Белое танго - Вересов Дмитрий (книги онлайн полные версии .txt) 📗
Прятаться Таня и не собиралась. Правда, здесь, у Анджелки, ее и не так просто вычислить. Пока не объявлен всесоюзный розыск, ей было покойно, даже выйти куда-то не хотелось. Честно говоря, она точно не знала названия улицы, на которой торчала Анджелкина новостроечная девятиэтажка. Что дома, что улицы — все на одно лицо единого соцлагеря: какая разница — Бухарестская или Будапештская, если один и тот же ориентир — очередная экзотическая помойка или забор, заляпанный словечками общечеловеческого содержания. А за забором — обязательно новенький стеклянный с полупустыми прилавками универсам. У входа рыщут сердитые старушки. Поднаторевшие в рубках за колбасой, они мгновенно выявляют несправедливость, устанавливая свои незыблемые правила очереди. И ничто не сломит их несгибаемой железной воли, и ничего не стоит ради идеи въехать авоськой по харе милиционеру… Несчастным старухам не снился тот харч, которым затаривался для дома Якуб.
Гостеприимство, чувство благодарности или интуитивное понимание Таниной нужды — неважно, что двигало этим восточным мужиком. Ей было хорошо в его доме.
Да и простодушная Анджелка, приняв однажды лидерство своей подруги, готова была ее боготворить. Кроме того, она знала ту Таню, которая была неведома другим.
Мысль о соперничестве она давно отмела, уразумев, как это чуждо самой Тане.
Общение подруг было легким, в понимании с полувзгляда, улыбки, поднятой брови.
Говорила в основном Таня, попутно впихивая в неученую голову Анджелки всяческие университеты. Наука воспринималась без комплексов, как того требовала когда-то Дисциплина на ранчо. В общем, она и не заметила, как стала внутренне зависимой от Тани. На фронтах своих трудовых будней Анджелка великолепно справлялась как с тактикой, так и со стратегией, но вся беда в том, что при ее ремесле противником был мужчина как таковой, и это накладывало отпечаток на личную жизнь Анджелки.
Возможно, именно Танино участие и открыло для нее Якуба. Ни разу он не высказал упрека своей «невесте» по поводу ее образа жизни. Она чувствовала в нем уважение к женщине, правда, не без некоторой опаски перед слабым полом. Особенно это было заметно в присутствии Тани. Однажды Анджела призналась:
— А Якуб никогда из твоих рук ничего не берет.
— То есть?
— Ну раньше, к примеру, я могла вино купить, правда, наливал всегда он сам…
— Хочешь сказать, если я ему стакашок поднесу, он не выпьет?
Анджелка кивнула. Таня удивленно уставилась на подружку, и та, улыбаясь, стала ехидно объяснять:
— Знаешь, у них такие женщины! Могут что угодно в вино подлить, в пищу подмешать, чтобы мужика завязать.
— Как это? — обалдела Таня.
— Ну ты наивная! Ну, приворожить. Чтоб ни на кого не стояло.
— И он в это верит?
— А ты нет?
Она пожала плечами, но решила все проверить.
— Кто готовил? — спросил Якуб, садясь вечером за стол.
— Я, — мгновенно ответила Таня, хитренько подмигнув Анджелке.
Он вытянул ладони, закрыл глаза, пробурчал под аккуратно подстриженными усами «Бисмилаху рах-ману рахим», провел руками по лицу и только после этих манипуляций взялся ломать хлеб. Непонятно. И Таня выждала время, чтобы затосковала Анджелка а Якуб стал забивать «беломорину». Она тихонько вышла в узкий коридор, мягко открыла дверцу «Саратова», достала початую бутылку «Киндзмараули» и вынесла бокалы с разлитым вином на подносе, прихватив заодно блюдце с тонко наструганной бастурмой. Якуб сосредоточенно вбивал косяк по ногтю большого пальца, потому и не заметил вошедшей с подносом Тани.
— Может, курнем на красненькое? — предложила она и протянула бокал Якубу.
Тот внимательно поглядел на протянутую руку, потом на Таню и мотнул черной гривой волос.
— Не хочешь или боишься? — пристально глядя ему в глаза, спросила Таня.
— Чего бояться, да? — удивился он.
— Может, не веришь мне?
— А кто женщине верит, да? Анджелка в этот момент закатила глаза от возмущения. Таня решила перевести все в шутку.
— Знаешь, — обернулась она к Анджелке, — чем отличается наша кошка от азербайджанской? Анджелка затрясла головой. Якуб поднял глаза.
— Наша говорит «мяу», а их, — она кивнула в сторону Якуба:
— «Мяу, да?»
— Вот, — разулыбался Якуб, — разве женщине верить можно? Это же как погода, да? Обижаться тоже нельзя… Абдулла, поджигай! — смеясь, приказал он и протянул косяк Тане.
Вина они все же выпили. Догнались еще одной папироской. Трава была пахучая, но убойная. Шершавым дребезжанием ныла магнитофонная запись Окуджавы.
«Конопляное семечко в землю сырую зарою», — дружно и осоловело пели они вместе с ним. Непонятно чему смеялись, а потом их прибило. Таня вытянулась на диванчике под абажуром и провалилась в забытье. Проснулась, когда ушла Анджелка. Они дернули с Якубом через соломинку нечто темно-коричневое и Таня улетела.
Сквозь беспредельную муть ей казалось, что слышит голос Павла. Будто в чем-то он обвиняет Якуба, а тот еле оправдывается. Казалось, куда-то ее тащат, несут, а она ни двинуться, ни слова сказать не может. Вроде стоит у входных дверей Анджелка и провожает ее грустным взглядом, как прощается. Тане смешно, хочется успокоить, крикнуть: «Я скоро приду!», а губы не лепятся. Увозит ее кто-то домой, а кто — не видно, глаз не открыть. Опять, наверное, эта ведьма с суровым взглядом. Но старуха так бережно уложила ее в постель, укрыла пледом, подушку поправила, что Таня не выдержала и расплылась в блаженной улыбке.
Разбудило ее чувство голода. Она сладко потянулась, выпростала ноги из-под пледа и вдруг сообразила, что находится не там, где была. Вместо Якуба прямо на стуле у изголовья сидит задремавший Павел.
— Та-ак, — судорожно соображая, произнесла Таня, оглядывая стены собственной квартиры. — И что теперь?
Очнулся Павел и резко дернулся на звук ее голоса.
— Как ты? — не то встревоженно, не то виновато спросил он.
— Нормально…
Она старалась сдерживать ярость, подступившую к самому горлу, мешающую дышать и вышибавшую слезы из глаз.
— Что-нибудь пожевать в доме есть? — спросила, отвернувшись в сторону.
— Наркотический голод? — Павел напрашивался на выяснение отношений.
