облегчением почувствовали, что были вне досягаемости его жгучих порывов.
Родэ наладил керогаз, зажег его и растопил немного снега. Как и в первый раз, мясной жирный вкус бульона показался им тошнотворным, и они ограничились подогретой водой. Форестер почувствовал, что от его живота по всему телу распространяется тепло и, как ни странно, был доволен.
— Сколько отсюда до верха? — спросил он.
— Может быть, футов семьсот, — ответил Родэ.
— Значит, мы потеряли футов двести. — Форестер зевнул. — Господи, как хорошо не испытывать злющего ветра. Мне теперь гораздо теплее, процентов на сто. Это значит, что я приблизился к точке замерзания, — неудачно пошутил он.
Плотнее запахнув куртку, он сквозь полузакрытые веки смотрел на Родэ. Тот не отводил блестящих от усталости глаз от керогаза. Так они лежали в своем ледяном укрытии, вокруг которого бушевал ветер и крутились снежные вихри, изредка тонкими снежными струйками вползая в их райский уголок.
IV
Родэ спал. Ему снился странный сон, будто он на громадной кровати с блаженством погружается в мягкую пуховую перину, а та постепенно обволакивает его уставшее тело. Кровать вместе с ним медленно падала в какую-то глубокую пропасть — вниз, вниз и вниз, и он вдруг с ужасом осознал, что его блаженство — блаженство смерти, и когда он достигнет дна, то умрет.
Он стал отчаянно барахтаться, пытаясь встать, но постель крепко держала его в своих объятиях, и он отчетливо слышал какие-то негромкие высокие голоса, которые упоенно смеялись над ним. В его руке оказался длинный острый нож, и он стал вонзать его в постель раз за разом, взрезая материю и выпуская в воздух фонтаны пуха. Нежные легкие пушинки метелью кружились вокруг.
Он содрогнулся, закричал и открыл глаза. Вместо крика вышел хриплый стон, а вместо пушинок в воздухе перед ним плясали снежинки. Рядом простиралась ледяная пустыня. Он закоченел от холода, все части тела застыли, и он понял, что если будет спать, то уже никогда не проснется.
Что-то было странное во всей картине, открывшейся сейчас его взору, и он никак не мог понять, что именно. Он напряг мозг, и вдруг его озарило: не было ветра. Он с трудом встал и посмотрел на небо. Туман быстро рассеивался, и сквозь образовавшиеся промоины начинало виднеться голубое небо.
