Полынов уходит из прошлого - Шейнин Александр Михайлович (книга регистрации .TXT) 📗
— Во сколько же лет вы определяете среднюю продолжительность человеческой жизни?
— От ста пятидесяти до двухсот лет.
Оба мистера изобразили на лицах нечто, похожее на улыбку.
— Вы шутите, — заметил Таупман.
— Нисколько. На юге нашей страны и сейчас живет человек, который родился в тот же год, что и Пушкин.
— О Пушкин, гениальный поэт, каких теперь в России нет... Только я забыл год его рождения.
— 1799.
— Больше ста пятидесяти лет назад... И есть такой человек, который столько прожил?
— Да. Он и поныне здравствует, выполняет физическую работу и чувствует себя превосходно. Но я уверен, что это еще далеко не самый старый человек на земле.
Александр Иванович увлекся. На эту тему он мог говорить без конца...
Гарри по профессиональной привычке сделал попытку достать из кармана блокнот, чтобы записать беседу с Полыновым, для которой мысленно уже придумал название: «Ровесник Пушкина. Самый старый человек на земле», но Таупман незаметно коснулся его руки, и тот вспомнил, что он не журналист, а представитель деловых кругов, владеющий в Южной Африке обширными землями.
— Где-нибудь на земле и есть такие люди, мистер Полынов, — сказал Таупман. — Следует только побывать во всех уголках земного шара. Для этого нужны деньги, или, как у вас говорят, средства, много средств... Если б вы поехали к нам, то нашлись бы люди, которые готовы дать деньги на такие гуманные цели, сколько потребуется. Нужно только ваше желание.
— Да, вы правы, — ответил Полынов, — деньги нужны хотя бы для того, чтобы создать научно-исследовательскую лабораторию...
Таупман воскликнул, будто только сейчас вспомнил:
— О, господин Полынов, вас можно поздравить с получением наследства...
Гарри также протянул свою руку для рукопожатия:
— Нам рассказал об этом, — добавил он по-русски, — наш посол.
— Спасибо... Увы, на эти деньги лечебницу не создашь, — с улыбкой ответил Александр Иванович.
— Кстати, мистер Полынов, — решив, что предоставился удобный случай для разговора по существу, вставил Гарри, — у меня к вам есть деловое предложение. Прошу прощения, что поднимаю об этом вопрос, возможно, не в подходящее время, но для нас дело прежде всего.
— Пожалуйста, я слушаю вас.
Таупман хоть и не понимал по-русски, но по лицу своего школьного друга сразу догадался, что речь зашла о самом главном. Он незаметно отошел, издали наблюдая за беседующими.
— Мне стало известно, — продолжал между тем Гарри Смит, — что вам достались по наследству старые копи, расположенные рядом с моими землями. Я бы мог их купить, конечно, за цену, которая устроит нас обоих.
— Купить? — искренне удивился Полынов. — Но ведь копи заброшены, алмазы там давно уже не добывают.
— О! У меня есть свой план, — добродушно подмигнул Смит, — деловой человек на ветер зря деньги не станет бросать... По существующим в наших местах ценам на землю, я готов заплатить по 500 долларов за каждый акр.
Как доверительно ни говорил Смит, у Александра Ивановича сразу зародилось сомнение... Он понятия не имел, сколько на самом деле стоит земля в Южной Африке.
— Хорошо, — проговорил он, поднимаясь, — я весьма рад знакомству с вами и мистером Таупманом, надеюсь, мы будем иметь возможность еще поговорить на эту тему. А сейчас разрешите откланяться...
И, почтительно кивнув обоим, вышел из комнаты.
А тем временем на стеклянной веранде среди колоссальных, вечнозеленых пальм, Каролина старалась развеселить молодого Полынова. Она была достаточно ловка и опытна. Павел не умел танцевать, и она изъявила желание его научить. Положив его руку к себе на талию и показывая, как нужно передвигать ноги, она время от времени, словно случайно, прижималась к Павлу, бледному и взволнованному. Потом она расспрашивала Павла о жизни в ущелье, и он охотно отвечал.
Вдруг совсем рядом раздался голос Гарри:
— Вот вы где, Каролина... Испытываете свои чары на наивном мальчике, — ехидно заметил он по-английски.
После трудной беседы с Полыновым Гарри успел выпить, и сейчас лицо его раскраснелось, глаза были насмешливо-злыми.
Павел недоуменно посмотрел на багровое лицо Гарри. Он не понял, что сказал этот человек, но какое-то неприятное, незнакомое чувство охватило его. Неловко опустив руки, он исподлобья посмотрел на Смита, словно готовясь вот-вот ударить его.
Каролина наклонилась к Павлу:
— Павел Александрович, прошу извинить... Гарри, можно вас на минуточку? — с очаровательной улыбкой повернулась она к нему.
Но, отведя корреспондента в сторону, она вдруг вся изменилась. Лицо ее пылало гневом.
— Уйдите... или я вас убью...
И видавшему виды Гарри показалось, что это не простая угроза.
«О, тут пахнет, кажется, не только долларами, но и страстью», — безнадежно подумал он и благоразумно удалился...
ЛАБОРАТОРИЯ ЖИЗНИ
Начался уже апрель, но погода в Москве стояла отнюдь не весенняя. Серые, как солдатское одеяло, тучи повисли над столицей, то и дело накрапывал мелкий, косой дождь, которому, казалось, не будет конца. Темные громады зданий тускло поблескивали стеклами окон, с умытых крыш стекали серебристые струйки.
Вот в такой непогожий день Александр Иванович решил побывать у Петра Николаевича Крюкова, выполнить обещание, данное ему еще на свадьбе у Щербакова.
Научная исследовательская лаборатория, которой заведовал Крюков, находилась в новом районе Москвы. Полынов добрался туда на такси.
В вестибюле большого здания его любезно попросили обождать и куда-то позвонили. Вскоре Полынов увидел высокую, громоздкую фигуру Крюкова.
Пожимая своими огромными ручищами ладонь Александра Ивановича, Петр Николаевич сердечно пробасил:
— Наконец-то... Зашли... Это хорошо... Ну, пойдемте в мою берлогу...
«Берлогой» оказался просторный кабинет с шестью окнами, заставленный многочисленными металлическими приборами, среди которых затерялся небольшой письменный стол с резными ножками. Два массивных кожаных кресла стояли один против другого.
Усадив в одно из них гостя, Крюков тяжело опустился в другое.
— Ну, земляк... Рад видеть в полном здравии... Как, съездили на родину?
— Представьте себе, еще нет, — ответил Александр Иванович. — Неожиданно накопилось много дел, никак не соберусь.
— Ну, тогда я вас в отпуск с собой заберу... Курортов не признаю... Волга... Больше ничего мне не надо... Посидишь с удочкой на берегу, надышишься всласть воздухом — сил наберешься на целый год... А город какой стал...
— Да, я читал...
— Вы когда там были в последний раз?
— В 1915 году...
— Ого! — воскликнул Крюков... — Давненько... Не узнаете... Ничего не узнаете... А я навещаю каждый год... Люблю город и места знаю, где сазаны водятся... Впрочем, об этом потом... Сейчас, если не устали, поглядим, что у нас есть...
Петр Николаевич достал из шкафа белоснежный халат, помог Полынову одеть его.
— Наша лаборатория молода, уже после войны создана, но кое-чего мы успели добиться, — проговорил он. — Вы вот думаете о человеческом долголетии... Это правильно... Ну и мы боремся со смертью, особенно преждевременной...
Беседуя, они прошли по длинному коридору. Петр Николаевич открыл одну из дверей, пропустил вперед Полынова.
В комнате, похожей на больничную палату, на специальных подставках находились прозрачные колбы и стеклянные сосуды разной формы. Здесь Александра Ивановича радостно встретила мать Лены.
— Ну-ка, Татьяна Александровна, покажите-ка нам свое хозяйство.
Татьяна Александровна улыбнулась:
— Вы это сделаете лучше меня, Петр Николаевич!
— Не скромничайте, — ответил тот, подводя гостя к одной из колб, из которой выглядывал человеческий палец.
— Палец, — ничего не понимая, проговорил старый врач.
— Татьяна Ивановна, голубушка, дайте-ка родословную, — попросил Петр Николаевич.
Женщина подошла к столу, где стоял длинный ящик, вынула карточку.
