Код Майя: 2012 - Скотт Аманда (библиотека книг TXT) 📗
— Стелла…
Он попытался приподняться на локте, но она лежала с той стороны, которая плохо его слушалась, и в руке не осталось силы. Он, словно форель, перевернулся на живот, перекинув одну руку на Стеллу. Она лежала совершенно неподвижно, пока Кит устраивался поудобнее. Наконец он улегся на бок, так что их тела больше не соприкасались. Кит смотрел на нее сверху вниз.
— С чего ты взяла, что я хочу развестись?
— Ты не произнес, обращаясь ко мне, ни одного длинного предложения с тех пор, как мы приехали к Урсуле. Точнее, с того момента, как мы побывали в лаборатории Дейви Лоу. Если ты ревнуешь меня к нему, то между нами все кончено.
Они находились так близко друг от друга, что Кит не сумел скрыть промелькнувшую в его глазах панику.
— Ты его любишь?
— Дейви Лоу? — Она рассмеялась. — С чего бы это? Он не так ужасен, как ты говорил, но Дейви Лоу один из самых неприятных мужчин, с которыми мне доводилось встречаться. Он обладает редкой прямотой и цельностью, свойственной лишь действительно уродливым людям, и за это я его уважаю. Я бы могла с ним дружить, но я его не люблю. Я не уверена, что сейчас вообще способна кого-то любить. Наши с тобой отношения будет очень трудно повторить.
Она не собиралась этого говорить. Взгляд Стеллы был устремлен в небо, и она надеялась, что Кит не станет на нее смотреть.
Он же погрузился в собственный мир. Отвернувшись от Стеллы, он сказал:
— Джессика в него влюбилась.
— Джессика Уоррен? Он говорил мне. — Что-то в молчании Кита заставило Стеллу резко повернуться к нему. — Неужели сначала она была с тобой? Так вот в чем дело? Оскорбленная гордость из-за потерянной подруги, о которой ты мне ничего не рассказывал?
— Она не была моей подругой. Но я этого хотел. Мне казалось, что она слишком красива для таких, как я. Я даже не осмелился пригласить ее на свидание.
— Кит, ты рехнулся…
— Дейви подобные вещи не беспокоили. Он не стеснялся, его не волновали социальные условности. Он пригласил Джессику, и она согласилась, и все у них получилось, словно они были предназначены друг для друга. Она, как и ты, считала, что он светится изнутри. Тогда я очень повзрослел.
— А потом он попытался ее изнасиловать? Или ему это удалось?
— Так все говорили. Его версию того, что тогда произошло, я не слышал. Многие были готовы рассказать мне подробности, но Дейви молчал. Он не произнес ни слова. Я пытался с ним говорить, можешь мне поверить, пытался не раз. Я стучал в его дверь, подсовывал под нее записки, в которых писал, что друзья нужны именно в трудные времена и ему следует позвонить — обычное дело, когда тебе двадцать лет и ты думаешь, будто знаешь ответы на все вопросы. Я отправлял ему послания по электронной почте и наговаривал на автоответчик. Он не отвечал. Он больше никогда со мной не встречался, не звонил и не писал — а ведь ему было совсем нетрудно написать три строчки о том, что он сожалеет и что свяжется со мной, когда дела пойдут лучше. В течение трех недель я каждый день пытался до него достучаться. А потом бросил. И с тех пор его ни разу не видел.
— До предыдущей пятницы.
— Когда он умудрился почти забраться к тебе на колени — у Дейви Лоу был такой вид, словно он хотел тебя съесть. И он сделал так, что твое лицо появилось на мониторе его компьютера. Я бы мог его убить. До сих пор не совсем понимаю, почему тогда этого не сделал.
— Потому что не хотел, чтобы я навещала тебя в тюрьме раз в неделю в течение следующих тридцати лет. Почему ты не рассказал мне об этом раньше?
— Ревность отвратительна, Стелла. Неужели у меня не может быть гордости?
— Конечно. Не просто глупая, идиотская, бессмысленная, — она перекатилась так, что ее рука не давала ему отвернуться, — разбивающая сердце гордость. Но такая, чтобы я не могла добраться до тебя сквозь возведенную тобой стену.
— Ты почти сумела.
Он был совсем рядом, на расстоянии поцелуя, но она не осмелилась.
Его глаза были вратами, через которые она могла бы пройти, но этот момент еще не настал.
— При помощи камня? Мне так жаль, Кит. Я все ужасно испортила.
— Вовсе нет. Ты просто…
— Я просто не думала. В моих руках оказался череп, и я знала, что нужно делать, и не задавала никаких вопросов до тех пор, пока ты не предложил мне остановиться. Фантастическая глупость.
— Но ты знала, что нужно делать? Ты можешь меня вылечить?
— Мне так показалось. — Она коснулась губами его щеки. — Мне очень жаль. Все должно было быть иначе.
— Но произошло именно так.
Он немного помолчал. Лучи солнца сделали янтарный цвет еще более насыщенным. С ним мешался яркий свет высоко стоящей луны.
— Я пытался представить себе, что должно произойти, чтобы наступил конец света, и как жуткий кусок голубого кристалла может что-то изменить. У меня ничего не получалось, пока я не вспомнил осу, которая так и не утонула. И тогда мне все показалось возможным, даже вспышки на Солнце, глобальное таяние ледников и драконы, восстающие для борьбы с первичным злом. Если только сам дракон не есть то самое зло, а мы выпускаем его на свободу, что будет ужасной ошибкой. — Он целомудренно поцеловал Стеллу в губы. — Солнце уже почти зашло. Может быть, нам следует взглянуть на лошадь, пока она еще видна?
— Хорошо. — Стелла откатилась, давая возможность Киту сесть. Потом перевела взгляд. — Мой бог…
Это была всего лишь лошадь, белая лошадь, высеченная летящими линиями на зеленом склоне холма так, что обнажился белый мел. Лишь волей случая смешались солнечный и лунный свет, так что белое запылало жидким огнем. И всего лишь канюк спикировал вниз, чтобы поднять добычу, упавшую на лошадь, но он посмотрел прямо в глаза Стелле, прежде чем поднялся к высокому куполу неба.
И совсем не случайно лошадь на склоне холма, полная дикой живой грации, была похожа на дракона с медальона Седрика Оуэна. Ей не хватало лишь крыльев.
— Кит, ты видишь?..
Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Не говори. День и ночь оказались в равновесии, и никто не сумеет отнять это у нас. Мир безупречен. Пожалуйста, ничего не говори.
В течение долгих тридцати секунд Стелла молчала, но внутри у нее бушевал океан.
— Кит, повтори, — наконец прервала она молчание.
Он улыбнулся и сделал вид, что разочарован.
— Мир безупречен. Пожалуйста, не…
— Нет, до этого. Относительно равновесия.
Он нахмурился, его взволновал тон Стеллы.
— Я не помню.
— «День и ночь оказались в равновесии». Равновесие. На медальоне вовсе не знак Весов. Это и есть весы. И в окне Бидза они вовсе не взвешивают луну и солнце. Мы все ошиблись. — Она одной рукой начала вытаскивать из-под рубашки медальон, а другой достала сотовый телефон. — Почему мы не понимали этого раньше? Мередит был прав. Оуэн действительно оставил нам подсказки в разных местах.
— Стелла, я не улавливаю в твоих словах смысла.
— Подожди.
Она взмахнула рукой, набирая телефон Урсулы, которая взяла трубку после первого гудка.
— Урсула, это летнее солнцестояние! Оно будет послезавтра!
Она говорила быстро, слова цеплялись одно за другое. Кит жестом показал, чтобы она успокоилась и говорила медленнее.
Стелла вздохнула и начала снова, делая паузы между словами:
— Весы на витраже в Бидзе и знак Весов, начертанный на обратной стороне медальона, показывают одно и то же. Они взвешивают день и ночь, а не солнце и луну. В самый длинный день свет максимально превосходит тьму. Как это соотносится с собаками и летучими мышами?
— Подожди, я проверю.
Прошло несколько напряженных секунд, Стелла слышала, как стучат клавиши, гудит компьютер, Урсула что-то крикнула Мередиту, а потом наступила пауза.
Наконец Урсула охрипшим голосом проговорила:
— Девятый Ок, восемнадцатый Соц — это двадцать первое июня две тысячи седьмого года. Иными словами, послезавтра. Я не понимаю, почему мы не разгадали это раньше.
— Не важно, теперь дата у нас есть. И время. На витраже дракон встает на рассвете того дня, когда половинка луны находится в созвездии Девы. Таким образом, у нас есть тридцать шесть часов и около двадцати минут. Остается лишь найти место.
