Долина смерти - Алексеев Сергей Трофимович (полные книги txt) 📗
Телефон Поспелова остался в книжке невостребованным…
Итак, не стрелять, не замечать, не помогать!
Встреча с Луговым несколько поубавила пыл: бывший начальник отыскал место в отделе, который занимался стихийными бедствиями, чрезвычайными ситуациями и авариями. От наводнений до землетрясений и вулканических извержений. Можно было представить себе будущую работу…
– А тут ошибки нет? – кисло спросил Поспелов. – Может, там разведчик недр требуется?..
– Топай к Зарембе и не ломайся, – приказал Луговой. – Он уже и с кадрами вопрос решил. Ты ему подходишь по всем статьям, обещал немедленно включить в работу… Отдохнешь там годик-другой, назад выцарапаю.
Полковника Зарембу Георгий знал весьма относительно, и то лишь потому, что Александр Васильевич был чуть ли не чистокровным цыганом, носил соответствующее прозвище и придерживался соответствующего имиджа, в оперативную свою молодость украсив зубы золотыми коронками. Те, кто поддерживал с ним более близкие отношения, говорили, что это невероятно веселый и добродушный человек, мастер камуфляжа, перевоплощений и мистификаций, между прочим, доктор технических наук и, естественно, страстный поклонник конного спорта.
Топая по коридорам и лестницам, Георгий внезапно встретил на пути спецпрокурора, приложившего руку к судьбе старшего разведчика.
– Ну как? – спросил тот участливо. – Ты, брат, извини, но я рекомендовал на комиссии из чистых побуждений. Тебе во благо. По такой ты кромочке ходил – дух спирает. Не раз могли подставить. Ты у бандюг был на заметке, и еще кое у кого… Они бы тебе подкинули пацана с игрушечным пистолетиком, а мне бы пришлось тебя усаживать лет на десять.
– Спасибо за заботу, – довольно откровенно сказал Поспелов. – Я учел. Иду вот наниматься к Зарембе. То ли жокеем, то ли вулканологом.
– Во, это как раз для тебя в нынешней ситуации! – одобрил законник. – Но скажи ты мне, брат, как все-таки твой телефончик очутился в записной книжке журналиста?
Перед этим нельзя было валять ваньку и прикидываться лохом…
– Через бывшую мою супружницу очутился, – подкинул свою версию Георгий. – Она же вращалась в тех кругах – журналисты, художники, писатели. Думаю, где-нибудь в Домжуре пересеклись, вот и сунула телефон.
– А что, сама не помнит? – не поверил законник. – Имя-то известное…
– Известным-то стало после взрыва, – отпарировал Поспелов. – А до – кто его знал? Кто видел на лице его печать судьбы?
– Резонно, – удовлетворился фаталист.
В кабинете Зарембы вместо портрета очередного вождя над головой висела лошадиная морда – нервная, точеная головка в сплетении кровеносных жил под тонкой кожей.
– Бахталы, рома! Бахталы, дорогой! – засверкал золотом зубов и маслом темных глаз необычный полковник. – Как ты мне нужен! Я без тебя – голый король, некованый жеребец на льду. Садись, говорить будем, пиво пить будем, настоящей воблой закусывать.
Видимо, от пива под малиновым жилетом Зарембы колыхался «трудовой мозоль», добавляя ему солидность цыганского барона. Бутылки с темным баварским лежали в холодильнике штабелем, черные, припотевшие, как раз для первых жарких дней, выдавшихся в конце апреля. Георгий прикидывал, как потечет разговор – будет прощупывать, испытывать настроение, расписывать свою службу, мыть кости начальникам; одним словом, типичная ознакомительная беседа, пусть даже разбавленная пивком и сдобренная воблой. Однако полковник зашел с другой стороны.
– Покажи-ка руки, – после первой бутылочки и пустячного диалога о сортах пива вдруг предложил Цыган. – Хорошие у тебя руки, крепкие, рабочие, жилистые… Знаю, личное дело смотрел. Ты же у нас родился в сельской местности, в колхозе рос, крестьянский труд знаешь. Коса, вилы в руках держатся… Или отвык?
– Да как сказать? – усмехнулся Георгий. – Давно не кашивал, давно не мётывал…
– А придется, Георгий! Придется вспомнить матушку-землицу, скотинку, хозяйство…
– Вообще-то я некоторым образом оперативник, – без навязчивого сарказма проговорил Поспелов. – Конечно, я не прочь вернуться в юность, раззудить плечо… Но на месяц, не более. Нельзя возвращаться туда, где тебе было хорошо.
– Тебе и будет хорошо! – подхватил Заремба и ловко вскрыл новую бутылочку. – Сам тебе завидую! Поживешь там – уезжать не захочешь. Поселю я тебя в места благословенные, сказочные. Отдаленно напоминает чем-то Швейцарию: горки, сосновые боры, речка с заводями, с кувшинками, а воздух! Сладкий воздух! – Он вылил в себя бутылочку пива, мечтательно воздел глаза.
– И что это за… места? – поинтересовался Георгий.
– «Бермудский треугольник». Натуральный, без лапши.
Заремба раздернул старомодные черные шторы, прикрывающие гигантскую карту, поманил пальцем и взял указку. Территория России и бывших союзных республик была испещрена цветными линиями, малопонятными значками, корабликами, самолетиками и вертолетиками, по всей вероятности, когда-то гробанувшимися.
– А находится он в стране с чудным названием – Карелия, – продолжал он, стуча по карте пикой указки. – Смотри сюда! Границы следующие: линия северо-западная – озеро Одинозеро – населенный пункт Верхние Сволочи. С северо-востока – Одинозеро – населенный пункт Нижние Сволочи. Ничего себе названия, да?.. Ну а южная – понятно: сволочная линия. Получается равнобедренный треугольник, ориентированный тупым углом строго на север. Площадью около полутора тысяч квадратных километров, целое государство влезет. Дорог – считай, что нет, одни направления, населенных пунктов без Сволочей всего четыре, и два из них – заброшенные села. Население – полторы старухи, так что глушь еще та, европейская. От Верхних Сволочей до финской границы – сорок верст.
Он замолчал и долго, мечтательно смотрел в «Бермудский треугольник», будто вспоминал что-то, но, так и не вспомнив, неожиданно усмехнулся:
– Кстати, по поводу названий… Там когда-то сволочи жили, мужики, которые тащили купеческие суда по волокам – сволакивали. Одни вверху, другие – внизу. Землю, естественно, не пахали, только этим промыслом и жили. Короче, по-нашему – это бичи, бомжи, пролетариат. Можно себе представить, что это за народец был! Отсюда пошли и села, и ругательство… Сейчас они там не корабли сволакивают, а волокут все, что еще в совхозах осталось. А в сопках банды бродят, мародеры, собирают оружие на местах боев, зубы ковыряют из черепов…
Заремба достал свеженького пивка, раскупорил, но пить не стал, вдруг спрятал золотые зубы и сразу – словно солнце зашло – сделался хмурым, будто бы немного злым. Заговорил уже без карты, на память:
– В центре этой территории находится известная Долина Смерти. Место, скажу тебе, с виду экзотическое, с приятным ландшафтом, но по сути страшное. То ли предрассудки, то ли сознание… Если долго находиться там, попадаешь в тяжелейшее состояние: заторможенность, головные боли, потливость, угнетенная психика… Ты про Долину Смерти слыхал?
– Краем уха…
– Черепа там еще до сих пор под елками лежат да под сосенками. Не поймешь, чьи – наши, немецкие… А зубы белые-белые! Аж сверкают… Считают, что в этой долине погиб от холодов целый полк наших солдатиков. В одночасье замерз, будто открылся космос и дохнуло вселенским холодом. А экипированы были хорошо, в белых полушубочках, в валенках, в ватных штанах. Клюкву на болоте собираешь – под мхом овчина. Отвернешь – косточки белые, и ни царапинки на них. Трехлинеечка, полный боезапас и в магазине – пять патронов. Не в бою погибли, понятно…
– А позы? – спросил Георгий, ощущая легкий холодок на затылке.
– Самые разные позы: кто сидел, кто стоял, кто лежал… – Полковник загнул воблину в кольцо и, положив ее на стол, принялся смотреть, как она медленно разгибается, пощелкивая чешуей. – Позы интереснее у немцев. По западному склону долины проходила их линия обороны. Траншеи в полный профиль, пулеметные гнезда, минометные батареи. И доты: крепчайший железобетон с бронеплитами. Немчуры-то там тоже с полк полегло. Понятно, под открытым небом звери да воронье косточки порастаскало, грибами сдвинуло, деревьями аж в воздух подняло. Сам видел скелет на березе… Я там с солдатиками-саперами ползал, и они нашли дот. Мхом так замаскировало – бугорок, да и только. Три амбразуры, и все изнутри задраены намертво. Дверь типа танкового люка… На следующий день привезли газорезку, вскрыли… Вот тут и увидели эти позы. Я понял, о чем ты: человек от холода принимает позу эмбриона как самую экономичную по расходу тепла. Цыгане так спят в своих шатрах…
