Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха - Гаврюченков Юрий Фёдорович (бесплатные серии книг txt) 📗
– Предметы не продаются, – сообщил я. – Это так, и я от своих слов не отступаюсь. Святынями не торгуют. Но я готов их передать вам для благого дела. А взамен принять деньги – ведь мне надо на что-то жить. Когда еще доведется отыскать клад?
– К деньгам вы неравнодушны, – заметил приор.
– Почему я должен быть к ним равнодушен? – удивился я. – Мне в кои-то веки представилась воз можность заработать, содрав за свою услугу побольше. Глупо упускать такой шанс. С другой стороны, вы ведь не свои деньги отдаете.
– Это деньги моего ордена, – хрипло сказал де Мегиддельяр. – Мои братья от многого отказались ради того, чтобы их собрать.
– Вы же рыцари, давшие обет добровольной бедности. Вы многим пожертвовали ради великой цели. Что же, честь вам и хвала.
– Обеты добровольной бедности остались в прошлом. Теперь мы просто бедны. Но вам никогда не понять, что значит быть воином Христа! Ассассины нас понимают лучше, чем продажный авантюрист, охотник за сокровищами вроде вас. Мы на многое готовы, чтобы спасти оплот веры. Последние полвека мы находимся меж двух огней: мусульмане с одной стороны, американцы с другой. Вы живете в России. Вы не можете представить, что для нас значит свободная Европа! – Снова вспыхнули глаза приора.
– Свободная Европа – это просто великолепно. Лучше может быть только свободная Россия. Я кинул последний взгляд на вещи, которые носил сам Хасан ас-Сабах, взял сумку и пошел к выходу. Хенаро Гарсия открыл мне дверь и на прощание крепко пожал руку.
Хорошо, когда есть большой кошелек! Я положил в карман пачку купюр, застегнул сумку, дошел до обменника и обратил тысячу евро в рубли. Банкноты оказались настоящими. Я в этом и не сомневался.
Впрочем, проверить не мешало.
Следующей остановкой был салон связи, где я положил на телефонный счет триста евро. С чувством выполненного долга я позвонил вдове Петровича.
– Мария Анатольевна, вы будете в ближайшее время дома? Я бы хотел заехать, есть кое-что важное.
– Это что-то хорошее или плохое?
– На сей раз хорошее.
Я поймал такси и вскоре звонил по домофону в афанасьевскую квартиру. Мария Анатольевна выглядела обеспокоенной.
– Я знаю, что приношу дурные вести, – с порога объяснился я, – но так бывает не всегда.
Мы прошли в гостиную, уселись за круглый обеденный стол.
– Я вернул нашу с Василием Петровичем находку, – начал я.
– Как вы сумели? – ахнула Мария Анатольевна.
– Я слишком долго заигрывал со смертью и уже начинал побаиваться, что она ответит мне взаимностью, но... К счастью, у меня были хорошие друзья.
– Я могу ее увидеть? – Лицо вдовы дрогнуло.
– Нет, – покачал я головой.
– Слава Богу! – неожиданно вздохнула Мария Анатольевна. – Я загадала, что если увижу эту проклятую копанину, то тоже умру.
У меня по спине пробежал холодок. Вот и пойми этих женщин! Хорошо, что не забрел похвастаться.
– Вы еще долго не умрете, – заверил я, открывая сумку. – У вас будет обеспеченная жизнь. Я выгодно продал предметы испанцам. Здесь триста тысяч. Нас трое, причастных к этой находке: Василий Петрович, мой друг Слава и я. И я выложил на стол десять плотных брусков.
Придвинул их Марии Анатольевне. – Это ваши сто тысяч евро.
– Вы получили столько денег от рыцарей тайного ордена... из Алькантары?
– Я справился, – усмехнулся я. – Мне удалось доказать, что наемники бывают иногда сильнее и хитрее подлинных рыцарей.
– Илья, вы сам – настоящий рыцарь! – Мария Анатольевна положила руки на денежные бруски и заплакала.
Теперь, когда предметов влияния у меня не было, я вовсе не думал, что сумею договориться с людьми, тем более подчинить их своей воле. Было даже немного страшно. Вдруг меня не примут? И... убьют? Мысленно трижды сплюнул через левое плечо, отгоняя нелепые страхи. Ничего такого не должно было произойти. Они были дома вместе.
– Привет, заходи, – обрадовалась Ксения. Очевидно, Слава ей ничего не рассказал.
Я перешагнул порог. Из-за плеча подруги показалась башка корефана.
– Здорово, – сказал я, радушным жестом поднимая правую руку и протягивая для пожатия.
– Держи краба! Слава все правильно понял.
– Здоров! – хмыкнул он. По-доброму. Я слишком долго его знал, чтобы научиться безошибочно различать, когда он улыбается, готовясь бить и убивать, а когда действительно радуется. – Я сделал это!
– Чего вы там учудили, молодцы? – заинтересовалась Ксения.
– Показывай результат, – предложил «афганец».
Мы прошли на кухню. Я расстегнул сумку и вывалил на стол ее содержимое.
– Я продал исмаилитские древности за двести тысяч евро. Вот твоя доля. Раз, два, три... десять пачек по десять тысяч.
– А че у тебя девять пачек? – забеспокоился корефан.
– Потратился на такси.
– Блин... Ну, тогда гуляем! – Он широко ощерился и хлопнул по спине подругу.
– Погоди, – сказал я. – У меня еще дела. Надо Маринку повидать, а потом мы все соберемся и отпразднуем.
– Ну ладно, – корефан понизил голос. – Слышь, Ильюха, ты это... железо свое с чердака выкинь на хрен.
– Обязательно! – пообещал я.
– Я волыну в канал скинул от греха подальше.
– Разумно, – сказал я. – Я тоже внесу вклад в обогащение культурного слоя Санкт-Петербурга. Маринку только порадую.
– Эх, мужчины, мужчины, – вздохнула Ксения. – Все вы о своих игрушках. О дамах бы лучше так заботились.
– Все, – вскочил я. – Понял! Поехал. Вечером увидимся!
У Маринки были ключи от моей квартиры. И хотя от Ксении до ее дома было недалеко, я предпочел позвонить и попросил срочно приехать ко мне. Видеться с тещей и тестем решительно не хотелось. Маринка не удивилась и сказала, что уже выбегает.
Я же предпочел подготовиться к встрече особым образом. Сегодня у меня был день решительных перемен.
С сумкой на плече я вошел в родной двор, едва волоча ноги. От городской суеты появилась мелкая дурная усталость, непохожая на здоровое утомление, когда намахаешься лопатой на свежем воздухе. Теперь, когда меня не поддерживали вещи вождя, я прочувствовал сполна, что значит быть простым человеком!
Во дворе я встретил Ирку. Она толкала перед собой коляску, разговаривая на ходу с Сонькой. – Привет! – улыбнулась она.
– Привет! – Я остановился не без удовольствия. Приятно было передохнуть. Особенно беседуя с молодой симпатичной барышней. – Как дочка? Как сама поживаешь?
– Нормально мы поживаем. Мама тебя вспоминает. – Ох, боюсь, недобрым словом!
– Да нет, нормально, добрым. Я о тебе тоже вспоминала...
– Прости за то, что я тебя тогда «черным» подставил. Я тогда все, что у меня было, отдал.
– Забыли, – решительно улыбнулась Ирка.
– У меня для тебя сюрприз. Приятный, – поспешил уточнить я.
– Я вообще всегда рада сюрпризам.
– Тогда держи, – я выгреб из кармана пачечку стоевровых купюр. Глянул мельком, их оказалось аккурат пятнадцать штук. – Здесь полторы тысячи. Это тебе моральная компенсация за причиненные неудобства.
– Ой, – расплылась Ирка и взяла деньги. – Это мне? Ну что ж ты так... Да ладно, забыли все плохое.
– Хорошо, забыли, – кивнул я.
– Ты заходи к нам...
– Ты забыла? Я женат.
– Ты же говорил, что она бывшая?
– Все проходит, – вздохнул я. – Теперь мы снова вместе.
– Да-а... – погрустнела Ирка. – Какой-то ты стал другой, семейный, что ли. Внешне ты тоже изменился.
– Как именно?
– Когда мы с тобой познакомились, видок у тебя был, надо сказать, бардовский. Вот те на! А я-то считал себя джентльменом.
– А теперь он какой?
– Теперь ты стал элегантнее. Не знаю, как это выразить... Одеваться ты все равно продолжаешь так же, но... подтянутым стал, что ли.
Вот женщины! Отродье крокодила, правильно сказал Шекспир. Порождение змеи и ехидны, норовящее ужалить даже походя, без веской на то причины. Тварь!
– У меня произошла эволюция, – сказал я и направился к своему парадному.
