Маисовый колос - Эмар Густав (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— Разве ты думаешь...
— Я ничего не думаю, а только сомневаюсь... Милая Гермоза, я знаю, что тебя должны любить все твои слуги, потому что ты добра, богата и справедлива, но при настоящих условиях, в которых находится наша страна, достаточно пустяка, чтобы слуга превратился в смертельного врага. Людям, желающим вредить, открыт путь доносов, и по одному слову какого-нибудь лакея, который сочтет себя оскорбленным, гибнут целые благородные семейства в когтях Mac-Горки. В Венеции во времена совета десяти и то было сноснее, чем сейчас у нас, в Буэнос-Айресе. Более всего можно нам полагаться на мулатов. Негры слишком много возомнили о себе, белые слуги почти все развращены, но мулаты, благодаря своему удивительному стремлению подняться посредством просвещения, почти все поголовно враги Розаса, так как они знают, что «унитарии» все люди просвещенные и поэтому вполне сочувствующие им...
— Хорошо, Мигель, я утром отошлю их всех от себя, — перебила молодая женщина, все время боровшаяся с собой, прежде чем прийти к этому решению.
— Да, милая Гермоза, это, к сожалению, необходимо, — произнес молодой человек, отлично понявший, что происходит в ее душе. — Этого требует безопасность дона Луиса, моя и даже твоя собственная... Надеюсь, ты не раскаиваешься в гостеприимстве, оказанном тобой несчастному...
— О, что ты, Мигель! Как можешь ты думать что-либо подобное!.. Мой дом и все мое состояние — к услугам твоим и твоих друзей.
— Благодарю. Злоупотреблять твоим великодушием мы не будем. Дон Луис не пробудет здесь ни минуты больше, чем потребует необходимость, — дня два или, в крайнем случае, три.
— Этого слишком мало, Мигель! — горячо проговорила донна Гермоза. — Он, очевидно, тяжело ранен и стаскивать его так скоро с постели — значит, убить его. Я свободна, живу совершенно изолированно, потому что по своему характеру люблю уединение; только изредка принимаю какую-нибудь из своих подруг или из приезжих родственников и еще реже выхожу сама... Я даже придумала, куда можно поместить дона Луиса, — в левый флигель дома. Туда никогда никто не заходит.
— Вот это отлично! — воскликнул молодой человек. — Может быть, там и для меня найдется местечко — хотя бы на эту ночь?
— Конечно, найдется, мой друг, — с улыбкой ответила донна Гермоза. — Пойдем, я тебе покажу это помещение.
Глава IV
ДОКТОР ПАРСЕВАЛЬ
Молодая женщина достала из ящика письменного стола ключ, взяла свечку и повела своего кузена через смежную комнатку, в которой спала крепким сном ее любимая горничная — подросток, — Лиза, во двор, к небольшому флигельку, состоявшему из галереи, где можно было прохаживаться в дурную погоду, и нескольких комнат.
Отперев наружный вход, донна Гермоза прошла галерею и вступила в прекрасно меблированную комнату.
— Вот, — сказала она, поставив свечку на стол,— помещение, которое я рекомендую тебе. Здесь недавно жил один родственник покойного мужа, приезжавший на несколько дней из Тукумана... Ты, кажется, еще ни разу не был здесь?
— Нет, я всегда думал, что здесь живет прислуга.
— При муже кое-кто из прислуги, когда ее было больше, действительно жили здесь, а теперь, когда я сократила свой штат, этот флигель у меня служит исключительно для гостей... Я недавно так была поражена неожиданностью, что совершенно забыла об этом флигеле... Вот смотри, здесь есть все, что может понадобиться для дона Луиса.
Она открыла комод и вынула оттуда чистое постельное и столовое белье и приготовила постель, между тем, как Мигель тщательно осматривал соседние комнаты — гостиную и столовую. Окна последней комнаты были прямо против окон гостиной главного здания, где в настоящую минуту лежал дон Луис.
— А куда выходят окна этой комнаты? — осведомился молодой человек, возвратившись в спальню.
— На галерею, через которую можно выйти с другой стороны прямо к воротам и к железной решетке, огораживающей дверь. Через эти ворота и вышел на улицу Хосе, не проходя домом.
— Это хорошо устроено... Однако, мне кажется, я слышу какой-то шум...
— Да... топот лошадей.
— Ага! Это, наверное, Хосе с доктором Парсевалем. Впрочем, убери-ка пока свет в ту комнату, — проговорил молодой человек, выбегая в галерею к окну, которое выходило как раз к воротам.
— Кто это? — с сильно бьющимся сердцем спросила донна Гермоза, тоже вышедшая в галерею из столовой, где оставила свечу.
— Они... доктор Парсеваль и Хосе, — ответил дон Мигель, прижавшись лицом к окну. — О, милый, неоцененный Парсеваль!.. Пойдем, Гермоза, встречать его.
Донна Гермоза побежала за свечкой, догнала кузена, который ощупью пробирался к выходу, сгорая от нетерпения поскорее повидаться с доктором Парсевалем.
Хосе догадался провести своего знаменитого спутника, профессора философии и доктора медицины Парсеваля, который тоже ехал верхом, прямо во двор, где его и встретили молодые люди.
— Благодарю вас,- тысячу раз благодарю, дорогой профессор, — говорил дон Мигель, пожимая руку Парсевалю, который, несмотря на свои пожилые годы, ловко спрыгнул с коня.
— Ведите меня скорее к Бельграно, мой друг, — сказал Парсеваль, не любивший благодарностей.
— Сейчас, — ответил дон Мигель, вводя ого задним ходом в кабинет донны Гермозы. — Все ли вы взяли с собой, что нужно для перевязки, как я просил вас? — продолжал он, указывая на ящик, который Парсеваль нес под мышкой.
— Думаю, что не забыл ничего, — ответил старик, вежливо ответив на приветствие донны Гермозы, которой он не видал на дворе, так как она раньше вошла в дом. — Если мне что-нибудь и понадобится, то разве только бинты.
— Полотна для них я могу дать вам, сколько угодно, — проговорила донна Гермоза, удаляясь в свою спальню.
— Дон Луис находится вот здесь, в гостиной, — объяснял дон Мигель доктору. — Само собой разумеется, что остаться здесь он не может, поэтому мы решили перенести его в левый флигель, на дворе, где есть вполне удобное помещение. Вы желаете осмотреть его сейчас же здесь или после перенесения его во флигель?
— Я должен освидетельствовать его немедленно, — решил доктор.
— Не нужен ли я вам еще? — спросил Хосе, появляясь из спальни. — Донна Гермоза прислала меня сюда. Лошадей я поставил в конюшню.
— Отлично, — сказал дон Мигель. — Пока пойдите назад к донне Гермозе и научите ее делать бинты. Вы должны это знать, потому что вам приходилось ухаживать за ранеными.
— Да, случалось, сеньор, — проговорил старик, уходя назад в спальню.
— Теперь, дорогой учитель, — продолжал дон Мигель дрогнувшим голосом, — я должен повторить вам то, что уже сообщил в своей записке: раны дона Луиса официальные, серьезные.
Он подчеркнул последнее слово.
— Это я и так понял бы, — произнес доктор. — Я знаю, что дон Луис не забияка и не будет понапрасну подвергать опасности ни чужую жизнь, ни свою собственную.
— Так пожалуйте сюда, — сказал молодой человек, движением руки приглашая доктора пройти в гостиную.
При легком шуме шагов по паркету, больной повернул голову и, увидев доктора, сделал было попытку приподняться.
— Лежите, Бельграно, лежите, — мягко проговорил Парсеваль. — Перед вами только доктор.
Он присел к раненому и пощупал у него пульс.
— Ничего, — сказал он, — дело не так плохо, как я думал. Его можно сначала перенести, а потом уж я приступлю к осмотру и перевязке, — обратился он к дону Мигелю.
В это время возвратилась донна Гермоза с бинтами в руках. За ней шел Хосе.
— Годятся, доктор? — спросила она, показывая бинты.
— Вполне, сеньора, — ответил Парсеваль. — Теперь я попрошу у вас таз с холодной водой и губку.
— Все это вы найдете в комнате, приготовленной для дона Луиса. Может быть, еще что-нибудь нужно?
— Нет, благодарю, сеньора, больше ничего.
Положив раненого в длинное кресло, доктор, дон Мигель и Хосе осторожно перенесли его во флигель. Донна Гермоза осталась одна в гостиной.
