Наступление моря - Верн Жюль Габриэль (лучшие книги txt) 📗

Несколько отступая на западную окраину Мельрира, пролегала тропа, служившая туарегам при выступлении их из оазиса. Тропа эта придерживалась линии железной дороги, которая должна была прорезать Сахару в будущем, и, следуя по ней, было возможно благополучно добраться до Бискры. Но беглецам не знакома была эта часть шотта, так как они приведены были из Голеа в Зенфиг с востока, а подниматься по Хингизу к западу означало пуститься не только в неизвестном направлении, но и рисковать наткнуться на лазутчиков Хаджара, высланных для наблюдения за войском, которое могло появиться из Бискры. Впрочем, было почти одинаковое расстояние между Зенфигом и начальным пунктом канала. Могло случиться, что рабочие вернулись на верфь в достаточном числе. Держась направления на Голеа, можно было также иметь надежду столкнуться с отрядом лейтенанта Вильетта, который, вероятнее всего, производил розыски в этой части Джерида. И, наконец, в эту именно сторону кинулся Куп-а-Кер, через оазис, не без причины, как подумал про себя унтер-офицер.

Не было ли всего лучше довериться чутью верного пса? В силу всех этих соображений Писташ сказал, обращаясь к капитану Ардигану:

— Лучше всего идти по следам собаки! Она не ошибется. Притом пес видит так же хорошо ночью, как и днем! Уверяю вас, это собака с глазами кошки.

— Ну хорошо, пойдем за ним! — сказал капитан Ардиган.

Это решение представлялось наиболее благоразумным. Доверившсь чутью собаки, они довольно быстро добрались до северной опушки Хингиза, и им оставалось лишь держаться вдоль берега.

Существенно важно было не удаляться от берега еще и потому, что за этой полосой вся почва Мельрира покрыта была глубокими трясинами, из которых невозможно было бы выбраться. Пролегающие между этими трясинами тропинки известны были лишь туарегам Зенфига и соседних селений, нанимавшихся в качестве проводников, а всего чаще предлагавших свои услуги исключительно ради того, чтобы грабить караваны.

Беглецы продвигались вперед быстро и, никого не повстречав, остановились на рассвете в пальмовом лесу передохнуть. Принимая во внимание трудность ночного перехода, можно было предполагать, что ими за все время пройдено было не более 7-8 километров. Оставалось, следовательно, пройти приблизительно километров 20, чтобы добраться до крайней стрелки Хингиза, а оттуда еще столько же до оазиса Голеа.

Из-за утомительного ночного перехода капитан Ардиган признал необходимым сделать привал на один час. Лесок был совершенно пустынен, а ближайшие селения были расположены на южной части этого будущего центрального острова. Обойти их, следовательно, не представляло затруднений.

Впрочем, нигде не видно было шайки Хаджара. Выступив из Зенфига около пятнадцати часов тому назад, она, вероятно, находилась в то время уже на далеком расстоянии.

Но если утомление вынуждало беглецов остановиться на этом месте для необходимого отдыха, то только этим одним не могли быть восстановлены их силы, если им не удастся отыскать какой-нибудь пищи. Так как почти весь запас провизии был ими съеден в последние часы пребывания в борджи, то они могли рассчитывать лишь на плоды, которые удастся им найти, проходя по оазису Хингиз, то есть исключительно на финики, ягоды и некоторые съедобные коренья, известные Писташу. У всех было огниво и трут, а эти коренья, изжаренные на огне, разведенном с помощью валежника, представляли собой довольно сытную пищу.

В таких условиях можно было надеяться, что капитану Ардигану и товарищам его удастся не только утолить голод, но и жажду, так как несколько ручейков вились по Хингизу.

Быть может, с помощью собаки им удастся разжиться и какой-нибудь пернатой или четвероногой дичью.

Но все эти надежды разрушатся, когда им придется вступить в песчаные равнины шотта и идти по солончакам, на которых растут лишь редкие кусты дрисса, не годного для пищи.

И, наконец, если пленникам пришлось совершить переход от Голеа до Зенфига под предводительством Сохара в продолжение двух суток, то не потребуется ли беглецам больше времени, чтобы пройти от Зенфига до Голеа?

Конечно, потребуется больший срок, так как у беглецов не было коней, и еще потому, что из-за незнания ими пешеходных троп движение их неизбежно должно было замедлиться.

— Во всяком случае, — заметил капитан, — ведь дело идет всего лишь о пятидесяти километрах. Пойдем вперед! К вечеру мы пройдем уже половину пути. Отдохнув ночью, с рассветом двинемся снова в путь и, считая, что на вторую половину пути потребуется даже в два раза больше времени, чем на первую, мы все-таки доберемся до канала послезавтра к вечеру.

Отдохнув час и подкрепившись финиками, беглецы пошли вдоль опушки, укрываясь, насколько возможно. Погода была пасмурная. Едва прорезывались через облака слабые лучи солнца. Можно было даже опасаться дождя.

Первый дневной переход благополучно закончился к полудню.

Что же касается шайки Хаджара, то, несомненно, она находилась в настоящее время на 30-40 километров к востоку от этого места.

Привал длился ровно час. В финиках не было недостатка, а унтер-офицер накопал кореньев, которые испекли в золе. Кое-как утолен был голод, и Куп-а-Кер должен был довольствоваться той же пищей.

К вечеру пройдено было 25 километров от Зенфига, и капитан Ардиган назначил привал на окраине оазиса у восточной стрелки Хингиза. Далее тянулись беспредельные пространства огромной котловины, покрытой блестящей соляной корой, следование по которой без проводника было затруднительно и опасно.

Все нуждались в покое. Как ни важно было для них возможно скорее добраться до Голеа, им все-таки пришлось провести ночь на этом месте. Было бы слишком неблагоразумно пускаться в темноте по этим ненадежным местам; по ним с трудом можно было пробраться и днем. Так как в это время года нечего было опасаться холода, то все расположились около пальм.

Конечно, благоразумнее было бы одному из них сторожить остальных, наблюдая за подступами к месту их привала. Унтер-офицер предложил стать на первые ночные часы, а затем сменяться со спахисами. В то время как его товарищи погружались в тяжелый сон, он бодро занимал свой пост вместе с чутким псом. Не прошло, однако, и четверти часа, как Писташ не в состоянии оказался более бороться со сном. Почти бессознательно он сначала присел, потом вытянулся на земле, и помимо воли его глаза смежились. К счастью, верный пес сторожил лучше его; глухой лай его незадолго до полуночи разбудил спящих.