Зелен камень - Ликстанов Иосиф Исаакович (книги TXT) 📗

Становилось все темнее; краски заката светились спокойно. Сеня, пригорюнившийся на облучке, не торопил лошадь.

«Сейчас они, вероятно, уже отправились в шахту, — подумала она. — Да, отправились в альмариновую шахту, в гроты Хозяйки Медной горы», и печально улыбнулась нахлынувшим вдруг воспоминаниям.

Школьный минералогический кружок в ноябрьские праздничные дни поставил сказку, написанную самими кружковцами. Юные геологи, в том числе Павел и Валентина, через кротовью норку проникли в царство владыки земных богатств Урала Булатовича. На пороге подземного мира их встретили верные стражи, три витязя с алмазными копьями: Хрусталь Хрисанфович в серебряных латах, Аметист Семенович в синих латах и Топаз Тумпазович в золотых латах.

«Куда идете, зачем тревожите Урал-батюшку?» спросили они.

«Идем за счастьем!» неправильно ответил один из смельчаков, и рыцари не подняли копьев, которыми перегородили путь.

«За счастьем для народа!» правильно сказал другой геолог, и рыцари пропустили экспедицию.

Началось опасное путешествие по гротам самоцветным, по гротам железным, по гротам рудяным. Путников преследовали Лихая вода и Лютый огонь, им мешали Жадность и Трусость, но в трудном пути робкие становились храбрецами, а души жадных очищались в светлом и благородном огне самоотверженности. Вот почему их полюбила строгая и властная Хозяйка Медной горы, с ними подружилась озорная и проказливая Золотинка-Самородинка и уговорила своего отца грозного Урала Булатовича не казнить смельчаков. Воля юных поисковиков победила препятствия, и они достигли волшебной пещеры, где глубоким сном спал богатырь Боксит Алюминиевич. Богатырь проснулся, разбуженный шумом молодых голосов, и пошел за своими освободителями туда, где советский народ строил новый мир…

— Ой, родненький, и куда ж ты ушел! — захныкала Ленушка, помолчала и сердито спросила: — И леденчиков у тебя, тетя, боле нет?.. — Потом она затихла и стала тереть глаза кулачками.

— Спать хочешь, маленькая?

— Не… не хочу, — ответила девочка. — Ой, Петюшенька родименький, и куда ж ты подевался!..

Валентина крепче прижала к себе Ленушку.

Глава седьмая

1

Было решено, что Петюша поведет основную партию тем самым путем, которым вернулся в Конскую Голову, ничего не выгадывая. Это было правильно. От дальних камней до поселка он пробирался очень долго и запомнил каждый шаг, каждая отметинка врезалась в память. Даже сумерки, а затем и ночная темень не смогли бы сбить его с дороги. Впрочем, он и в темноте видел, как кошка.

Первая, основная партия двигалась впереди, вторая — немного отступя от нее. В том месте, где тропа Клятого лога круто сворачивала на юг и откуда несколько дней назад Петюша начал путешествие к «двум братьям», первая партия не надолго остановилась и дождалась второй партии, которую вел Никита Федорович.

Попрощались. Игошин кратко напомнил Самотесову план действий:

— Доберетесь до ходка — один выстрел. Не доберетесь до двенадцати — два выстрела. Столкнетесь с кем-нибудь — три выстрела. Как думаете, товарищ Пантелеев, не заблудитесь в болотах этих, не потеряетесь?

— Не сомневайтесь, — прогудело из темноты. — По звездам напрямик выйдем, а болота на миру не страх.

— Не пускать в ход оружие до последней крайности, брать живьем.

— Понятно, — ответил Самотесов.

— Запомните, товарищ Федосеев: именно здесь, на дороге, нужно будет, примерно к двенадцати часам, поставить сильный пикет… Значит, поторопитесь. Второй пикет поставьте у того места, где Голубок подошел по следу к болоту. О других пикетах мы с вами говорили.

— Все будет сделано.

— Прощайте!

— Всего хорошего! — сказал Федосеев. — Прощайте, Павел Петрович!.. Все же считаю неправильным, товарищ Игошин, что вы меня в тылу оставляете.

— Ничего, вам ночью может достаться горячо, товарищ секретарь партийного бюро, — успокоил его Игошин. — Кажется, все? Разошлись!

В темноте на Павла надвинулась большая тень.

— Прощай, товарищ начальник! — прогудел Пантелеев. — Прости, коли что… Вишь, как дело повернулось. Сказывают, целое гнездо волчье в Баженовке обнаружилось. Ничего, никуда не денутся!

— Прощайте, Егор Трофимович…

Первая партия двинулась дальше в темноту.

Игошин и Павел с Голубком открывали шествие, за ними Осип нес Петюшу. Через каждые полкилометра его сменял один из тех молодых и молчаливых людей, которые явились в Конскую Голову к вечеру и называли Игошина только товарищем майором. Колонну замыкали Максим Максимилианович и второй человек Игошина.

— Правильно идем, Петюша? — время от времени опрашивал майор. — Смотри лучше, сбиваться нельзя!

— Не, ничего, — спокойно отвечал маленький проводник. — Здесь все прямо. Здесь нехитро.

— Молодец… Доктор, дайте ему еще колбасы.

— Ешь не спеша, — говорил Максим Максимилианович, протягивая Петюше еще кружок колбасы с тонким ломтиком хлеба.

Снова возвращалась тишина ночного леса, глухого и влажного. Мощно дышала зеленая громада. Он жил, рос, умирал в одно и то же время, этот почти девственный лес. Неподалеку грохнуло, прошумело, грохот рассыпался бесчисленными убегающими отголосками.

— Лесина большая пала, — тихо объяснил Петюша.

— Умерло дерево, — откликнулся Абасин.

— От старости, знать, — добавил Осип. Еще полчаса прошли в полном молчании.

— Голубок тянет, — сказал Павел.

Овчарка чуть слышно прорычала. В ту же минуту из темноты окликнули:

— Кто идет? Стой!

— Люди идут, — ответил Игошин. — Вы, Колясников?

— Так точно, товарищ майор.

— Успели обернуться? Хорошо!

В этом пикете было четверо. Пока Игошин и Колясников беседовали шепотом, один из баженовского пикета вполголоса весело проговорил:

— Васька, да ведь это Голубок!

— Миша! — узнал Павел. — Тоже участвуете?

— Товарищ начальник! — поразился Миша. — Честное мое — вы! А мы вас утром в Баженовке видели и второй раз под обстрел взяли.

— Что болтать! — прикрикнул Василий, подошел к Павлу вплотную, будто не поверил его голосу; сдерживая радость, проговорил: — Здравствуйте, товарищ начальник! Вот хорошо!

— Вы меня видели? Когда и где?

— Возле каменоломни… Не вас, ясное дело, а одетого, как вы…

— В лицо видели?

— Да нет, товарищ начальник, издали пришлось, — сказал Миша. — По одеже — вы, а лицо не разглядели. Но обличьем на вас шибко похож. Удрал он от Васьки…

— А ростом?

— Не разобрать было на бегу. Но тот старше вас. — Василий быстро добавил шепотом: — Павел Петрович, мы волчий выводок нащупали. Троих! Там есть и тот, которого Мишка подстрелил. Тот, значит, тоже на вас обличьем был похож. Все они, гады, в каменоломне таились, в местпроме будто служили.

Рассказ Василия был прерван Игошиным. Он скомандовал продолжать движение, повел партию вместе с пикетом Колясникова, а немного спустя, когда Петюша сообщил: «Тут с тропки свернуть надо», Игошин отдал последние распоряжения. Пикет Колясникова остался на тропинке. Из этого пикета Игошин взял Михаила Первухина и присоединил к своей партии. Братья расстались, молча пожав друг другу руку.

2

Двинулись по бездорожью, прямо через тайгу.

Стало немного светлее. Багряный ломоть месяца плыл от дерева к дереву. Лесные великаны рисовались на фоне неба.

За деревьями протянулся туман, точно белая река бесшумно лилась в воздухе. Отблеск месяца лег на пышный, высокий папоротник, роса запорошила травы серебристой пылью.

— Как направление, капитан? — осведомился Игошин.

— Болотника сейчас будет, — предупредил Петюша. — Неглубокая, пройти можно.

Сразу посвежело, потянуло сыростью, под ногами захлюпало, небо стало туманным, отражение месяца заколебалось и разбилось в воде. Осип оступился, чуть не упал и выругался. Вскоре туман затянул все понизу. Шли сначала по колено, а потом по пояс в молочном тумане между низенькими соснами. Хотелось держать руки повыше над туманом. Это продолжалось долго.