Не верь тишине (Роман) - Овецкий Владимир Борисович (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Тугой топот медленно таял в темной весенней воде, в зелени травы, в прояснившемся голубом небе. Только-только сошел паводок, река нехотя входила в узкие берега, оставляя ручьи, лужи, бурую грязь, камни, сучья, бревна.
Прохоровский безжалостно пришпоривал коня. До деревни было не более получаса хорошей езды, и если бы о происшествии они узнали раньше, могли бы что-то предпринять по горячим следам. И теперь он старался вырвать у времени и бездорожья хотя бы. несколько минут.
— Вперед! Скорее! — выкрикивал начмил, хотя никто и не отставал от него: отряд скакал ровной плотной группой.
Так и влетели в деревню, разметав беспокойную тишину. До самого Совета они не встретили ни одного человека. Не гонялись по улице даже бесстрашные в своем любопытстве мальчишки. Но каждый дом — и отряд это мгновенно почувствовал — следил за ними настороженными окнами.
Совет оказался открытым. В одной его комнате были в беспорядке свалены обломки стульев и табуретов, в углу — обшарпанный комод без ящиков, заржавевшая спинка от кровати с единственным тускло блестевшим шариком.
Сергей Прохорович шевельнул носком сапога какие-то тряпки, вернулся в первую комнату, побольше и посветлее. Здесь было почти пусто: глухой шкаф с распахнутой дверцей, скамейка и стол, на желтых досках которого темнела кучка пепла.
— Где же председатель?
— За ним пошли, — ответил начмилу Госк. Он, не торопясь, ходил по комнате, приглядывался к стенам, полу, потолку.
— Ну не странно ли это! — воскликнул Прохоровский. — В деревне происшествие, а председатель Совета неизвестно где, вместо того, чтобы встретить милицию, объяснить, рассказать, помочь выяснить, наконец!
— Вы не волнуйтесь, сейчас придет и все объяснит.
— А… — начмил лишь досадливо махнул рукой. — Время же не остановишь!.. Сходите-ка вы сами к мельнику, узнайте обо всем как можно подробнее. Возьмите с собой трех милиционеров.
Сергей Прохорович прислушался, как тягуче проскрипела дверь, потом увидел в окно, как от отряда отделились четверо всадников. Присел на подоконник, встал, прошелся по комнате, заглянул в шкаф, попробовал закрыть дверцу, но она, тонко пискнув, снова открылась.
Страдая от нетерпения и неопределенности, хотел крикнуть своим, чтобы достали председателя хоть из-под земли, как в комнату вошел невысокий щуплый человек лет пятидесяти.
— Вы председатель, — почему-то сразу догадался начмил.
— Стало быть, я. — Голос у того оказался неожиданно густым и сочным.
— Я — начальник милиции Прохоровский.
— А моя фамилия Маякин.
— Маякин? Мельник тоже Маякин?
— У нас, почитай, полдеревни Маякины. Это еще исстари…
— Вы меня извините, — перебил Прохоровский, чувствуя, что продолжает терять драгоценные минуты. — Расскажите, что у вас произошло?
Они уселись друг против друга. Так получилось, что начмил занял стул председателя, а тот примостился на скамейке. Мелькнула мысль поменяться местами, но гут же подумалось: «Не до церемоний». Маякина, по всему видно, подобные мысли не беспокоили. Да и вообще создавалось ощущение, что он не чувствует себя здесь хозяином. Во всяком случае, не стремится к этому. У Прохоровского едва хватило терпения дождаться, пока председатель достанет кисет, свернет и раскурит маленькую и очень аккуратную козью ножку.
— Видал я, прямо сказать, мало. Прискакали они вечером. И прямым ходом к Маякину Тимофею Макаровичу, мельнику, стало быть. Что они там делали, не видал, врать не буду, хотя люди всякое наговорили, н-да… А уж к ночи гулять стали. У солдатки одной. Между прочим, тоже Маякина. — Председатель затянулся. Курил он бережно и экономно, почти не дымил. — Постреляли маненько. Пса у Тимофея Макаровича застрелили. Злой был до ужаса. Еще, кажись, хозяину и хозяйкам крепко досталось. Спервоначалу думали, убили их, а бандиты их в сарай затащили…
— Потом что?
— А что потом? Ничего. Ускакали. Хотели Совет поджечь, это где мы с вами находимся сейчас, да не сожгли.
И оба посмотрели на кучку пепла.
— У меня к вам еще несколько вопросов, — после короткого раздумья сказал начальник милиции. — Когда они уехали?
— Как рассвело.
— Сколько их было?
— Пожалуй, поболе, чем вас.
— А сколько же нас?
— Пятнадцать. — Маякин улыбнулся одними глазами.
«Да он не простачок, совсем даже не простачок!» — с раздражением подумал Прохоровский и спросил, едва разжимая губы:
— А где же, позвольте узнать, вы были в то время?
— Известное дело, дома.
— Почему не здесь, в Совете?
— Смешно сказать, жена во всем виновата: «Не пущу, застрелят, али еще хуже — повесют!» И орет… Известное дело, бабы…
— Почему сразу не сообщили? — Начальник милиции отвернулся к окну. Его выводили из себя тугой бас, насмешливо-простодушный взгляд, ответы, которые нельзя было принять иначе как за издевку.
— Так я же объясняю: жена из дома не пускала.
— Да перестаньте валять дурака! — сорвался на крик Прохоровский. — Жена, жена! Вы просто последний трус! Если не хуже того!
— Оно, конечно, струсил малость, не без того. Опять же какая была бы польза, ежели бы меня прихлопнули, как того Мельникова пса?
Сергей Прохорович лишь несколько раз глубоко вздохнул, потом сказал спокойнее:
— Вас выбрали председателем Совета, значит, от ваших поступков и от вашего поведения будет зависеть и мнение людей о Советской власти, так?
— Может, так, а может, и не так, — исчезла простодушная улыбка, глаза стали холодными и колючими. — Выбрали-то меня потому, что из всех мужиков я один мало-мальски грамоте обучен. К тому же затрудняюсь я определить, где больше геройствам там, где шашкой да револьвером размахивают, или там, где Советскую власть каждый день, почитай, голыми руками проводят!
Сергею Прохоровичу вдруг показалось, что они поменялись местами. И почувствовал огромное облегчение, увидев, как вернулся Госк.
— Ну что? — спросил он, едва тот вошел в комнату.
— Жена и дочь в тяжелом состоянии, мельник получше.
— Как все произошло? — Прохоровский торопился растворить в вопросах-ответах неприятный осадок, оставшийся от разговора с Маякиным.
— Банда ворвалась в дом около восьми вечера. Забрали почти все денные вещи и деньги, что были в доме. Поживились и в других домах. Остальное вам, наверное, рассказали. — Начальник милиции едва заметно кивнул. Госк бросил быстрый взгляд на обоих, почувствовав, что между ними что-то произошло, но закончил спокойно и деловито: — Все это сообщила мне их работница. Хозяин вообще отказался со мной разговаривать.
— Вы опросили население? Может быть, люди узнали кого-то из бандитов?
— Спрашивал многих, но все как в рот воды набрали. Очень напуганы. — Госк заметил, как Прохоровский скосил глаза на председателя, который начал проявлять беспокойство.
На улице слышался шум, крики: «Стой! Куда? Стой, тебе говорят!» Потом взвизгнула дверь, и в комнату вихрем влетел мальчуган. Через секунду он висел на Маякине и что-то горячо шептал ему на ухо.
— Вот, стало быть, сын мой меньшой, — сказал наконец Маякин, легонько отстраняя мальчика. — И где банда теперь, могу подсказать…
Когда они выходили, председатель Совета придержал Госка и, глядя в спину начмила, спросил негромко:
— Начальник-то ваш из каких будет? Рабочих или крестьян?
— Нет, он раньше по технической части на фабрике служил.
— Во! В самую точку, — удовлетворенно хмыкнул Маякин, но старший уполномоченный уже не слушал: отряд рванулся из деревни. Госк поскакал за ним.
Лес начинался сразу за погостом. Сосновый бор встретил одурманивающим спокойствием. На первой же поляне Прохоровский остановил людей.
— Товарищи, есть среди вас те, кто знает эти места?
Вперед выехал Сытько.
— Обходной путь к сторожке лесника знаете? Поведете часть отряда, а мы пойдем основной дорогой. Начнете по нашему сигналу… Что у вас, товарищ Госк?
— Надо бы послать в город за красногвардейским отрядом.
